— Значит, ты ничего не потерял. А приобрёл. Посмотри: одет как пижон со Средки, валяешься на кровати размером с твой старый модуль, смотришь видео в крутейшем качестве с голопроекцией. Раз порно тут отличное, придумаешь, как себя утешить. А когда выйдем из подполья, то парню из такой крутой корпы девки будут сами на член прыгать, вот увидишь. — Правда? — Я тебя уверяю. Будешь отгонять ещё: «Кыш, кыш, проклятые! Сил моих больше нет!» — Брешешь, прем, — засмеялся он, — но как завлекательно! Ладно, убедил, всё не так уж и плохо. — Все просто зашибись, Ледик, — сказал я проникновенно, — а будет ещё лучше! *** Дженадин раскладывает своих шитых зайцев, или что там у неё. Если в модуле кондоминиума они занимали почти всю кровать, то на здешнем ложе просто теряются. — Как самочувствие? — Хорошо, прем. Я совсем здорова, спасибо тебе. Теперь у меня есть фонендоскоп, и я слушаю лёгкие, поворачивая перед собой её небогатый топлес. — Дыши! Глубже! А теперь вдохни и задержи дыхание… Она послушно делает, что я говорю. — Поздравляю, никаких хрипов. Но в следующий раз, как только простудишься, бегом ко мне, не доводи до пневмонии. — К Лирке пойдёшь? — спрашивает она неожиданно. — Не понял вопроса, — озадачился я. — Я перед тобой стою чуть не голышом, а ты на мою грудь даже глаз не скосил. Там, конечно, не то чтобы есть чему удивиться, но раньше тебе хватало. Значит, слушаешь ты меня, а думаешь — про неё. — Дженадин… — Не надо. Я всё понимаю, запал ― значит, запал. Но зря ты, ей-богу. Она не плохая, Лирка-то, даже хорошая. Но не умеет быть счастливой. Себе не разрешит, и тебя заодно обломает. Ты ей нравишься, но от этого только хуже. Она… Не знаю, как сказать. Настроена на боль, что ли? — Это как? — Ну вот, ты ей нравишься, она тебе нравится. Ты нормальный парень, не обидишь, всегда поддержишь, за сестрой присмотришь. Будешь терпеть её истерики, оберегать и изо всех сил стараться не сделать ей больно. Так? — Допустим, — согласился я. — И что? — Казалось бы, самое то вам сойтись. Но вот засада, она так не может. Если бы ты её оскорбил, избил, унизил, издевался, она бы за тобой таскалась хвостиком, в глазки заглядывала, делала всё, что ты скажешь, и даже больше. Ненавидела бы тебя и себя, презирала, мучилась, резалась, но снова и снова возвращалась, чтобы было, за что презирать себя дальше. — Мне кажется, Дженадин, ты преувеличиваешь. — Нет, я это видела уже. Ей отношения нужны только для того, чтобы себе больно делать. Не знаю, за что она так себя невзлюбила, но ведь и тебе от неё достанется. Вымотает все нервы, но толку не будет, потому что ты не такой, какой ей надо. — А какого ей надо? — Ты не обижайся, я по-простому скажу. Если ты на неё рявкнешь: «А ну, штаны сняла бегом!» — она тут же снимет. А если будешь целовать и по головке гладить — нет, никогда. Но ты не рявкнешь, не твой стиль. — Мда, — мрачно сказал я, — ну и психоз ты нарисовала. — Иди уже к ней, — грустно сказала Дженадин, надевая майку. — Но лучше бы ты на Шоньку запал, честное слово. Она тоже сильно себе на уме, но хотя бы красивая. *** — Оставь нас, Онь, — говорит Лирания сестре. — Сходи к Нагме, посмотри, как она устроилась, — предлагаю я, и Онька уходит. — Покажи живот, пожалуйста. — Зажило, не волнуйся. — Хочу убедиться. Препарат для меня новый, надо знать действие. Лирания вздыхает, неохотно задирает майку с опоссумом. — Повернись к свету… Живот совершено гладкий, только если присмотреться, можно разглядеть тонкие белые чёрточки. Скорее всего, скоро и их не будет. Отличный регенератор, понятно, почему такой дорогой. — Теперь ноги. — Там то же самое. — Тебе сложно? — Просто не хочу. — В чем проблема, Лира? — В том, что я тебе нравлюсь. — Это не значит, что я, увидев твоё бедро, озверею и накинусь с рычанием. — Я не о том. — Тогда объясни. — Не хочу. — Ну, не объясняй. Просто покажи ногу, я даже касаться её не буду. — Чёрт с тобой. Спустила штаны до колен, покрутила бёдрами: — Доволен? — Да, — кивнул я. — Зажило прекрасно. Как новенькая. Не будешь больше резаться? — Не твоё дело. Могу одеваться или ты ещё на что-нибудь хочешь посмотреть? — Перестань, Лирания. Я не давал тебе повода мне грубить. — Да, прости, — успокоилась она внезапно. — Я не права. Меня иногда заносит. — Я заметил. — Слушай, а хочешь, я тебе сыграю? — Хочу конечно. Не зря же я за твой комбик пострадал. Лирания взяла с кровати гитару, щёлкнула выключателем на усилителе, потрогала струны. Гитара отозвалась. Взяла пару простых аккордов, прошлась перебором, а потом заиграла — негромко, без экспрессии, так обычно играют на акустике. Мелодия несложная, незнакомая, играет девушка технично. Запела хрипловатым негромким голосом: Убей меня,Но не очень сильно.Убей меня,Но не очень больно.Убей меня,Это не будет насилием,Убей меня —Я умру довольной! У меня во ртуКровь становится пресной.Я знаю,Что мы все там будем,Пускай тебеЭто неинтересно.Но я видела,Как умирают люди. Убей меня —Нет, это не истерика.Поверь,Я все хорошо продумала.Убей –Я это приму с облегчением,Безумие? – Да,Но что сейчас не безумие?