Я вытаскиваю из пачки местных нотов ноутбук хорошо знакомого производителя и стучу согнутым пальцем по логотипу. — У вас очень широкий ассортимент. Фрактальный, я бы сказал. — Знаешь, парень, иди-ка ты отсюда, — сердито сказала женщина. — Не знаю я, о чём ты. Мне несут всякий хлам, я его продаю, покупаю другой хлам. Маленький скромный бизнес. — Я готов заплатить за информацию. — А я не готова, чтобы мои кишки выпустила своими пырялами гвардия этой суки Калидии. И ценю свою жизнь больше, чем твои деньги. — С чего такие ужасы, уважаемая? В городе всегда были проводники и кросс-локусы, караванщики и контрабандисты. Везде жизнь, везде бизнес. Есть спрос, есть предложение, есть услуга и есть ценник на неё. — Парень, я не знаю, в каком чулане ты просидел два года, но сейчас за одно упоминание того, на что ты тут намекаешь, — кстати, понятия не имею, на что именно! — люди исчезают навсегда. — И что же, нет способа найти человека на букву «п»? — Найдёшь только неприятности. Поэтому ищи их на свою жопу, на мою не надо. Но лучше не ищи вовсе. И тут жить можно, поверь. — Принято, — ответил я задумчиво, — спасибо, что просветили, уважаемая. — На здоровье. А теперь идите-ка отсюда, ребятки. Вот просто всей задницей ощущаю, что от вас будут проблемы. Эй, Кери, — крикнула она парню, — набрал чего хотел? — Да, пожалуй… — ответил он неуверенно. — Док, тут вышло почти на сотню токов… Я могу откинуть кое-что, если дорого… Голос у него при этом такой жалобный, что видно, как ему не хочется ничего «откидывать». — Надеюсь, вы не слишком нагрели наивного интика? — спросил я у Ëнти. — Что же у меня, совсем совести нет, что ли? — возмутилась она. — А что, есть? — Есть. Кройчек, скинь ему восемь процентов с суммы, — распорядилась она. — Ну, Ëнти! — возмутился продавец. — А как же мои комиссионные? — Заткнись и сделай. А вы идите уже отсюда, не дразните мою интуицию. Кери расплатился, коснувшись картой терминала, мы вышли в проход между рядами, и я сказал продавщице на прощание: — Вот видите, никаких неприятностей! В этот момент над рынком разнёсся пронзительный голос Колбочки: — Отстань от неё, козел! Прекрати! На помощь, Док! Скорее! — Никаких, значит? — улыбнулась Ëнти. Глава 7. Bad girls do it well Лиранию держит за ворот куртки здоровенный мужичара. Плечи у него раза в три шире, чем задница повисшей на его локте и истошно голосящей Колбочки. Судя по всему, неплохо нашпигован силовыми имплантами — Лирания, поднятая за скрученную под подбородком куртку, еле касается пола ногами, Дженадин повисла на руке всем весом, а он даже не дрогнул. И на крики «Караул, убивают!» тоже не реагирует. — Да мы корпа! Да ты знаешь, кто наш прем? — разоряется Колбочка. — Отпусти её сейчас же! Она внезапно впивается в руку зубами, но громила только досадливо морщится, и стряхивает её с локтя одним движением. Движением, от которого у Лирании голова мотнулась так, что, кажется, вот-вот отлетит. — Отставить! — рявкаю я как могу. Голос у меня тонковат, выходит не очень убедительно, но интонация верная — мужик ставит Лиранию на пол и поворачивается ко мне. — А ты что ещё за чёрт? — спрашивает он мрачно. — Это наш прем! — верещит Колбочка. — Он крутой, он тебе наваляет. — Заткнись, Дженадин, — прошу я её. — Не лезь. В чём проблема, уважаемый? — Эта худая шлюха обвинила меня в воровстве! — заявляет полукиборг. Теперь я вижу, что у него стальной плечевой пояс, а обтянувшая торс майка выдаёт мощные миоусилители. Арендовался в грузчики, или где там требуется навык «бери-тащи». — Это. Мой. Комбарь! — зло и отрывисто говорит Лирания. — Я его не продавала, значит, его спёрли. А значит, он, если и не вор, то торгует краденым! — Заткнись, Лирка! — говорю я ей. — Я разберусь! — За такие слова отвечают! — раздаётся хриплый голос сзади. — Это серьёзное обвинение, ущерб репутации. Ты можешь доказать, что это твоя вещь, девка? Невзрачный, худой, весь какой-то перекрученный мужичок с мутноватыми глазами на фоне амбала-продавца не смотрится, но я-взрослый мысленно застонал. Я таких мутноглазых ещё с 90-х помню, от них одно время спасу не было. Лирка очень конкретно влипла, а значит, и я тоже. Но она этого, увы, пока не поняла и изо всех сил усугубляет ситуацию. — Это моя вещь! А он вор и торговец краденым! Пусть немедленно отдаст комбарь! А ты… — Заткнись сейчас же, идиотка! — прошипел я, незаметно ткнув её пальцем в солнечное сплетение. Девушка разинула рот, выпучила глаза и переключилась на более актуальный вопрос — как вдохнуть при неработающей диафрагме. — Извините, что встреваю, уважаемые, — обратился я к мутноглазому, — но девочка не в себе. Травма головы, истерические приступы, болезненный бред. Сами от неё настрадались, вы удивитесь, как. Ждём-не дождёмся, когда в аренду заберут. Вижу, у неё опять обострение, приношу глубочайшие извинения за невольно причинённые ею неудобства. — А вон та ещё и кусается! — пожаловался басом продавец. — Хорошо, что у меня имплы, а то вдруг ядовитая? Колбочка уже открывает рот, чтобы возмутиться, но я прожигаю её взглядом, и она послушно закрывает его обратно. — Ещё раз приношу свои извинения, — искренним тоном добавляю я, — сейчас я их уведу, они не доставят больше никаких проблем. Душевные болезни — такая трагедия! Вы не представляете, сколько хлопот… Я аккуратно но решительно беру девчонок под руки и шаг за шагом отступаю с места действия. Лирания явно против, но она сейчас дышит только верхушками лёгких и не может ни протестовать, ни сопротивляться. — А ну-ка стой, пацанчик! Ну, вот, я так и думал. — Мы пока не решили вопрос, — продолжает мутноглазый. — Девка обидела честного торговца, нанесла ущерб его деловой репутации. Кто за это ответит? — С кем имею честь, уважаемый? — я лихорадочно сгребаю в кучку полузабытый опыт первой юности. — Простите моё невежество… — Я Копень, здешний смотрящий. — Крайне раз знакомству. Я Док, прем нашей корпы. — И что у вас за корпа? —Так, знаете, по мелочи, ничего серьёзного… Шустрим, как можем, выживаем, как умеем. — Зовётесь вы как, шустрилы? — О, я польщён, что вы про нас слышали! — я выразил лицом максимум возможного восторга, больно сжав локоть Колбочки, которая снова попыталась что-то сказать. — Шустрилы мы и есть! Корпа начинающая, но у нас большие перспективы! — Работа у меня такая, всё слышать, — задумчиво сказал Копень, рассматривая меня своими мутными, но острыми глазками. — Так ты, значит, прем? — Так случилось, — развёл я руками. — Доком называют. — Так вот, Док, проблема у тебя. Или ты за неё не подпишешься? — он показал кривым тонким пальцем на Лиранию. — Подпишусь, — вздохнул я, — иначе какой я буду прем? — Верно, верно… — удовлетворённо кивнул Копень. — Это ты правильный пацан, значит, хоть и молодой.