Цестус остановился возле небольшого кабинета и позвонил в колокольчик. Оттуда неспешно вышел суховатый мужчина довольно преклонного возраста. Он ничего не выражающим взглядом обежал одежду и снаряжение гостей. – К императору на прием. – Цестус протянул бумагу. Камердинер ее внимательно прочитал, после чего махнул рукой: – За мной. Привел он их в большущий зал, в котором, невиданное дело, можно было даже присесть на диванчике, ожидая своей очереди войти в тронный зал. Выполнив свою задачу, камердинер так же неспешно удалился. На удивление, собралось довольно много людей, у которых было дело к императору. Или, наоборот, у него к ним. Большинство аристократов с презрением оглядывали простую и дешевую одежду стражников. Даже Цестус, одетый побогаче Алекса, совершенно не смотрелся в этом окружении. А обычное оружие, пусть и укрепленное вытравленными на нем рунами, совершенно терялось на фоне разукрашенных золотом и самоцветами мечей и шпаг господ. Рука Алекса невольно опустилась на жертвенный нож, кончиками пальцев его поглаживая. Подобное отношение заставляло мужчину чувствовать горячее и обжигающее бешенство. Возможно, его страна провалилась, пытаясь построить общество, в котором все были бы счастливы и равны, но его предки умирали, чтобы это стало правдой. Сейчас же он видел наглядный пример тех, против кого воевали и умирали его прадеды. Против таких вот уродов, считающих, что они уже лучше и выше лишь по праву рождения. Презрение просто потому, что ты ниже по социальной лестнице… Алекс понимал, что мир всегда будет делиться на бедных и богатых. Но деньги не делают одного человека лучше другого. Поэтому подобное отношение к себе он простить не мог. Тем не менее он не дожил бы до своих лет, если бы не умел сдерживать эту ярость, которая клокотала в нем всегда, когда что-то или кто-то ему не нравились. Мужчина отпустил кинжал, откинувшись на спинку диванчика. После чего заметил напряженный взгляд Цестуса. Алекс добродушно ему улыбнулся, прикрыв глаза. Перед ним встали сцены того, как всех этих аристократов будут вешать и убивать будущие захватчики. Далеко не все они станут нужны новому правительству, поэтому кровь все равно прольется. И землянин искренне надеялся, что крови будет много. Дабы хоть как-то отвлечься, Вульфс вспомнил недавнюю встречу с Вальтером. Он навестил своего собрата-землянина, когда тот в очередной раз «томился» в карцере. Разговор не очень получился. Шмидт был явно недоволен тем, что при спасении купца Алекс отказался проявить магию и привлечь внимание, действуя по его плану. Немец аргументировал это тем, что тогда было бы проще снять обвинения в незаконном использовании магии и зарегистрировать Алекса как полноправного мага. Соответственно при сражении никого бы не удивила показанная Вульфсом сила. Теперь же он разом засветился, причем еще и очень сильно. Как оказалось, действия Алекса сильно ударили именно по магам. Столь сильный и массовый призыв демонов не был редкостью в империи. Постоянно находился какой-нибудь бешеный демонолог, который, наплевав на правила, оказывался под влиянием демонов. После чего начинал творить всякие ужасы вроде приношения в жертву жителей деревень и даже маленьких городов, открытия проходов на планы ада и тому подобные. Вот только раньше маги устраняли, так сказать, проблему, и все. Ошибка их системы затиралась. Но тут система сломалась, ведь Алекс Вульфс невольно стал героем и примером для военных. Личный героизм при спасении своих товарищей – что может быть лучше? А то, что демонов использовал… Так ведь для дела. Да и никого из своих не убил, значит, контролировал ситуацию. Вы же вон приняли демонологов в Ассоциацию… А военные пользовались в глазах общественности куда большим авторитетом, чем сами маги. Видя, что маги ничего не могут сделать, активизировались церковники, которые начали петь уже привычную песню, что заниматься устранением нарушающих законы магов должны именно они. Ведь их божественная магия прямо создана для того, чтобы уничтожать обычную магию. При этом демоны как существа очень энергетически зависимые были уязвимы именно к божественной магии. Однако маги отчаянно сопротивлялись, так как они не хотели давать топор для рубки их собственных голов в руки своих исконных врагов. Эти дипломатические игрища и споры продолжались не только во дворце императора, но и в ставке южан, и даже на востоке и западе. Обе стороны искали союзников везде, стремясь не допустить усиления врагов на любом фронте. Кто-то мог бы подумать: «А почему маги так боятся обычных людей?» – и этот вопрос был логичен. Тот же архимаг при правильно и хорошо подготовленной позиции мог сражаться с целым имперским легионом! То есть с тремя с половиной тысячами людей. Конечно, был шанс, что у архимага закончится магия, и остатки войск смогут до него добраться. Вот только следовало помнить, что архимаг мог бы отступить, восстановить силы и вернуться, умертвив недобитков. Даже если убрать архимагов, которых было откровенно мало, ведь для того, чтобы им стать, требовались не только знания, но и огромная внутренняя сила, оставались магистры, маги, их подмастерья и просто неофиты, которые знали парочку заклинаний. Они были раскиданы по магическим университетам, академиям, школам, замкам, городам, армиям и даже деревням. Подобная опасность со стороны магов отлично понималась как обычными людьми, так и аристократами. Потому этот мир родил вполне эффективное противодействие столь сильным существам. Маги, какими бы сильными они ни были, нуждаются во сне и еде. Даже маги жизни не могли полностью нивелировать потребности их организма. Соответственно, пока маг спит, он уязвим даже для обычного слуги с ножом. Личную защиту опять же держать постоянно не получится. Зайдя в комнату уединения, волей-неволей, но отвлечешься. Яды и кислоты. Неожиданные выстрелы из-за угла. Удар кинжалом в спину. Магов при необходимости убивали. И даже самые сильные не были застрахованы от такой негероической смерти. Это заставляло магов окружать себя десятками и сотнями верных людей, которые должны были не допустить такого. Но если бы маги начали войну против всех людей, то их верные люди стремительно стали бы их собственными врагами. Также маги, а особенно сильные маги, любили роскошь, вкусную и дорогую еду, женщин и многое другое, что могли дать аристократы. Поэтому маги изо всех сил старались восстановить свое реноме в глазах власть имущих. Больше Вальтер сказать ничего не мог и отделался смутным: «Я постараюсь сделать для тебя все, что смогу». Вульфс на это лишь кивнул, не став никак комментировать. Ругаться ему в тот момент было неохота. Насчет же дочки купца Алекс вполне резонно считал Вальтера тем еще сукиным сыном. Ведь поступи он так, как сказал немец, и, скорее всего, оказался бы полностью в его власти. Зависимым от того, как Шмидт повернет следствие. А дальше недалеко и до отдачи первых приказов новому подчиненному. Поэтому чернокнижник посчитал план своего командира куда более надежным и безопасным. И судя по тому, что он еще не сидит в тюрьме магов, это работало… – Сотник столичной стражи Цестус Портис и его сержант Алекс Вульфс! Их оружие никто не стал забирать. Возле императора дежурило достаточно магов и гвардейцев, чтобы превратить почти любого нападающего в решето или обуглившийся трупик. Ну или дать правителю возможность отступить. Тот же трон являлся мощным защитным артефактом, за которым присутствовал потайной ход. «Интересно, почему я опять чувствую дежавю?» Быстро оббежав взглядом помещение, землянин мрачно хмыкнул. Тут собрались все те же лица. В сторонке стоит архимаг, который буквально прожигает взглядом Александра. Он его явно узнал. Вульфс постарался даже не смотреть на этого старикашку. Душа мира больше не защищала его, следовательно, архимаг Ольгерд мог сделать с ним что угодно. В глубине зала сидел сам император. А вот его супруги рядом не было. Ходили слухи, что она внезапно заторопилась на запад. Как говорится, с чего бы это?.. Среди придворных Алекс невольно увидел и Ричарда Смита с Эннис Берк. Американец аккуратно поднял руку и сжал в кулак, как бы поддерживая товарища. Девушка же серьезно ему кивнула. Сказать, что у Вульфса часто получалось с ними общаться, значит соврать. С глазу на глаз у них вообще ни разу не получилось поговорить. Их максимум был в паре записок ни о чем. Вроде: «Жив?» «Да, еще жив». «А вы?» «С трудом, но тоже». Ни о каких подробностях жизни на Земле писать было нельзя, как и о себе, поэтому все было очень печально. Тем не менее, находясь в страже, Алекс ценил даже такие проявления человеческого общения. Тот же Вальтер и таким не заморачивался. Алекс и его сотник встали напротив императорского трона. Дальше им путь преградила гвардия. – Значит, вот он каков? – Император с нескрываемым интересом оглядел стоявшего перед ним на одном колене землянина. Цестус застыл чуть дальше за его спиной. В этом мире, к радости Алекса, аристократы или даже обычные люди должны были вставать на одно колено, а не на оба. – Я вижу перед собой настоящего воина империи. А этот шлем скорее говорит, что он убивает тварей хаоса, а не служит им. – Ваше величество, будьте осторожны. – Архимаг вышел вперед. – Скорее всего, это пособник демонов, продавшийся за тайны хаоса. Шлем ничего не значит. Силы хаоса коварны. То, что он показал, уже недоступно обычным демонологам без соответствующего обучения. Не дайте его виду вас обмануть. – Хм. – Император нахмурился. – Я это слышу каждый раз. Сначала мои тысячники и генералы легионов говорят, что этот солдат – образец для других. А затем маги начинают говорить мне, что он самое что ни на есть зло во плоти! – Ваше императорское величество, я бы… – Подожди, Ольгерд. Эй, солдат! А ты что скажешь? Прав ли достопочтенный архимаг и магическая Ассоциация, называя тебя предателем рода людского? – Ну как сказать, ваше императорское величество. – Голос землянина был мягок и сладок, как патока. – Мудрость и знания магов Ассоциации не знают пределов. Они известны своей борьбой с демонами… – Алекс на секунду замолчал, давая всем осознать, что он сказал. А затем с мерзкой ухмылкой продолжил: – Но как же мессир архимаг и остальные маги Ассоциации могут решать, предатель ли я, если неким немыслимым образом их самих не было на поле сражения? Стоило начаться сражению для подавления мятежников, угрожающих вам, о император, как я тут же потерял всех магов из видимости. Может, они сдерживали нападение с другой стороны, я не могу знать, ведь я обычный сержант… Если в начале его речи ничего особенного не происходило, то уже с середины аристократы затаили дыхание, слушая немыслимые слова из уст никому не известного солдата. Считай, чернь посмела назвать всех магов и стоящего перед ним архимага трусами и предателями! Никого бы не удивили попытки выгородить себя или начать унижаться, прося помилования. Но самому идти в атаку – это было самым настоящим безумием. Однако Алекс не был безумцем, он четко следил за лицом императора. Судя по тому, что он знал и видел, сидящий на троне мужчина был очень подвержен сиюминутным порывам. Соответственно его шутка должна была сработать. Как выйти из этой ситуации не столь опасным способом, он просто не видел. И ставил он на то, что этот человек… Император засмеялся, повернувшись к почерневшему от злости архимагу: – А ведь он в чем-то прав, Ольгерд! Когда мои верные легионы и стражники Шарфклинга сражались за меня, ты был здесь. Неужели ваш невероятно сложный ритуал никак не может быть отложен? – В последнем слове от правителя прямо плеснуло язвительностью. – Ваше величество, вы же знаете, что мы никак не можем сейчас вмешаться. Это приведет к еще худшим последствиям… – А вот этот солдат не боится вмешиваться, – оборвал его монарх. – Он защищает империю, сослуживцев и меня, своего императора. Поэтому я считаю, что такой человек не может быть хаоситом и демонопоклонником. Я так сказал! Алекс взглянул в глаза архимага и понял, что старик этого так просто не оставит. Пока жив император, землянину ничего не будет. Но если с тем что-то случится… Внезапно двери в тронный зал распахнулись и внутрь вбежал запыхавшийся солдат. – Беда, ваше императорское величество! Предатели открыли ворота! Мятежники входят в город! Один легион переметнулся на сторону врага! Император спал с лица, аристократы же подняли шум, кто-то ринулся к выходу. Другие начали что-то кричать. Алекс с Цестусом же, не сговариваясь, положили ладони на рукояти мечей. Как оказалось, клинки они взяли не зря.