Но это же был Санчес. Его автомобиль стоил дороже, чем весь дом, в котором я жила. — Я вполне уверен, что понравился твоему отцу, — торжествующе сказал он, нарушая напряженную тишину своим ровным голосом. — Я имею в виду, что во мне может не нравиться? Я засмеялась. И была благодарна за его сарказм, а затем выступила слеза, и еще пять; и вот горячие слезы уже стекали по моим щекам. Санчес повернул машину к обочине и припарковался. — Ты в порядке? — Нет… — Я икнула. — Да… — Я вздрогнула. — Возможно. Извини за то, что ты это видел. — Извини? — повторил он в замешательстве. — Какого хрена ты извиняешься? — Потому что иногда с ним сложно справляться. Я его очень люблю, но папа больше не тот, он — словно оболочка своего бывшего «я», и тебе бы он точно понравился, тот мужчина, который меня вырастил. А этот человек, с которым сейчас живу — это не он, иногда папа это знает, а я понимаю, что это убивает его так же, как убивает меня. У меня такое чувство, что я постоянно жду его хороших дней, которых становится все меньше и меньше. — Я заплакала сильнее. — Добавь еще и то, что тебе пришлось пережить облупившуюся краску в маленькой квартирке и странный запах. — Я покачала головой. — Соблазнительные Изгибы, странный запах? Неужели? — мягко спросил Санчес. — Как старые хот-доги… — Я закрыла ладонями лицо, но он отдернул мои руки. — Я люблю хот-доги. — Санчес поднял мой подбородок и провел пальцем по моей нижней губе. — Знаешь, что еще мне нравится? — Футбол? — фыркнула я. — Печенье? — Я хотел сказать «ты», — прошептал он. Его глаза были такими красивыми, что мне было больно смотреть ему в лицо. — И мне все равно, даже если ты живешь в гребаной палатке у реки, и тебе приходится использовать удочку, которую ты сама сделала из обломков, для того, чтобы поймать хорошую еду, лишь бы не есть хот-доги, ясно? Я кивнула. — И я абсолютно уверен в том, что эти десять долларов, которые дал твой отец, значат больше, чем любой ужин стоимостью в тысячу долларов или бутылка вина, которую я когда-либо мог бы тебе купить. Не так такой парень, как я, завоевывает такую девушку, как ты. — Такую девушку, как я? — Такую девушку, как ты. — Его глаза, эти великолепные глаза, сосредоточились на моих губах. — Тебе лучше поверить, что я собираюсь купить тебе лучшую еду, которую можно купить за десять долларов, и ты ее съешь, а потом мы поблагодарим твоего отца за лучший из возможных выпускных вечеров, ладно? — Почему? — Я вытерла щеки. — Я думала, что все, что тебе нужно, это секс. Почему ты был у меня дома? — Ах, это, — ухмыльнулся он, пожав плечами. — Я собирался раздеться догола и подождать тебя в кровати. Я ахнула. — Боже, да шучу я, шучу. Мне просто захотелось заехать за тобой и сводить на настоящее свидание. Не намочи свои трусики, Соблазнительные Изгибы. Не раньше, чем у меня появится шанс их снять. — Момент ушел. — Внутренности в животе сделали кульбит, когда миллион бабочек попытались вылететь и устремиться в направлении Санчеса. — Нет, — Санчес поцеловал меня в губы, — не ушел. — Ты побеждаешь, — сказала я, забыв как дышать, когда он всосал мой язык, а затем коснулся губами моего лба. — Ты слишком хорошо целуешься. — Ты на вкус лучше, чем я целуюсь, поверь мне. — Очень сомневаюсь. — Я не вру. — Санчес снова меня поцеловал, на этот раз глубже. Руками скользнул по моей шее, а кончиками пальцев провел по моему пульсу, и, в последний раз прикусив мою нижнюю губу, он отстранился и подмигнул. — Голодна? Только если речь не о еде. — Конечно, — сглотнула я. — Я знаю этот взгляд. — Его усмешка всегда была такой легкой, такой сексуальной, такой хищной и такой захватывающей, что я не знала, что мне следует сделать — отвести взгляд или снова его поцеловать. — Какой взгляд? — Я сложила руки на коленях. Санчес откинул назад голову и засмеялся. — Я не могу дождаться этого дня, Соблазнительные Изгибы. — Какого дня? — Я играла с локоном своих волос, а он направил машину на дорогу и выжал педаль газа. Я старалась не смотреть на него. Старалась не смотреть на него с тех пор, как Миллер вошел в мою жизнь, весь такой злобный и обвиняющий. В ту минуту, когда вернулся мой лучший друг… Я пыталась игнорировать свои чувства к его новому другу. Потому что поместила его в категорию «использующих», а я отказалась позволить себе снова быть использованной, а затем выброшенной, словно ничего не значу. Не уверена, что мое сердце сможет пережить это во второй раз. Поэтому я оттолкнула Санчеса. Но он был не из тех, кого я могла долго игнорировать. Или он просто смягчил меня достаточно, чтобы привлечь внимание. Потому что Санчес принял моего отца, заставил его улыбнуться. Преследовал меня, ждал меня, вместо того, чтобы просто попытаться со мной переспать. Каким-то образом это превратилось в затяжной розыгрыш, и все же он никогда на меня не давил. Похоже на то, что Санчес действительно хотел большего. И этого было достаточно. Достаточно для того, чтобы мой взгляд чуть дольше задержался на линии его сильного подбородка… на ямочке на правой щеке… на шее и плечах, которые были настолько огромными, что, казалось, рубашка борется с тем, чтобы не растягиваться на напряженных мышцах. Оливковая кожа Санчеса практически светилась от возбуждения. И когда он улыбнулся этой легкой улыбкой, от которой девушки проглатывали язык… я отвернулась. — Того дня, — наконец сказал он, — когда ты больше не сможешь это терпеть. — Что терпеть? — Это. — Он скользнул рукой по моему бедру. — Жар между нами, который ощущается, когда мы касаемся друг друга. Черт, я схожу с ума лишь от того, что нахожусь рядом с тобой. А люди могут столько терпеть лишь до того, пока они не сломаются. И дай Бог, чтобы я был рядом, когда это с тобой произойдет. — Думаешь, я буду сходить по тебе с ума, да? — Мой голос казался слишком взволнованным от этой идеи, а сердце решило пропустить несколько ударов, пока тело одобрительно кричало «да!». Санчес пожал плечами. — Я восхищаюсь твоим самоконтролем, Соблазнительные Изгибы. В конце концов, это не будет отношениями на одну ночь, и у меня такое чувство, что ты заставишь поработать над этим в постели. Но не волнуйся. Я на самом деле работал над своим самоконтролем. И позабочусь о тебе задолго до того, как у тебя появится возможность позаботиться обо мне. Так что, да, думаю, что ты будешь сходить с ума. Я рассчитываю на это. Ставлю на это. Молюсь об этом. — Ты честен. Именно поэтому я останусь с тобой? — Черт, да, — засмеялся Санчес. — Я не позволяю тебе терять контроль рядом с Миллером, близость и все такое. Это буду я, лишь я. — Эгоист, да? Санчес свернул и остановился на красный. Взглядом прожег меня. — Когда дело касается тебя? Да. Я, блядь, эгоист. Вот и все. Мы ехали молча оставшуюся часть пути, куда бы он меня ни вез. Мои глаза чуть не вылезли из орбит, когда Санчес подъехал к «Макдональдсу» и, не спросив, что я хочу, заказал достаточно макнаггетсов, чтобы убить человека. Санчес потратил все десять долларов на долларовое меню. И когда запах еды из «Макдональдса» заполнил машину, я почувствовала странное жуткое чувство дежавю, заполняющее мое сознание. Я не знаю что бы сделала, если бы Санчес припарковался и сказал, что мы должны поесть. Но он просто проехал еще одну милю и припарковался на стоянке перед гигантской детской площадкой. — Правило номер один: никогда не ешь горячий макнаггетс. Эта хрень сожжет твой язык. — Санчес открыл дверь машины и посмотрел через плечо. — Ты идешь? — Где мы? — Парк. Горки. Не отставай. Дверь захлопнулась.