– А что там? Пшеница? – спросил солдат, поглядывая на поля, мимо которых они проезжали. – Ага, какой-то дурень высадил, – ответил Ёган. – Считай, что зерно в яму бросил. – Не взойдет, думаешь? – Не поднимется. Откуда при таких дождях? Солнца-то нету. – А там что? – Волков указал на зеленеющее поле. – Там рожь. Она хоть как-то, хоть по малости, но пролезет. А пшеница – дело мертвое. – Так что, значит, урожая не будет? – Так третий год его не будет. Солнца-то нету, а без солнца только щавель да репа растет. – Что, голод будет? – Нет, не будет. Раньше был бы, до чумы, когда люд был. А сейчас с чего бы? За пять лет половина дворов опустела. Рожь помереть не даст. Черного хлеба на всех хватит, да и трава хорошая. Скотина радуется. Так, за разговорами, они не спеша доехали. Ров у старого замка давно осыпался, угол справа от ворот треснул, а сами ворота были кривыми и требовали ремонта. «С пятью десятками бойцов за три дня взял бы», – подумал солдат, въезжая внутрь. Краем глаза он увидел, как Ёган незаметно попытался осенить себя святым знамением. Волков поймал его за руку и зашипел: – Даже не смей бояться, а уж если боишься, то не смей показывать. Понял меня? Ёган закивал в ответ. Они остановились у коновязи и спешились. Волков кинул повод Ёгану и, пока тот вязал коней, осмотрелся. На одной из стен, у лестницы, что вела в покои, стояли сержант и один стражник. Еще двое у ворот. Солдат был уверен, что это не все. Сержант с лестницы кивком указал, куда двигаться. Волков пошел туда, куда сказали. Его догнал Ёган и зашептал: – А может, еще ничего и не будет… Чего вы сделали нашему барону? Ничего не сделали, а наоборот даже, побили дезертиров. – На въезде в его землю я избил его людей, – ответил солдат, – этого уже достаточно. Затем я ранил одного из его людей. После избил его управляющего. Мало тебе? – Да уже не мало, – почесал голову мужик, – а ему-то вы ничего ж не делали? – Дурень, я нанес ему оскорбление, избивая его людей. Во всяком случае, он может так считать. – А-а, оскорбление, – понял Ёган. Они поднялись по лестнице; сержант, не здороваясь, указал рукой, куда идти, и сам пошел следом. – А еще я увел у него одного его холопа, – продолжал солдат. – Это кого же? – спросил Ёган. – Догадайся, – покосился на него Волков. Они вошли в темный огромный зал. На стенах горели лампы, но это не добавляло света, потолка солдат не видел. В узкие окна без стекол ничего, кроме дождя, не проникало. Какой-то свет давали два подсвечника, стоявшие на огромном столе, и камин с горевшими в нем двумя половинами бревна, в который мог войти взрослый мужчина, не склоняя головы. Во главе стола, рядом с камином, в жестком кресле с высокой спинкой сидел человек. Солдат и Ёган подошли ближе. Солдат поклонился изысканно, а Ёган – очень неуклюже. Тут же в зал вошли сержант и четыре стражника в шлемах, стеганках и с копьями. Солдат мельком глянул на них и произнес: – Рад приветствовать вас, господин барон. Барон был немолод, чуть за сорок. Волосы уже заметно тронула седина. Нос на одутловатом лице был сломан, нижняя губа и подбородок рассечены. Сейчас там белел шрам. Барон сжимал серебряный кубок, недобро смотрел на солдата и наконец произнес: – А вот я не рад приветствовать вас, как вас там величают? – Меня зовут Яро Фолькоф, я отставной гвардеец, правофланговый карпорал, охрана штандарта его высочества герцога де Приньи. – Ух ты! – притворно восхитился барон. – Да неужели? И вы всерьез полагаете, что это имя… имя какого-то… черт знает какого герцога произведет на меня впечатление? Волков заметил, что барон не совсем чтобы трезв. – Ни секунды на это не надеялся. Я надеялся, что на вас произведет впечатление то, что я воин, как и вы, а не бандит, дезертир или дебошир. – А вот ведете себя именно как бандит и дебошир, – заметил барон. – Не могли бы вы уточнить, когда это и где было? – Когда вы напали и ранили моего человека. – Что ж, я расскажу, как это было. Я снимаю комнату в харчевне, так как получил рану в стычке с дезертирами, в которой участвовал по просьбе вашего коннетабля. И вот, возвращаясь от лекаря-монаха, я застаю в своей комнате вашего сержанта и еще двух людей, которые копаются в моих вещах. На мое законное требование покинуть комнату один из них заявляет, что сейчас они меня зарежут и заберут все мое добро себе. – Врет он! – рявкнул сержант. – Мы пришли забрать десятину мертвых, чтобы отдать бабам погибших наших людей. А он на нас напал. – А почему вы пришли, когда меня не было? – А что ж нам, ждать тебя, что ли? Ты сбежать хотел, чтобы деньги не отдавать. – В отличие от вас, я не вор и законы воинской корпорации чту неукоснительно. – Кто вор? Я?! – заорал сержант. – Ну а кто еще в отсутствие хозяина копается в его вещах, а когда его ловят на месте, пытается его убить? Так делают воры. – Ну… – начал было сержант, но его перебил барон: – Замолчи. – Он сделал глоток из кубка и спросил у Волкова: – Так что, вы хотите сказать, что мои люди – воры? – Вы это сами должны решить, господин барон. Когда я в первый раз поймал вашего старосту на воровстве – я его предупредил… – А что он у вас украл? – Оружие. То, которое я взял в бою у дезертиров. Он, не скрываясь, сложил его в телегу и хотел уехать. Я забрал оружие и предупредил его. Второй раз он пытался увести у меня коня стоимостью в двадцать талеров. Я остановил его, а он заявил, что это ему велел сделать сержант. – Я ему такого не велел, врет он. После этой фразы Волкову стало легче. Он понял, что сержант и староста действовали не по распоряжению барона, а сами по себе. – То есть, – произнес барон, – вы утверждаете, что в моем феоде мои люди воруют у проезжих. – Я думаю, что в первую очередь воруют они у вас. Или что-то затевают против вас. – Вот даже как? Вам придется подтвердить свои слова, – сурово сказал барон. – Для этого я и пришел сюда, – смело ответил Волков. Он достал из рукава пергамент, подошел и положил его на стол перед бароном. Тот взял лист бумаги, взглянул на него и швырнул рядом с кубком. – Что это? Язык древних? Я не поп, чтобы читать на нем. – Нет, это ламбрийский, – и подозвал Ёгана. – А ну-ка скажи барону, где ты нашел эту бумагу. – Ну, я снимал сапог, и там это было. – Какой еще сапог? – с раздражением спросил барон. – Ну, с дезертира, с мертвого, сапог стягивал, а она там была. Гляжу – на пол упала. – И что здесь написано? – Не знаю, – испуганно ответил Ёган. – Замолчи, дурак! – рявкнул барон и кривым пальцем постучал по бумаге. – Что здесь написано? – Он смотрел на солдата. – Здесь сказано: «Сопляк узнал про мельницу, предупредите господина с мельницы, а с сопляком разберитесь, иначе донесет. Но так, чтобы никто не подумал чего». – И что все это значит? Звучит как дурь какая-то. – Звучит как дурь, если не знать, что под сопляком подразумевали вашего коннетабля, которого они заманили в харчевню и убили первым. Он очень мешал кому-то в вашем феоде, что-то знал. – Да неужто мельнику? – ехидно усмехнулся барон. – А может, обоим? У меня их двое. – На вашем месте я бы проверил обоих. И еще бы выяснил, куда в вашем феоде люди деваются. Я, например, послал парня в монастырь за лекарствами, дал своего коня – только коня дохлого и нашли. А еще у вас по болоту ходит холерный уродец и на людей кидается. – Какой еще холерный уродец? – Ехидство как рукой сняло, барон был серьезен. – По какому болоту?