— Спасибо, — пробормотала Кинси. — Это не имеет значения. Мой брат убьет его, буквально. Я не говорю об убийстве, как о разговоре или о том, что он набьет ему морду. На девяносто процентов уверена, что Джекс оторвет ему голову и скормит своей игуане. — У Джекса есть игуана? — Ты только это вынес из нашего разговора? — Но это же игуана, — заметил я. — А еще голова Санчеса. Очко в пользу Кинси. — Мне не нравится это признавать, но ты права. Никогда не видел, чтобы Джекс сердился так, как сердился сегодня, наблюдая, как ты с кем-то флиртуешь. — Верно, — усмехнулась она. — Давай, пофлиртуй со мной и разозли его еще сильнее. — Ни за что. — Я сделал шаг назад и поднял руки. — Как бы сильно мне не нравились игуаны — между прочим, это был мой любимый питомец, когда я был в третьем классе — мне действительно не хотелось бы стать кормом для одной из них. Ты ведь понимаешь, да? — Где твоя жажда приключений?! — Приключения предназначены для людей, которые не играют в американский футбол. Я получаю от него все, что мне нужно, и, ох, смотри, моя голова все еще на месте. Удивительно, правда? — У-у-у! — Кинси опустила вниз большой палец, выражая неодобрение, а затем наклонила на бок голову. — Ладно, у меня есть другая идея. — Вау, и так скоро. Поверить не могу! Она рассмеялась и сделала шаг ко мне. — Прошепчи мне на ухо что-нибудь глупое, сделай хотя бы это, чтобы его позлить. Если он прибежит сюда, то ты мне будешь должен два билета на первую игру, я их продам в Интернете. Если выиграешь ты, я помогу тебе найти подружку, которой нужна не просто бесплатная поездка в мир НФЛ, и поверь мне, в мире полно таких сучек. Просто спроси у Санчеса. — Мне это неинтересно, — пожал плечами я. — Извини. — Хорошо, тогда чего ты хочешь? Эмерсон. Мои глаза меня предали. А ее слегка расширилась, и она вздохнула. — Вау, да мы с тобой прям жалкий дуэт. Возможно, нам просто нужно начать встречаться? — Что-то говорит мне, что наши сердца не будут в этом участвовать. Без обид, потому что ты великолепна, и вполне уверен, что голой будешь еще красивее. Кинси положила руку себе на грудь. — Самое милое, что мне когда-либо говорил футболист. — Всегда пожалуйста. — Хорошо. — Она посмотрела себе через плечо. — Так что, ты сделаешь это для меня, для своего нового друга? — Так вот что это? Начало новой дружбы? Не знал, что ты этого хочешь. — Конечно же, знал. Да, она меня поймала. — Ладно. — Я сделал шаг к ней и прошептал ей на ухо. — Друзья. Через две секунды Джекс стоял около нас, его лицо было красным, как свекла. — Брат… — Кинси взяла его под руку. — Миллер только что согласился быть моим другом в платоническом, несексуальном смысле, что гарантирует, что в ближайшем будущем у меня не будет никаких отношений на одну ночь. Разве не мило с его стороны? Джекс заметно расслабился. — Я снова это сделал, да? — Это было слишком легко, мужик. — Я ударил его по плечу. — Расслабься, или к сорока годам будешь лысым чуваком, «сидящим» на сердечных препаратах. — Да, брат. — Кинси погладила его по щеке. — Расслабься. А теперь, почему бы нам не выпить? Она упорхнула. Джекс застонал. — Лучше иди за ней. — Я рассмеялся над его испуганным лицом, а затем встретился взглядом с Эмерсон. Она смотрела на нас. А так как я знал ее изнутри и снаружи, то знал и этот взгляд. Она была зла. И ревновала. Очко в пользу Миллера. Глава 20 ЭМЕРСОН Я не имела права ревновать. Но ревновала. Так сильно ревновала, что была готова сойти с ума. Просто я слишком много выпила. Да, все из-за этого. Как правило, я позволяла себе максимум два пива, но выпила третье после того, как Санчес продолжил побеждать меня в дурацком индейском покере. Кинси и Миллер снова разговаривали в углу, и мне потребовалось приложить все усилия, чтобы их не подслушивать. Он не принадлежал мне. У меня не было на него никаких прав. И было несправедливо, что я хотела и его, и Санчеса. Каким человеком это меня делало? Почувствовав отвращение к самой себе, я быстро начала бросать в мусор красные пластиковые стаканы и убирать все, что могла. Руки дрожали к тому времени, когда я подошла к Кинси и Миллеру достаточно близко, чтобы услышать, как они обменивались телефонными номерами. Когда я подняла взгляд, они прощались со всеми нами. Они уходили вместе? Какое мне до этого дело? Парни из команды Санчеса последовали за ними в коридор, разговаривая достаточно громко, что у меня зашумело в ушах. Остались только мы с Санчесом. — Ты же остаешься? — Он подошел ко мне сзади и обхватил руками мой живот. Хотелось бы мне сказать, что я задрожала, что его прикосновение сделало со мной что-то невообразимое (и так и было в некоторой степени), но те чувства, которые вызывал Санчес, были ничем по сравнению с теми, с которыми я всегда их сравнивала. Вот еще одна вещь, которая делала меня ужасным человеком. Санчес участвовал в конкурсе, который никогда не выиграет, и он об этом даже не догадывался. — Ты напрягаешься, когда я так делаю, — прошептал он мне на ухо. — Я обнимаю тебя, а ты напрягаешься. Я целую тебя и практически слышу, как поворачиваются колесики в твоей голове. Возможно, все дело было в том, что я выпила, но я опустила голову и прошептала: — Иногда трудно забыть прошлое. Санчес крепче меня обнял. — Нельзя двигаться дальше, если продолжаешь держаться за прошлое, Соблазнительные Изгибы. Я откинулась назад, прижимаясь к нему. — Я знаю. Я просто… Часть меня скучает по нему. — У вас так и не было нормального завершения отношений? — Нет. — Я не знала, сколько ему можно рассказать. — Я позвонила Санчесу, а мне сказали, что он решил двигаться дальше. А что еще мне оставалось делать? Когда я снова попыталась ему позвонить, его номер был отключен. Он выругался сквозь зубы. — Мы были детьми, — сказала я, защищая нас обоих.