— Да, из-за него. — Он был плохой. Онька говорила, обижал Лирку. Ты же его убил, да? Я же говорю, девочка-рентген. — Да, колбаса. Так вышло. — Жаль, что это пришлось сделать тебе. Ты добрый. Добрые не должны убивать. — А какие должны? — Специальные. Как дядя Слон. Он не добрый, ему несложно. — Боюсь стать как он, — поделился я. — Нет, ты не станешь как он. — Почему ты так уверена? — Потому что Аллах иногда смотрит твоими глазами. А ещё… — она замялась. — Что, плюшка? — Только ты не сердись… Мы с тобой немножко одно и то же. — Я не сержусь, просто не понимаю. — Мы две части чего-то одного. И я не всегда вижу, где кончаюсь я и начинаешься ты. — Я должен сердиться? Почему? — Мне кажется, ты хочешь быть отдельным. Держаться в сторонке. Боишься, что мы сольёмся, как две капли воды. — Не боюсь, — рассмеялся я. — Из нас вышел бы презабавный Нагмадок! — Чур, глаза у него будут мои! И руки! И ноги! — А от меня тогда что? — Мозги-и-и! — разбесившаяся девчонка напрыгнула мне на спину, обхватила руками и ногами и повисла, как рюкзак. — Сейчас сожму сильно-сильно, и как влипну в тебя! — завопила она мне в ухо. — Сразу станем Нагмадоком! — Если влипнешь сзади, от тебя в нём будет, в основном, попа. — Ладно, — она со вздохом опустила ноги на пол. — Но однажды я всё равно подкрадусь и влипну! — Договорились, козявка. *** — Я знала, что этот день настанет, — констатирует Костлявая. — Корпа не вступает в клан, — в очередной раз напоминаю я. Мы сидим в мотобаре на Средке. В нём пьют, не слезая с мотоциклов, — заезжают в специальные стойла, между которыми на удобной высоте столы. На удобной — если ты на моте. А если тебе шестнадцать, и рост твой метр шестьдесят пять, то у тебя торчит над столешницей только башка, и выглядишь ты предельно глупо. Готов поспорить, она это специально. — Ну да, ну да, — скалится Костлявая. — Просто бизнес. — Именно. И если тебя это не устраивает… — То ты найдёшь другой клан? — На кланах свет клином не сошёлся. — Серьёзно? — глумится клановая. — Ну-ка, ну-ка, расскажи мне — куда ещё может свалить корпа, которая запалилась и на низах, и на верхах? — Мы вовсе не «валим», как ты выразилась, — делаю я возмущенное лицо. — Просто сокращаем логистическое плечо. — И это совсем-совсем не связано с тем, что некий мелкий прем привалил некоего вершка? И с тем, что теперь безопасники землю роют? — Нам пора менять место, засиделись, — соглашаюсь я. — Движение — жизнь и всё такое. — В твоём случае — определённо! — ржёт Костлявая. — Если не свалишь, долго не проживёшь. — Тебя вот не спросил. Так ты согласна или нет? — Ты так смешно пищишь из-под стола… — Напросилась, — сплёвываю я. Иду к парковке. Там стоят у своих мотоциклов клановые. Курят — чисто клановый прикол, остальные тут предпочитают аэрозольные ингаляторы, — пьют прямо из бутылок, трындят, ржут. Тех, кто из Клана Синей улицы, легко узнать по цвету курток. Я подхожу к ближайшему. — Без обид, дро, мне нужен твой мот. — А ты не охренел, мелкий? — Охренел. Дашь? — Дам по башке так, что она в жопу провалится! Поддатый клановый тянется отвесить мне педагогический подзатыльник, я бью его в торчащий из расстегнутой куртки живот, добавив умения, он валится, как сноп. Я запрыгиваю на его мот, врубаю вариатор, тягой сбрасываю с подножки — он слишком тяжёл для меня, но десяток метров по прямой проезжаю почти ровно. — Вот, теперь я хоть вижу, с кем разговариваю, — одобрительно кивает Костлявая и машет рукой за спину, останавливая направившихся к нам клановых. — И что ты видишь? — Не в меру наглого и мелкого, но всё же према. — Слушай, вот зачем этот цирк? — Хотела посмотреть, как ты выкрутишься. — Ты уже видела, как я выкручиваюсь, Костлявая, — резко отвечаю я. — Если забыла, спроси у Хваталы. У Тамэя ещё можешь поинтересоваться. И больше не проверяй, потому что тебе не понравится. К концу этого спича меня уже трясёт от злости. Гормональная система — это не только про секс. Это ещё и про агрессию. — Стоп-стоп, — поднимает руки в примирительном жесте клановая. — Что ты сразу заводишься? Просто хотела посмотреть, натрындел ты, что можешь на моте, или нет. — Увидела? — Ну, сидишь ты, как порег на заборе, но хотя бы не упал. — Мы будем обсуждать мою посадку на моте? — рычу я. — Если тебе нечем занять вечер, не еби мне мозги, а пойди в бордель. — Если ты так нахамишь мне при ребятах, придётся тебя убить, — вздохнула она примирительно. — Ладно, будем считать, что был фальстарт. Возвращаемся на исходную. Что ты предлагаешь? — У меня есть наработанная клиентура, обкатанная программа под неё и финансовые инструменты для изъятия денежных излишков. Чего у меня нет — места, где до нас не доберутся ни нижние, ни верхние. И силовой поддержки на Средке. У тебя нет клиентуры и токов, но есть долбодятлы, которых надо занять, место, куда никто не полезет, и транспорт, на котором можно кататься на Средку. Я предлагаю объединить ресурсы. — Объединить? — Ещё раз напоминаю — мы не вступаем в твой клан. Мы вас просто нанимаем. Жильё, логистика, охрана. Может быть, что-то ещё потом. Но пока только это. Будем обсуждать условия, или ты хочешь проверить что-нибудь ещё? Например, какова на вкус моя жопа? Костлявая закатилась от смеха так, что чуть не навернулась с мота.