— Высшая ступень сети, доступна только при безгрешной жизни. Туда сгружают нашу душу, если жизнь оценивается земными судиями как достойная. Ира вздыхает и скрещивает руки. — Так. Пургатория? — Общедоступная часть сети, менее защищённая. Обитель бесов, постоянных сетевых механизмов и бесчисленного числа извращенцев. — Уже лучше. Инфоад? — Куча демонов, никакой защиты, крыша едет, заглянув туда. Обитель грешников и Диавола сиречь Архиврага. — Приемлемо. Но не более того. Адриан, Разбитый Диавол на то и разбит, чтобы быть в каждом из нас. — Чего? — О, и символ Веры забыл. — Очень даже помню зато, что там о дьяволе ни слова, — ворчу я. — Да и о том, как невмы долбят молниями из кончиков пальцев — тоже. Может, об этом расскажешь? — Тебе знакомо выражение «о чём не знаю, о том молчу»? — раздражённо встряхивает головой Ира. — Нет? Тогда освежи хотя бы часть знаний. Некогда, во времена до Порухи, наши знания были неисчислимы. Мы исправляли течения рек, превращали пустыни в райские кущи и оживляли мёртвую плоть. Это всё ушло. Сто двадцать восемь проклятых решили объединить знания человечества и объединить строчки мёртвого кода в нечто всепроникающее. Всемыслящее — ведь цифровой дух самообучался на лучших скрипториях данных, и всемогущее — ведь уже тогда импланты вживлялись в каждого человека. — Они решили создать своего бога. — Сомневаюсь, что думали о чём-то таком. Летописи тех времён сильно пострадали во времена Перековки, но они сходятся в одном — проклятые не ведали, что творили. Только когда их программа обрела разум и начала управлять своими создателями, они спохватились — но было поздно. Диавол был создан, обрёл плоть и начал изменять реальность. — Но как-то же его изгнали? — Не изгнали, дурачок. Только разбили. Тридцать два святых отца, тридцать два ядерных механизма. Ключевые сервера оказались уничтожены, а оставшиеся, неуязвимые для любой техномагии, были изолированы после электромагнитной бури. Какое-то время Перековка шла без машин, но шла тяжело. Кусочки диавола тоже обрели разум и бушевали в имплантах, в островках раздробленной сети, во всей машинерии. — То есть во всём от калькулятора, до реактора. Представляю, что творилось. — Ничего хорошего уж точно. Об этом мало говорят, но не объединённый дьявол, а Перековка едва не покончила со всеми нами. Святые ордена это понимали, и решили всё же распечатать сервера. Чистые и незапятнанные, на основе которых сделали новую сеть. Идеальную, поскольку она сохранила в себе черты того, старого киберпространства. Как его тогда называли, Интер… — Интернет? — поднимаю брови я. — Вы посмотрите, начитался тайных знаний. Зачем я вообще распинаюсь тогда перед тобой про Порайск, про Пургаторию и про инфоад? — Может и начитался, вот только один чёрт знаю мало. — Ну что ж… Только после того, как удалось усмирить мелкие кусочки диавола… — То есть бесов? — Не перебивай, блин! Да, бесов. Стало легче? — Ира поднимает бровь. — Вот и славно. Так вот, только когда бесов начали усмирять — смогли из ещё работавших кусков сети собрать Пургаторию. Кое-как работающую, с диковатыми, но безопасными цифровыми существами. А вот Инфоад — это уже те куски, в которых осталась большая часть знаний. Но и большая часть разбитого Диавола. К ним тоже пришлось подключаться. Объяснить, почему? — Потому что человек жаден, — усмехаюсь я. — А что насчёт великих домов? Насчёт Нижнедонска? Мы одни на всём шарике? — накидываю я вопросов и осекаюсь. Может, тут считают, что Земля — диск, покоящийся на шести слонах? — Оу-оу-оу, богатырь, всему своё время. Подключай «ракушку». Будет проще показать наглядно. Подчиняюсь. — Импланты работают нормально. Память перегружена… Пять, шесть, семь… десять невм? Серьёзно? — Один тяжёлый день. — Странно, что у тебя мозги не закипели… С интерфейсом какие-то нелады, но вирусов не вижу. Дай угадаю — при первом подключении раскидал в стороны взглядом? — Угу. Слушай, мне нужно явно больше оперативной памяти. Хотя бы одну такую же планку, как сейчас стоит, на… — я запинаюсь. Тут в ходу мегабайты, гигабайты? Вообще что в ходу? К счастью, Ира пользуется моей паузой по-своему. — Меньше гонора тебе нужно, а не памяти. Храмовники могут считывать твои показатели дистанционно, и большое количество памяти их насторожит. Я проведу дефрагментацию — должно помочь. Правда, сигналы нейры у тебя какие-то странные. Хм, никогда не видела такой пульсации. Даже у одержимых демонами — у тех она более беспорядочная. Кстати, у тебя в памяти два архивных кодекса. Первый озаглавлен как «Ада»… — Лучше его не трогать. — О, дикий бес? А вы рисковый человек, господарь Адриан. Никогда бы не подумала. — Ещё какой. — Второй без названия. Зашифрован. Попробуем открыть? — Попробуй. Правда, у меня такое чувство, что там нужен генный ключ. — Так у меня есть приспособа, попробуем твою кровь. Генный ключ — вещь редкая и настроен либо на род, либо на конкретного человека. Я наблюдаю этажерку с какими-то хитрыми склянками, медными чашами, иглами и (естественно) проводами, самостоятельно подкатывающимися к моему креслу. И вид этой адской машинерии меня не вдохновляет. — А может, обойдёмся без крови? — Никак не обойдёмся, — с заметной мстительностью усмехается Ира. — Буквально каплю. Стараюсь сохранять хладнокровие, пока бронзовое перо пробивает мне палец. — Ну вот, ничего страшного, — бормочет Ира и ставит блюдце в адский агрегат. — Надеюсь, если ключ не подойдёт — я не помру к чёртовой бабушке. — Забыла! — хлопает себя по лбу мнемотехник и спешно распечатывает нечто вроде одноразового шприц-тюбика. «Этажерка» же вливает кровь в себя и урчит при утилизации. Надеюсь — не от удовольствия. — Не дёргайся, будет слегка щипать. — А ты ничего не забыла? — сквозь зубы осведомляюсь я, стараясь преодолеть жжение в вене. — Или не перепутала? — Я же говорила, что будет щипать. Это метагент. Он даст нам время на ответную реакцию, если кодекс решит ответить. Так, новый набор… сопряжение «ракушки»… «Этажерка» хрустит, шипит и подпрыгивает, напоминая мне плод запретной связи между матричным принтером и старой стиральной машиной. Однако Ирина, сверяющаяся с процессом открытия, вполне удовлетворена. — Так, первая ступень вскрыта. К остальным твоя кровь не подходит, и мой упырёнок тут ничего не сделает. Отдыхай, малыш, нам нужно вспомнить о Великих Домах. Этажерка, хныча, укатывается подальше, и я не успеваю вставить и двух слов, как на экране сетчатки высвечивается византийский крест, птица, купол Фламмариона, Божье око, три ключа и Спираль Фиброначчи — Я на днях ломала для заказчика программу. Когда-то её делали для варварских торговцев с Великой Степи. Метойков. Простейший интерактив — и запомнишь Великие Дома. Или просто вспомнишь. — Нужно соотнести дома с их гербами? — Великие Дома, Адри. Так, птица — Каллиник. Это за сегодня уже запомнил. Экран комментирует: «Великий Дом Каллиник известен своим глубоким почитанием тридцати двух святых отцов. Их молитвы успокаивают Пургаторию и охраняют Порайск. Каллиники владеют Птичьм шпилем на правом берегу Нижнедонска. Их символ — райская птица, распространённый элемент Старой Сети.» Уар… так, у одного из встреченных символом были три ключа. Попробуем? Бинго! «Великий Дом Уар стоит на страже города. Именно поэтому их шпиль — на левом берегу, ближе к опасностям Великой степи. Три ключа на их гербе символизируют верность и право могучих Уаров охранять Нижнедонск в воздухе, на земле и на воде.» Хитрово… шпион, кажется, принадлежал к ним. Вроде бы, у него символом было око в треугольнике. И снова верно! «Великий Дом Хитрово известен менее других, а их шпиль — самый низкий из правобережных. Однако именно бледнокожие Хитрово лучше всего находят свежую информацию вне зависимости от того, появилась ли она в сети или вне её» Осталось всего три. Лаодикий, Комнин и Вакх. Лаодикий… его упоминали мальцы, дразнившие биомеха. Что ж, попробуем нечто похожее на купол Фламмариона. «Великий Дом Лаодикий — известная обитель мудрости. Все великие мнемоинженеры, астрологи и алхимики последних трёхста лет обучались в Крайнем Улье. В случае, если вас удостоят чести посетить это великолепное сооружение — рекомендуем хрустальную рощу на Восемьдесят седьмом уровне, в которой по прозрачным стволам течёт…» Так, рекламу отложим на потом. Остаётся два великих дома. Комнины и Вакхи. А ещё — два символа. Спираль Фиброначчи и крест, напоминающий иерусалимский. Самое забавное, что второй уже видел — тот самый золотой перстень из всплывшего осколка памяти. Владелец кольца явно относился ко мне радушно. Значит ли это, что я принадлежу к Великому дому? Или к его боковой линии? Остаётся только понять первую, отправную точку. Шуты или всё-таки великие Господари Нижнедонские? Перетаскиваю пиктограмму креста к Вакхам. ОШИБКА. — Ну, ты чего, Адри? Школьную программу забываешь? Мда, получается — всё-таки моя фамилия Адриан Комнин. Но если мой род настолько велик — какого чёрта я делаю в Подулье? Глава 11 в которой нейромант улыбается опасности, Адриан игнорирует предложение, а Ирина хочет чем-то запустить