— Давай я попробую. — Он протянул руку. — Ну, давай, сталкер. — Это просто выскользнуло. — Мечтай. Я высунула язык. Я была рядом с ним минут пять в общей сложности, а у меня уже руки чесались повалить его на землю и облизать его лицо. Он просто бесился, когда облизывали его лицо, но я так и не узнала, почему. Я швырнула ключ ему в руку и стала ждать, пока Миллер пытался завести машину, так же как до этого делала я, затем просто вышел из машины и объявил: — Она сдохла. — Ни хрена. — Пойдем. — Он потянулся за моим пакетом с продуктами. — Возьми свои шмотки. — Я умею пользоваться «Убером». (Примеч.: Uber — мобильное приложение для поиска, вызова и оплаты такси или частных водителей) — Ух ты. Блондинка-черлидер, которая знает, как скачать приложение. Я впечатлен. — Миллер, — стояла я на своем. — Серьезно. Я в порядке. Я не была в порядке. Я никогда не буду в порядке, не с той пропастью из боли, которая нас разделяла и вынуждала обороняться изо всех сил, и которая делала то же самое с ним. — Нет. — Его голубые глаза нашли мои. — Не уверен, что когда-нибудь все будет в порядке, но я, черт возьми, не позволю тебе ждать здесь, пока тебя подберет какой-то незнакомец бог-знает-откуда, — выругался Миллер. — Ты выглядишь так… — Он пнул ногой камешек. — И он может отвезти тебя, хрен знает куда… — Санчес, — прошептала я. — Я могу позвонить Санчесу. — Отлично, звони Санчесу, — потребовал он. — Я не… — У тебя нет его номера? — подсказал Миллер со знающей ухмылкой, из-за которой я почувствовала себя грязной, какой-то дешевкой, использованной. — Нет, — стыдно было признать это вслух. — Возьми вещи. Я больше не буду предлагать. Я открыла багажник, схватила сумку с одеждой для тренировок и сумочку, затем закрыла его и заперла машину с помощью брелока. — Счастлив? — Чрезмерно, — сухо произнес он. Когда он успел стать таким саркастичным? Разве сарказм в нашей дружбе был не моей фишкой? Он был спокойным. Я была саркастичной. Мысли стали еще мрачнее, пока мы шли около пятнадцати метров к его машине. «Мерседес — AMG». Ну, конечно. Исчез синий грузовик, который он водил раньше. Тот, у которого на ободе колпаков была ржавчина, который издавал забавный скрежет каждый раз, когда тормозил на красный. У меня сжалось горло. Может, мне просто стоит поехать домой. Но при мысли о том, что Миллер увидит, где я живу — не красивый дом у озера, в котором я жила раньше, а многоквартирный дом и квартиру, где я живу с папой и медсестрой, мне захотелось заблевать всю его крутую машину. Желудок взбунтовался, когда Миллер рывком открыл дверь и практически втолкнул меня внутрь. Внутри пахло новым автомобилем, и кожа скрипнула под моим весом. Ну, еще бы. Стыд опалил мои щеки, я точно знала, что Миллер видел с места водителя, какие они красные. Он повернул ключ. — Куда ехать, домой? Я не ответила. Мой язык прилип к небу. Почему? Почему после стольких лет он вернулся в Вашингтон? И почему его ясные голубые глаза смотрели сквозь меня? Словно у нас не было общего прошлого. Словно его самого никогда не было. Миллер покачал головой и сжал челюсть, затем влился в поток машин и направился в центр города. Именно туда, куда направлялась я до того, как он меня нашел, когда я была готова заплакать от того, что моя машина была барахлом и не заводилась. Было трудно дышать. Воздух был густым от напряжения, царившего между нами. Стало трудно игнорировать запах его одеколона. Его массивное тело будоражило меня, и как бы сильно я не прижималась к дверце, наши руки все равно могли коснуться друг друга. А если они соприкоснутся. То будет больно. Физически. Эмоционально. Я держала стены поднятыми и знала, что он делал то же самое. Какой у нас выбор? Разговаривать? О прошлом? О том, почему он меня бросил? Меня еще сильнее омыло чувством стыда и начало подташнивать, я задыхалась из-за всего этого запаха. Мы въехали в многоэтажный гараж. Миллер не останавливал машину, пока не добрался до верхнего этажа. Гараж соединялся с жилым домом Санчеса, я это знала, потому что он написал инструкции и оставил их в моей сумке вскоре после нашей небольшой схватки. Единственная причина, по которой я вообще заметила записку, состояла в том, что она торчала из моего лифчика. Вот так действовал Санчес. Миллер припарковал машину и посмотрел вперед, затем вытащил ключи и схватил мои вещи. Протест умер на моих губах, когда он взял и свои вещи. Что? У нас будет командная ночевка, о которой я не знала? — Миллер… — Не надо, — огрызнулся он. — Не сейчас. Пожалуйста, просто… — Его глаза умоляли. — Пожалуйста, не разговаривай со мной. Его отказ принес больше боли, чем я думала, особенно учитывая то, что во время поездки я убедилась, что все мои стены стоят прочно. Но в то мгновение, когда он посмотрел мне в глаза, осознала, что они более чем готовы рухнуть на землю ради одного его взгляда. Ради одного его взгляда, как моего лучшего друга. Представляете, что бы случилось с этими стенами, если бы он меня обнял? Я вздрогнула и скрестила руки на груди. Я была одета в черные леггинсы и длинную толстовку от Victoria's Secret и в кроссовки Nike. Явно не для свидания или чего-то в этом роде, но Миллеру, казалось, было все равно. По его мнению, я просто собиралась соблазнить Санчеса своими леггинсами и вином! В лифте царила такая же тишина, как и в машине. Свободной рукой Миллер ударил по кнопке пентхауса. Меня охватило замешательство, но я промолчала. В какую игру он играл? Двери открылись, мы вышли в длинный мраморный коридор с двумя дверями с разных сторон. «Пентхаус А». И «Пентхаус Б». Миллер подошел к той, на которой висела табличка «Пентхаус А» и постучал в дверь, да так сильно, что я подумала, что дверь слетит с петель. Дверь рывком открылась. Санчес. Его улыбка пропала, а затем снова появилась, когда он посмотрел за Миллера на меня.