— Разбираюсь, поэтому все еще на что-то и надеюсь, — признался Фима, поблагодарил Маринку за кофе, пообещал мне позвонить завтра, оделся и ушел. Посмотрев, как за ним закрылась дверь, я почему-то негромко проговорила: — Ясно, — хотя ясного ничего не было. — Так, ну все к черту! — я решительно встала со стула. — Поеду-ка я лучше домой. Сегодня я недееспособна. Да и подумать есть о чем. Если получится. Так же молча поднялись все, и я уже заранее знала, что без лишних слов Виктор поедет со мною, снова входя в роль моего бодигарда, и Маринка, быстренько сполоснув чашки, тоже составит нам компанию. Ошиблась я только в одном: Маринка чашки перекинула на Ромку, сама захватила у меня из книжного шкафа том Уголовно-процессуального кодекса и сунула его в сумку, наверное, решив почитать перед сном. Можно подумать, что она плохо засыпает! Из редакции мы вышли втроем, до моего дома доехали нормально, как оно всегда бывает, когда Виктор ведет мою «Ладу». Вечер и ночь прошли тихо и спокойно, даже Маринка не напрягала своими разговорами, на самом деле зачитавшись умной книжкой. Наступившее утро я встретила невыспавшаяся и злая, даже рассказывать про это не хочу. Всю ночь мне снилась какая-то дрянь, и, когда утром в кухне Маринка непонятно с какого перепуга решила вдруг поделиться своими новоприобретенными знаниями из области уголовного права, я с большим удовольствием наехала на нее и позавтракала уже в более приличном настроении. Виктор повел себя более предсказуемо и гораздо приличнее Маринки: он просто кивнул мне и спокойно продолжил завтрак. Таким образом, это утро началось с дружеской перепалки, а не с телефонного звонка, как вчерашнее, что было в общем-то неплохо. Звонок раздался чуть позже, как раз в тот момент, когда я прикуривала. Я с подозрением посмотрела на телефонную трубку, лежащую на столе передо мною. Мне почему-то очень не хотелось услышать какую-нибудь глупость про кислоту или чей-то длинный нос… Если бы я была одна, я бы просто отключила телефон и была очень собой довольна, но поступить так на глазах у Маринки я не могла. Телефон позвонил еще раз. Этот звонок прозвучал в моей голове как набат, зовущий к действиям, и мне ничего не оставалось, как принять этот вызов. Я взяла трубку и очень осторожным голосом пробубнила привычное: — Да! — Как спалось? — спросил меня вкрадчивый голос, который я не узнала. Не желая раскрывать тайны своего хренового сна незнакомым людям, я не стала бормотать никакой чуши, а напрямую спросила: — А вам не все ли равно?! Что еще вы от меня хотите? Виктор, сидящий напротив меня, прищурился и, встав, подошел к окну, выглянув на улицу. Маринка приоткрыла рот и прикрыла его ладонью. Не знаю, зачем она проделала такие взаимоисключающие движения, не знаю, но подозреваю, что это ей помогало лучше слышать, потому что я точно увидала, как ее левое ухо немного шевельнулось. Честное слово, не вру! В трубке послышался звук, будто мой собеседник зевнул, и тут посыпалась речуга, да такая, что от инкогнито моего собеседника и от моих сомнений не осталось ни следа. — Ну кто же так отвечает молодым и перспективным джентльменам, о свет очей моих?! Почему бы вам, девушка, просто не сказать, я вам снился, и снился долго, и потому вы спали плохо, но все равно очень рады меня слышать с утра пораньше! — Фима! — воскликнула я. — Рада тебя слышать! И знаешь: я на самом деле спала плохо, и наверное, потому, что вот как раз ты мне и не снился! Но я все равно рада! — Ты можешь только пожелать, — вкрадчиво сказал Фима, — и я тут же примчусь к тебе, мечта моя, и… — Фима, Фима, — прервала я работу оттренированного адвокатского языка, — если хочешь, то я всегда тебе рада, тут вот, кстати, и Маринка с удовольствием с тобой поговорит, и Виктор… тоже… — таким образом я объяснила Фиме, что я не одна, и он нехотя смирился с очередной неудачей. — Что такое, не везет… — пробормотал он. — Ну да ладно, про дедулю своего хочешь послушать? — Конечно! — ответила я. — А я вот не скажу! — заявил Фима. — Только при личной встрече и, пожалуй, в ближайшее время, а то потом я буду занят. Где? Мы договорились, что все-таки Фима подъедет ко мне, и через десять минут я в кухонное окно увидела, как во двор моего дома влетает его ядовито-зеленая «Ауди». По-моему, только у одного Фимочки во всем городе машина такого препоганейшего цвета, и это, кажется, даже ему немного льстит. Артист, блин! Фимочка поднялся ко мне и, получив свою чашку кофе, шмыгнул своим длинным носом, потом, как и положено личности артистической, выдержал паузу, словно он случайно зашел, а не по делу. — Фи-им, — жалобно протянула я, — ну хватит, а? Что узнал интересного, я же вижу, ты что-то принес. Фима довольно улыбнулся и, похвалив Маринин кофе, проговорил: — Дедулька твой был в общем-то самый обыкновенный. Бывший профессор-историк на кафедре Средних веков. Квартирантов, кстати, к себе не пускал, — Фима, поджав губы, посмотрел на Маринку и вздохнул. — Версия не выдержит критики, если ее копнуть, но там посмотрим… Характер у покойного был далеко не сахар. Вроде ничего особенного, но есть одно «но». Я поняла, что Фима, как всегда, в своем репертуаре. Сначала все шелуху высыпет, а уж потом семечки пойдут. — И какое же это «но»? — усмехнувшись, поинтересовалась я. — «Но» в том, что у деда есть внук и внучка. Внук — известный нам Виталий, а внучка Надежда, аспирант все той же кафедры, девушка двадцати пяти лет. Диссер уже написала, ну это неважно, а важно то, что где-то за месяц до того, как его убили, добрый дедушка написал этой внучке дарственную на квартиру. Интересно? — Ты хочешь сказать, что дедулю убили из-за жилплощади? — удивленно спросила я. — Да это же мотив для ханыг или бандитов! — Я хочу сказать то, что я сказал: за месяц до убийства была написана дарственная. С юридической стороны, это еще как посмотреть, и если наш известный Виталий захочет, то за квартиру можно будет и побиться, но это в перспективе… Я покачала головой: — Может быть, это, конечно же, и мотив, но меня он не устраивает. Подвязать толпу бандитов, чтобы организовать наезд на меня? И все из-за квартиры? Она что, такая ценная? А эта Надя — без пяти минут кандидат наук — совсем уж криминальная особа? — Не видел, не знаю, — ответил Фима, — не мое дело. Но и тут есть еще одно «но», и чутье тебя, мечта моя, не подвело. Тут посложнее немножко получается. Фима, словно забыв о нашем существовании, стал пить кофе и несколько раз загадочно взглянул на Маринку. — Слушай, Фима, — серьезно сказала я, — в тебя никогда чайной ложечкой не бросали? — Все понял! — Фима шутливо загородился ладонями, потом опустил руки, закурил и продолжил: — Меня немного смутило поведение следователя. Странно как-то получалось: труп, явное убийство, нахождение улики, указывающей на конкретного человека, и вдруг — просто беседа, разговорчик такой несерьезный… Одним словом, я решил узнать поподробней про это убийство. И узнал! — Ну же! — это уже не выдержала Маринка. — Что-то про меня? Хитрый замысел спецслужб? Я имею в виду, внутренних органов? — Красиво излагаешь, — одобрил Фима, — но не совсем так. А с другой стороны… — С какой же? С какой?! — почти прокричала я вопрос, потому что Фима, честно говоря, начал уже меня доставать. Ну почему нельзя сначала просто и коротко все рассказать, а потом уже вы… я хотела сказать… шутить? Фима как истинный джентльмен тут же послушался и не стал мучить присутствующих дам недомолвками. — Оленька, этот случай оказался очень интересным. Понимаешь, обычных дедушек, даже профессоров в отставке, почему-то не убивают киллеры. Наверное, потому что не хотят. Или еще по какой-то причине… Я просто теряюсь в догадках. — Кто? — не поверила я услышанному. — Киллер? Это же полный абсурд! Я удивленно посмотрела на Маринку, Маринка — на меня. Только Виктор сидел, как всегда, невозмутимо и задумчиво поглядывал на Фиму. Фима довольно улыбался, наслаждаясь произведенным эффектом, а потом по-отечески мягко продолжил: — Экспертиза показала, что выстрел был произведен с расстояния в тридцать-сорок метров из винтовки. Забыл, как она точно называется, но нашего производства и не особенно дорогая. Оперативная разработка определила, что стреляли из соседнего дома. Или из квартиры, или с крыши. Удалось рассчитать примерную траекторию выстрела и потом найти квартиру, из которой стреляли. — И что же это за квартира? — спросила я. — Поди, какой-нибудь бабки, у которой тоже снимали комнату? — А ты откуда знаешь? — удивился Фима. — Это пока служебная информация, знают только те, кому положено, ну и я, грешный… — А что тут знать? — невозмутимо ответила я. — Я демонстрирую логическую мощь женского разума. Ведь все очевидно. — Про мощь это ты хорошо сказала, я запомню, — одобрил Фима, но я не пошла на треп, а спросила: — Бабка один раз видела этого человека и больше ничего не знает? — Ну не совсем так, — возразил Фима, немного обидевшись от оскорбительного обилия моих догадок. Все время забываю, что с мужчинами надо выглядеть хотя бы немного глупее, чем ты есть на самом деле. — Бабка действительно сдала комнату. Молодой человек снял ее на месяц, заплатил вперед, а потом вдруг неожиданно исчез. Вещей у него практически не было, только большая спортивная сумка. Молодой человек ей понравился, и бабка хорошо его запомнила, да он, кстати, и не скрывался. Очень часто по вечерам забавлял бабушку рассказами, лучше всякого сериала. Короче, она от него в восторге и в его причастность к этому делу не верит. — Что, неужели и фоторобот составили? — затаив дыхание, спросила я. — А как же, конечно, — важно ответил Фима, доставая из кармана знакомую мне зеленую записную книжку и вынимая из нее вчетверо сложенный листок. Я взяла листок в руки и развернула.