— Вас это не касается! — вскричал Батлер. — Мы ничего не дадим! — Не хотите — не надо, мы сами возьмем. — Хотите нас обокрасть? — Нет, хотим, чтобы вы остались в нашей памяти честными людьми. Сколько стоит бык, мистер Батлер? — Нам все равно. У нас нет больше денег. Вы же знаете, что мы все проспорили. — Однако это вас не сильно расстроило, вы ведь собирались основательно пошарить по нашим карманам. По нашим расчетам, с вас за вола около ста пятидесяти долларов. Или я не прав? — Хм, мы не сможем заплатить. — Речь не о деньгах. У вас много сумок при себе, как я погляжу. Явно они не пустые. — Черт возьми! Хотите заглянуть в них? — Почему бы и нет? — Но это грабеж! — Нисколько. Только так мы сможем перечеркнуть ваши бандитские планы! — Мы вовсе не грабители, и если вы хоть чуть-чуть разбираетесь в тех вещах, что есть у нас, мы охотно вам их покажем. — Какая любезность! Хотя, признаюсь честно, с удовольствием послушал бы судью, выносящего вам приговор. Итак, к делу, Дик и Уилл! Осмотрите их сумки. Оба вестмена с радостью исполнили приказание старика. Связанные искатели пытались воспрепятствовать этому, как могли, но тщетно — все их сумки были проверены. Обнаружилось немало предметов, происхождение которых вызывало большие сомнения. Особенно это касалось дорогих часов, несомненно, украденных. Сэм взял их, показал: Шмидту и сказал: — У этих парней нет наличности. Может, возьмете эти часы? — Если у них нет монет, то возьмем, — кивнул Шмидт. — Вопрос только в том, не прогадаю ли я? Уверен, что если я захочу продать эти часы, то не найду ни одного торговца, который заплатит за них приличную сумму. — Не беспокойтесь. Вы не ничего не потеряете. Часы эти стоят четырех ваших быков. Можете быть уверены! — А моя совесть, мистер? — Что? — Она позволит мне взять такую вещь? — А почему нет? — Часики-то краденые! — Скорее всего. — Значит, они мне не принадлежат. — Верно, но прежние хозяева уже никогда не получат их назад. Думаю, что они убиты. Даже если это не так, вы все равно смело можете забрать их. Запомните: здесь совсем другие отношения, нежели там, в Германии! — Что бы там ни случилось с владельцем, я просто обязан передать эти вещи куда следует. — Кого вы имеете в виду, говоря «куда следует»? Ни один здешний служащий палец о палец не ударит, чтобы разыскивать владельца потерянной вещи. Он просто прикарманит эти часы, а в душе посмеется над вами. Забирайте их спокойно, а в случае каких-либо проблем всю ответственность я беру на себя. — Ну, если так… пожалуй, соглашусь. Шмидт спрятал часы в карман. Увидев это, Батлер в ярости заорал: — Что это значит? Почему этот тип забирает наши вещи? Я… — Тихо, мошенник! — прикрикнул на него Сэм. — Он возместил свой ущерб. Скажите лучше спасибо, что этим для вас все и кончилось. Вам просто повезло, что вы встретились с тремя портными, которые знают, как кроить костюмы на таких мерзавцев, как вы. Вряд ли вам захочется снова спорить с мастерами швейного дела, да еще на деньги! Впрочем, мы вовсе не хотим иметь проблемы из-за этих часов. Мы едем в Тусон и уже завтра вечером разобьем лагерь у железнодорожной станции, которая расположена там поблизости. Вы можете приехать туда вместе с полицией, и мы охотно потолкуем обо всем со стражами порядка. Если все будет хорошо, получите часы обратно. — Да, да, мы обязательно это сделаем, обязательно! Мы заявим в полицию, что вы нас обокрали, приедем в ваш лагерь и разберемся. А сейчас развяжите нас! Мы требуем, чтобы вы покончили наконец с этой унизительной процедурой! — За дураков нас принимаете? Если мы освободим вас, вы уже сегодня выкинете какой-нибудь фортель, а это не входит в наши планы. Нет уж, лежите здесь тихо. Утром кто-нибудь из нас придет и освободит вас. — Вы ответите за все в аду! — Благодарю, мистер! А чтобы вы не смогли больше нам ничем навредить, мы заберем ваши боеприпасы. Может быть, получите их завтра назад вместе с часами. Хокенс, Стоун и Паркер разрядили ружья искателей, забрали порох и патроны, чем привели связанных в бешенство. Фрау Эберсбах наблюдала за происходящим молча, похоже, у нее были проблемы с английским. Однако позже быстро все поняла после короткого объяснения. Была и еще одна немая свидетельница — старушка Мэри, мулица Сэма, всегда следовавшая за хозяином по пятам. Все это время верное животное стояло у двери и одним глазом сквозь щель с величайшим вниманием наблюдало за движениями старика. Когда с искателями наконец разобрались, Сэм и сотоварищи покинули кабак и прижали дверь снаружи большим, тяжелым камнем. Потом все пятеро направились в лагерь. Мэри гарцевала сзади. Она давно привыкла быть верным псом своего хозяина и обычно была рядом, если только старый Сэм неуловимым для непосвященного знаком не требовал от нее иного. Глава 3 Отъезд в Тусон Приготовления в лагере закончились, и можно было выступать. Проводник поскакал вперед, с ним — оба юноши, которым нравилось возглавлять ночью этот странный отряд. Следом Дик Стоун и Уилл Паркер вели фургоны, а замыкали шествие Сэм Хокенс с кантором. Спутника себе Хокенс выбрал умышленно — он хотел получше узнать об отношениях между поселенцами. Увиденное и услышанное до сих пор Сэму казалось очень странным, как, впрочем, и сами собравшиеся в караван люди. Весьма экстравагантный кантор; эта фрау Розали Эберсбах, к которой все, похоже, относились с большим почтением и которая посмела даже возражать ему, опытному вестмену; приехавший из Германии сын индейского вождя; молодой немец, его друг, сторонившийся остальных поселенцев, — все эти люди возбуждали его любопытство. Кантор, как только фургоны тронулись в путь, первым задал вопрос: — Наша фрау Розали ходила к этим искателям и что-то им наговорила. Я-то знаю, как она умеет воспользоваться языком, когда захочет. О чем она там болтала? — Да ни о чем. — Странно. Я-то как раз подумал, что она общалась с ними весьма фортиссимо [23]. — Разве она знает английский или испанский? — Пару слов по-английски она помнит еще со школы. — Но этого мало для долгой беседы. К тому надо обладать немалой долей мужества, чтобы вести разговоры с такими людьми, как эти искатели. — Почему? Они же были связаны, и фрау Розали нечего было опасаться. Да и вообще она не дрожит перед мужчинами, за словом в карман не полезет и привыкла, что все идет по ее желанию. — Это я успел заметить. Ваши разом прикрыли рты, когда она начала мне возражать. — Да, да, иначе разразилась бы буря! Но фрау Розали добродушна: стоит только позволить ей говорить, и тогда ее можно обвести вокруг пальца. Но возражений она не терпит. — А зря, если не ошибаюсь. Когда чего-то не разумеешь, лучше прислушаться к мнению других. — О, фрау Розали знает почти все! — Чепуха! Она понятия не имеет о здешних условиях и о том, как себя вести. Если подобные сцены будут повторяться, если она и дальше будет такой упрямой, это может плохо кончиться для всей вашей компании. — Это вы зря. Даже когда она чего-то не знает, чрезвычайно быстро находит верное решение. Дайте ей волю, и все в конце концов будет хорошо. — Похоже, вы ее очень уважаете, герр кантор. — Кантор эмеритус, нижайше попрошу! Да, я отношусь к ней с почтением, и она этого заслуживает. Это порядочная и музыкально образованная женщина. — А-а, музыкально образованная… Хи-хи-хи… Может, она и сочиняет? — Нет, но она умеет играть. — На чем же? — На гармонике. — Превосходный инструмент, если не ошибаюсь! Можно и вправду испытывать почтение к тем, кто на нем поигрывает. Только я что-то не слышал, чтобы женщины играли на гармонике. — И я не слышал, пока не встретил фрау Розали. Своей игрой она заработала немало талеров [24]. — Что, она руководила дамским оркестром? — Нет, играла на танцах. — Браво! Значит, танцы для нее — явление обычное? — Для меня тоже, хотя здесь условия несколько иные. Ее девичья фамилия Моргенштерн…