Только вот далеко не все готовы им руководствоваться. Я смотрела на старика, расписывающего прелести правильного выбора, и пыталась унять дрожь. Он не безумен. Отнюдь. Он обманчиво покорно гнет спину, пряча глаза. Умные, проницательные. Жестокие. Смотрел ли в них Канро хотя бы раз? Вряд ли. Это ниже достоинства высокородного. — Нет. Мое терпение закончилось. И голова вновь разболелась. Хотелось закрыть уши, зажмуриться… и проснуться. Я давно уже не питала иллюзий относительно сказочности этого мира, но такое было чересчур даже для него. Агрийо прервался на полуслове. Смерил меня странным взглядом, почесал подбородок и медленно кивнул. — Хорошо, — пробормотал, как показалось, зловеще. — Этого следовало ожидать. Но я могу тебя переубедить. — Вот уж вряд ли, — отступила я. Бежать. Подальше от расчетливого старика и его речей. Почему я все еще стою здесь, почему выслушиваю этот бред? — Идем со мной, — поманил пальцем Агрийо. — Тебе ничего не грозит, ты же знаешь. Знаю. Сейчас он меня не тронет. Да и кто бы, находясь в здравом уме, уничтожил единственное свое оружие? И я иду. Иду за звездочетом, которого всегда считала тенью шэт-шана, безмолвной и послушной, не имеющей ни чувств, ни мыслей. Люди способны удивлять. Чаще всего неприятно. Ночной дворец мерцал приглушенным светом волшебных шаров, навевая обманчивое ощущение покоя и защищенности. Открытые коридоры. Подвесные мостики. Террасы. Арка входа в башню. Узкая длинная лестница. И дрожь в руках, нарастающая с каждой пройденной ступенькой. Комнатка под прозрачной крышей, просторная, пустая. Лишь зеркало напротив большого окна да что-то длинное, прямоугольное, покрытое темной тканью. Она свисает тяжелыми складками и неохотно сползает на пол, сминаемая худой желтоватой ладонью. Это… гроб? Массивный, из темного дерева, покрытый белой росписью. Изящные символы мне незнакомы, но кажется, что, стоит присмотреться, и ухватишь самую их суть. Не выходит. Агрийо нетерпеливо откидывает крышку, и я с замиранием сердца заглядываю внутрь, ожидая… Чего? Сама не знаю. Там нет ни иссохшего тела, ни горстки костей… Лишь круглый сосуд с мерцающей золотистой пылью, коей осталось совсем мало — едва донышко покрывает, — да толстая книга в багровой кожаной обложке, на которой распростер крылья искусно нарисованный чентоль. Один в один как родинка на моем плече… Сосуд Агрийо не трогает, а вот книгу берет. Гладит переплет, хмурится… И вручает мне. Обложка льнет к ладоням, словно живое существо. Но не открывается. — Капля крови, — подсказывает звездочет, протягивая кинжал. Легко касаюсь острия, провожу пальцем по корешку книги… И она поддается. Тихо шелестят торопливо переворачиваемые страницы, и я понимаю, что это и не книга вовсе. Дневник. Ровные строки пляшут перед глазами, и я ничего не могу разобрать. А руки дрожат пуще прежнего, и я почти роняю обретенное сокровище… Да, я еще не знаю, что это такое. Зато знаю, что оно бесценно. — Потом, — останавливает очередную попытку прочесть хотя бы слово Агрийо. — Уйдем отсюда. Я не спорю. Прижимаю к груди чужой дневник, в праве читать который ничуть не сомневаюсь, и вновь следую за стариком. И обратной дороги совершенно не замечаю. Очнулась я лишь в своей спальне. Дневник читала жадно, перелистывая тонкие сухие страницы непослушными пальцами. На желтоватой бумаге — не только записи, но и рисунки. Какие-то схемы, чертежи. Изящная головка молодой женщины. Очень знакомой мне женщины… Девочка на веревочных качелях. Ветер треплет ее платье и длинные волосы. Она смеется. Ветер. Солнце. Шоколад. Айана… Ана. Он всегда называл меня так. Ана. Солнышко. Говорил, что я такая же яркая и теплая. Что от моей улыбки мир становится светлее… Папа. Мой любимый, самый замечательный отец, которого я умудрилась забыть. Как?.. Что-то туманит взор, и я растерянно провожу ладонью по глазам. Слезы… Они текут по горящим щекам, и воздуха не хватает, но я упрямо скольжу взглядом по ровным строчкам, вчитываюсь в них, пытаясь понять смысл… И смысл этот все-таки до меня доходит. Тот последний известный аштар, бросивший вызов шэт-шану и якобы убивший себя и свою семью… Он никого не убивал. Он действительно хотел положить конец злодеяниям Майро-шана, с которым не справился слабый в те времена Совет, но перед тем, как выступить против владетеля, отправил нас — меня, маму и еще не рожденную Еву — туда, где никто никогда не сумел бы найти. В другой мир. Я глотала слова торопливо, будто боялась, что не успею… Что дневник в моих руках растает, оставив меня ни с чем. Но он не таял, а я… Я наконец-то узнавала правду. И пыталась соотнести узнанное со своей реальностью. Кое-что упрямо не сходилось. Здесь, в Эйторре, оказавшейся моим родным миром, миновало четыреста восемьдесят лет. На Земле — всего-навсего двадцать. Как такое возможно? Мне, непривычной к магии, было тяжело это принять… Отец переместил нас не просто в другой мир, но и в другое время? Для чего? В расчеты вкралась ошибка? Почему нас никто оттуда не забрал? Некому было? Или опасно? Даже после смерти Майро-шана? И почему мы ничего не помнили? Вернее, не помнила я… А мама? Ответ на последний вопрос нашелся быстро. Почерк изменился, стал нечетким, нервным. Папа адресовал эти строки маме. Он просил прощения за свое решение, за то, что рискнул собственной жизнью и нашим благополучием. И за то, что стер наши воспоминания. Он боялся, что проиграет, и хотел, чтобы при таком раскладе мы смогли жить на Земле, как в родном мире, ни о чем не сожалея, не оплакивая того, кого уже не вернуть… не опасаясь жестокого владетеля, который строил планы в отношении не только отца, но и нас с мамой. И Ева, едва родившись, тоже попала бы в сплетенную Майро-шаном ловушку… — Теперь ты понимаешь, что должна отомстить? — вкрадчиво раздалось над ухом, и я вздрогнула, едва не выронив дневник. Агрийо стоял рядом и буравил меня тяжелым взглядом. Как давно он здесь? Тень и есть тень… Осталось ли в нем хоть что-то человеческое? — Того, кому я могла бы мстить, уже нет, — возразила я хриплым от слез голосом. — Есть его род, — не унимался звездочет. — Канро использует тебя, словно артефакт. Тайро будет не лучше, поверь. Проклятая сила и кровь сведут его с ума, как и Канро… — Какая трогательная забота, — нервно хмыкнула я. — Особенно учитывая, что не так давно вы пытались меня убить. — Был не прав, прости, — равнодушно пожал плечами Агрийо. — Главное — вовремя признать ошибки, не так ли? И вспомнить, что мы на одной стороне. Как и наши отцы. При чем здесь мой папа? — Думаешь, Рангэр боролся в одиночку? Это не так. Были те, кто помогал ему. В том числе и спасти семью… Сейчас бы он спрятал вас за Чентолевым хребтом. Ты же чувствуешь, что там безопасно? Но тогда там простирались пустынные и мрачные земли. Аштары ушли за Хребет уже после смерти твоего отца, до глубины души потрясенные как ею, так и безнаказанностью убийцы. До тех же пор в Эйторре не нашлось бы места, способного защитить от гнева шэт-шана. Мой отец стер тебе и твоей матери память и отправил вас в другой мир. Он же должен был вернуть обратно. Вот только ничего не вышло. Рантэр хотел избавиться от шэт-шана, а в итоге шэт-шан избавился от него. И вас бы с удовольствием превратил в источник силы, но опоздал. О том, где вы, знал лишь мой отец, и он унес бы этот секрет, как и тайну исчезновения аштар, с собой в могилу, не случись с ним однажды приступа откровенности. А я всегда умел слушать. Я обнаружил дневник, сумел обойти защиту и открыть его, изучил и нашел способ вернуть тебя обратно… — Чтобы превратить в оружие, — напомнила я. — Сейчас это не важно, — отмахнулся Агрийо. — Ты умираешь, Айана. Чувствуешь ведь? Не можешь не чувствовать. Канро взял твою кровь. Не он ранил тебя, а ты и не подумала уничтожить все пролитое до последней капли… Можно считать, что кровь ты отдала по собственной воле, что многократно увеличивает действие чар и ценность твоей жертвы. Чары вытянут из тебя все силы, и магические, и жизненные, и Канро соберет их в особый сосуд. А когда ты умрешь, сожжет твое тело и добавит туда же прах. И обеспечит себя и своих потомков силой. Еще лет на пятьсот при рачительном подходе… Ты повторишь судьбу отца, глупая девчонка. Не стоило рассчитывать на другое, вы слишком похожи! — Какой еще сосуд? — пробормотала я, окончательно замороченная. Мне бы сейчас поспать, а не выслушивать все это… Только кто же даст? — Ты видела тот сосуд с золотой пылью? Это сила, вытянутая из крови высшего чентоля… и твоего отца. Большая часть ушла на восстановление Майро-шана после того, что он сделал со своими внуками, а также на лечение его болезни. Он и в самом деле не понимал, чем болезнь вызвана. Не понимал, что магия ему не поможет. Канро отыскал поистине уникальный яд… Жаль, что на него самого этот яд действует иначе, всего лишь ослабляя контроль над силой, и то слишком медленно. Шэт-ара же и вовсе ничего не берет. Ты — моя последняя надежда, Айана. Помоги мне. Уничтожь гнилой род, отомсти за тех, кого они загубили, и спаси тех, кого еще могут сгубить. Яд? Так вот что происходит с Канро-шаном… Неудивительно, что он не в себе. Неужели Агрийо не понимает, что сам превращает владетеля в неуравновешенное чудовище?! Я все-таки ошиблась, звездочет безумен. Ненависть к Майро-шану лишила его способности трезво оценивать свои поступки и их последствия… — Йонто этого не захочет, — прошептала я.