— «Нагнём город!» — догадался я. — Уже слышал? Вот именно. Всё больше горластых идиотов в кланах считают, что все беды от города. Что наши дети умирают, а их процветают. — Это аренду они считают процветанием? — Они идиоты, Док. Уже поползли слухи, что городские специально нас травят, чтобы наши дети не выживали, и кланы вымерли. Что надо спешить и нагнуть их, пока мы сильны. Хотя чёрта с два мы сильны. Эти слухи не сами по себе возникли, кто-то их распространяет и поддерживает. Кто? Зачем? Кому выгодно стравить нас друг с другом и городом? — Не знаю, — отвечаю я, хотя подозрения у меня есть. — Ты даже не представляешь, как не вовремя закусился с Северными. Надеюсь, твой брат того стоит. Костлявая сплюнула в пыль, окинула Дмитрия недобрым взглядом и ушла. — Бездна очарования, — прокомментировал тот, провожая её взглядом. — Но фигура отличная. Ябвдул. Так, в каком из этих вонючих ржавых сараев мы можем расположиться? *** — Димка! Братик Димка! Ты нашёлся! Уи-и-и! А-а-а-а! Ы-ы-ы! — Нагма вылетела из модуля белокурой молнией и повисла на нём. Каждый раз, когда я думаю, что мой «типа сын» — саркастичная язва, невыносимый сноб, избалованный засранец, пижон и балбес, я вспоминаю, что его любит Нагма, и успокаиваюсь. Нагма знает лучше. — Сестрёнка, да ты выросла! — подхватывает и кружит её брат. Я теперь так не могу, не та комплекция. — Всего ничего не виделись, а ты уже до папы доросла! Вот жопа ехидная. — До папы нетрудно, — смеётся Нагма, — я и до тебя дорасту! — Рад тебя видеть. Ужасно соскучился. Показывай, в какую гнусную халупу нас затащил горячо любимый отец. Судя по её виду, в туалет тут ходят в кусты с лопатой? — С двумя лопатами, — поясняю я. — Вторая чтобы от волков отбиваться. — Он шутит! — хохочет Нагма. — Тут нет волков, только пегли. И туалет есть, правда, вода течёт плохо. Надо ждать, пока наберётся, я научу! — Ждать, пока наберётся! — закатывает глаза на пороге Дмитрий. — Да это просто дворец! Святые бубенцы, тут даже есть кровать! Не верю глазам! Одна на всех, но ведь есть же! — Отдохните, умойтесь и так далее. У вас будет свой модуль, я просто спрошу, какой можно занять. — Я уже жалею, что потратил антидот на ту девицу. Надо было оставить её в винном погребе навсегда, — сетует Дмитрий. — Не слушай его, Док, — говорит Алиана. — На самом деле Димка очень рад. Он там на стенку уже лез от скуки. Вино, еда, море и я не могут заменить ему Сеть. — Надеюсь, не провтыкал мой ноутбук, папаша? — кричит из модуля парень. — Он у Кери… А, неважно. Принесу потом. — Хоть что-то ты не просрал! Тогда мы тут не задержимся, дорогая! Крепись! — Не сердись на него, — улыбается Алька. — Он такой, какой есть. Я привыкла. — Вы, правда, женитесь? — Как только нам подвернется какой-нибудь ЗАГС. — Местность не выглядит перспективной в этом смысле, но я спрошу у Костлявой. Как-то же местные справляются. — А ты сам как, Михл? Димка и не подумает спросить, но ты остался один с Нагмой, шестнадцатилетним, посреди низов… — Как-то приспособился. Меня всё ещё бесит, что мне шестнадцать, но я не теряю надежды, что это пройдёт. Лучше расскажи, как твоя беременность? Токсикозы? Отёки? — Нет, я хорошо себя чувствую, хотя Димка весь извёлся, что ты нас не вытащишь, и ему придётся принимать роды. Он ужасно боится всех этих женских штук, носится со мной так, как будто я хрустальная. — Правильно делает. Главная функция мужчины в этот период. Беременность тебе к лицу, прекрасно выглядишь, но надо всё же убедиться. Отдохни с дороги и добро пожаловать в медицинский модуль. *** — Прем, а этот твой брат… Теперь типа он главный, что ли? — спрашивает осторожно Зоник. Наша корпа собралась на свежем воздухе, рассевшись на выброшенных старых покрышках. — Сдурел? — отвечает ему Шоня. — С какого перепугу? — Ну, он же старше, да? Старшие всегда командуют, разве не так? — Лучше скажи, прем, он такой же крутой, как ты? — интересуется Тоха. — Он другой крутой, не такой, как я. — Но крутой? — Не сомневайся. У нас это семейное. Но он уже занят, у него невеста есть. — Очумительно красивая, я видела! — сообщает гордо Онька. — Волосы золотые! Кожа белая! Веснушки рыжие! Грудь большая! Попа во! Девочка рисует в воздухе силуэт, щедро преувеличивая стати слегка располневшей на фоне беременности, но всё ещё вполне изящной Алианы. — Больше, чем у меня? — удивляется Колбочка. — Не верю! На меня её штаны не налезли! — Нет, куда ей до тебя, — хихикает Онька. — У тебя не попа, а жопень! А у неё просто красивая. — Ах ты, мелочь вредная! — возмущается Дженадин, и все дружно ржут. — Народ, — говорю я, дождавшись, пока веселье стихнет. — Не скажу, что с появлением моего брата ничего не изменится, но ваш прем по-прежнему я. Если вы, конечно, не против. — Мы-то не против, — отвечает Шоня. — А ты? Не свалишь от нас? У тебя теперь снова семья, нафиг мы тебе сдались? — По нему сразу видно, он вершок, — мрачно замечает Кери. — Небось токи на счетах остались. Скажет завтра: «Возвращаемся в башню, брат! Нечего тебе тут делать! Я обо всём договорился!» — Да, вершки всегда между собой порешают, — соглашается Зоник. — Подмажет, кого надо, и снова будет сверху на Средку плевать. — Так что, прем? — прямо спрашивает Шоня. — Ты нас бросишь? Оставишь у Костлявой в клане? — Мы тут нафиг никому не нужны, — сообщает Дженадин. — Ни городские, ни клановые, ни жить, ни арендоваться. — Ты лучше сразу скажи, прем, — добавляет Шоня. — Только честно. Корпа «Шуздры» сидит на шинах и смотрит на меня ожидающими глазами. И только Лирания молчит, глядя чуть в сторону. У неё снова есть родители. Пусть где-то, пусть неизвестно, когда они встретятся, но это всё меняет. Наверное. Честно сказать, мне непросто им ответить. Я не верю в сопливую ерунду «в ответе за тех, кого приручили». Это всегда обоюдный процесс, прирученный сам это выбрал. Ещё недавно они были не прочь от меня избавиться и вернуться в привычный круговорот ожидания аренды. Сейчас они просто боятся будущего и отчего-то считают, что я должен от него защитить. А я не должен. Я никому тут не должен. Это не мой мир, не моя история, не мои дети. Они мне никто, да и я им никто. Они здесь не потому, что я их «притащил», а в силу целого ряда последовательно сделанных выборов. Их собственных выборов. Но я почему-то говорю: — Даже не надейтесь. Вам так просто от меня не избавиться! Корпа разражается радостным гомоном, а Шоня от избытка чувств кидается целоваться под одобрительный свист Зоника. *** — У вас мальчик, — сообщаю я Алиане, складывая раму альтерионского диагноста. — Правда? Это точно? — Да, это весьма чувствительный прибор. Восемь недель, плод только-только формирует зачатки половых признаков, но эта штука уже уверенно определяет. Хочешь на него посмотреть? Это не мутная картинка, как на УЗИ. На планшете цветное изображение — большая голова, крошечные ручки и ножки, кожа полупрозрачная. — Он уже шевелится? — Да, но ты этого пока не чувствуешь. Он всего семнадцать миллиметров в длину. — Я потрясена, это так удивительно… Такой маленький, и уже живой человек! Внутри меня!