– Наверное, почитаю книгу, – соврала я. Мои мысли все еще крутились вокруг чужака. – Книгого-о-олик! – закатил глаза друг. – Да ты читаешь в десять раз больше меня! – возмутилась я. – И еще ты сериалоголик! И мне далеко до твоих результатов. – Хорошо, сегодня заброшу все дела и выйду на пробежку, – съязвил он. – Как думаешь, моим бледным ляжкам пойдут короткие шортики? Шутить на тему инвалидности – наше хобби. Если бы в данном виде спорта проводились соревнования, Алекс получил бы награду в номинации «Тридцать три различных способа постебаться над своей миопатией». – Тогда надень свои шипованные найки, – улыбнулась я, – думаю, сегодня на дороге скользко. Вот и весь наш удел: догадываться о том, какая погода за окном. Хотя, если быть точными, – удел Алекса, я-то находилась в заточении добровольно, но об этом не обязательно было кому-то знать. – Непременно! – Друг послал мне воздушный поцелуй. – На всякий случай захвачу и свои лыжные палки. – Счастливо! – Буду на связи! – Рональду привет! – бросила я на прощание. – Поцелую его от тебя! Во избежание недоразумений стоит пояснить: Ронни – пушистая, как облачко, белоснежная морская свинка, которую родители подарили ему на Новый год. Чтобы вы понимали: врач рекомендовал им для реабилитации сына, который часы напролет проводит за компьютером из-за ведения блога, завести домашнего питомца. Так как собаку нужно выгуливать, а они целый день на работе, то морская свинка показалась им отличным выходом из положения. Примерно тем же руководствовалась и моя мать, когда притащила в дом черного как ночь и мохнатого до безобразия щенка ньюфаундленда. Так у меня появился Дрисс. Вот только с выгулом, как вы понимаете, у нас проблемы. Связь прервалась, и я услышала, как хлопнула входная дверь. Значит, Софья вернулась из школы. Обычно я вижу, как она проходит через калитку, но сегодня сестра промчалась так молниеносно, что я даже не заметила ее появления. А посмотрев в окно, увидела гуляющего меж невысоких кустов зимостойкого дерена черного пса – это она выпустила его на улицу одного. Послышались торопливые шаги по лестнице, затем тишину разорвал грохот музыки. «Опять врубила свой зубодробительный рок на полную катушку!» Выкатившись в коридор, я застыла у подножия лестницы. – Эй! – крикнула я. Попытки перекричать музыку были тщетными. – Эй! Вырубай уже свое дерьмо! – проорала я, едва не охрипнув. Я была так зла на нее, что даже не назвала по имени. Слишком много чести для такой занозы, как моя сестра. – Хва-тит! Но музыка лишь заиграла громче. Значит, Софья слышала меня и издевалась специально. Еще бы – я ведь не могла подняться и достать до нее. – Ты оставила пса одного на улице! – крикнула я, постучав по перилам лестницы. Вот же дрянь! Накинув на плечи найденную в коридоре куртку, я выкатила на веранду. Разумеется, это стоило мне определенных усилий, потому что пришлось изловчиться и переехать через порог. Чтобы вы знали: когда люди строят дома, они не думают о том, что кто-то из тех, кто будет в них проживать, однажды станет инвалидом. Не проектируют двери шириной в метр – хватит и восьмидесяти сантиметров, а в уборную и того меньше – шестидесяти, не строят пандусы у входа и не делают пониже подоконники, чтобы удобнее было смотреть в окно. Вообще, если подумать, даже при наличии таких проектов, как «Доступная среда», наша действительность все еще мало приспособлена для проживания в ней людей с ограниченными возможностями, сколько бы ни говорили об обратном с экранов телевизоров. Только сев однажды в инвалидное кресло и проехав на нем по городу, можно понять, что этот мир заточен лишь под здоровых, сильных и вот таких же наглых, как моя сестра, людей. – Эй, Дрисс! – позвала я, останавливаясь у перил на веранде. Дальше спуститься без посторонней помощи у меня бы не получилось, но пес, завидев меня, должен был принять тот факт, что за ним приглядывают, – я отчаянно надеялась на это. Вряд ли мохнатого остановило бы мое присутствие, заметь он кошку во дворе у соседей, но в любом случае прогулка под присмотром одного из хозяев лучше, чем бесконтрольный выгул на территории, чисто символически ограниченной от соседских участков редким кустарником и невысокой оградой, которую пес при желании мог перепрыгнуть в два счета. – Уф, – Дрисс издал не лай, а скорее низкий и довольный утробный звук и бросился ко мне. Даже щенком он выглядел великаном с медвежьими лапами и огромной головой, а уж теперь надвигающаяся на меня большая черная тень вызывала волнение. – Хороший мой, – рассмеялась я, пытаясь его погладить. Но Дрисс не рассчитал скорость и врезался в мои колени, да с такой силой, что коляска отъехала аж на полметра. – Здоровяк! – Я попыталась сдержать вторую попытку забодать меня. Сделав два круга вокруг коляски и лизнув меня в руку, пес поспешил назад на едва покрывшуюся мелкой травкой лужайку. Он всегда делал так, когда боялся, что его позовут домой. А когда его звали, Дрисс всегда задумчиво глядел вдаль, будто не слышит, или наоборот – делал жалобные глаза, чтобы ему позволили погулять еще немного. Сегодня я была не против подождать его. Да и ничего страшного, ведь на улице на удивление тепло, светит солнце, на мне мамина старая куртка, а на ногах теплые носки. Я прищурилась, позволяя солнечным лучам растечься по моему лицу, слегка расслабилась и в этот самый момент услышала недовольное: – Эй! Не трогай! Иди отсюда! Пошел, пошел! 5 Открыв глаза, я застала своего пса атакующим высаженные вдоль разделительной линии между участками кусты дерена. А приглядевшись, вдруг обнаружила, что объектом его поползновения был не куст, а тот, кто в ужасе шарахнулся от этих кустов, – тот самый парень, чье появление на нашей улице так заинтересовало меня. – Дрисс! – крикнула я, призывая пса к спокойствию. Но гигант уже перешагнул невысокую сорокасантиметровую оградку между участками и застыл перед незнакомцем, виляя хвостом. – Убери его! – в ужасе взмолился парень, пятясь назад. – Дрисс! Иди сюда! – громче позвала я, выпрямляясь. Судя по тому, что я видела, пес хотел лишь поиграть с ним. Наклонился вперед, оперся на передние лапы, склонил вниз голову и издал низкий звук, больше похожий на «Ну-у», чем на полноценный лай. – Убери! – повторил, втягивая голову в плечи, незнакомец. Я разволновалась, не зная, как мне лучше поступить. Конечно, ньюфаундленды – одна из самых добрых пород собак. Практически невозможно заставить их лаять или проявлять агрессию. Они абсолютно бесполезны как защитники территории, но разве мог об этом знать чужак? Я была уверена, что, увидев огромного, как теленок, черного пса, устрашающего вида которому добавляла длинная, блестящая шерсть, он запаниковал – так отреагировал бы каждый. И, конечно, парень не думал о том, чтобы посмотреть в наивные и чистые собачьи глаза, – ему было не до этого, он спасал свою жизнь от внезапно нагрянувшего на чужую территорию хищника. – Убери свою собаку, я сказал! – прогремел его голос. – Гав! – ответил Дрисс. Ему явно нравилась эта игра. – Я не могу! – отозвалась я, разведя руками. Фигура парня заметалась перед домом Ярвиненов, и Дрисс старался не отставать. Эти рывки показались ему невероятно забавной игрой в догонялки: куда чужак, туда и он. – Что значит «не могу»?! – теряя самообладание, проревел парень. – Это твой зверь? Так убери его от меня! – Я не могу… – растерялась я. – Пошел отсюда, уходи, уходи! – Он замахал руками. А вот это он зря. Теперь Дрисс так увлекся, что не послушался бы и маму. В доме громыхала музыка, и я, оглядевшись по сторонам, вдруг осознала, что никак не могу помочь незнакомцу. Если он в конечном итоге умрет от разрыва сердца, виноватой буду я. – Он добрый, он просто хочет поиграть! – крикнула я. – Дай ему обнюхать себя. – Откуда мне знать, что он меня не съест? – Вжался в стену парень. – Подойди и убери его от меня! Дрисс с размаху ткнулся объемным лбом в его коленку, и чужак зажмурился. Мне было ужасно стыдно за поведение невоспитанного питомца, но я ничего не могла поделать. – Фу, Дрисс, фу, прекрати!