– Контраст между прошлым и настоящим, – вдруг замечает Диана. – Точно! – щелкает пальцами продюсер. – Именно! Фильм Мак-Олиффа хоть и дурацкий – почему бы не снять хороший боевик? – но он тоже построен на контрастах. О, так ты показывала черновой материал своему композитору? – щурится Уолтер. – Как он должен был написать музыку, не видя сцен? – пожимает плечами Диана. – Охренела? – забывшись, спрашивает он, но, видя пронзительный взгляд ледяных глаз Дианы, замолкает, закашливается и вдруг начинает улыбаться. – Кхм… Прости меня, милая. Я слишком эмоционален сегодня. – Ты должна нас познакомить. Меня и этого твоего композитора. – К сожалению, он не хочет этого, – равнодушно роняет Диана. – Он дурак? – снова вырывается у него, но Уолтер опять начинает улыбаться. – Диана, со мной мечтает познакомиться добрая половина музыкантов, певцов и продюсеров этой страны. В моих силах сделать так, чтобы действительно талантливый человек стал звездой. Понимаешь? Ты который раз показываешь мне материалы этого композитора, и они… классные. Этот парень шарит в музыке. Мы можем сотрудничать. Он будет писать для меня, а я сделаю так, чтобы с ним работали отличные исполнители. – Я передам ему твои слова, – пожимает плечами Диана. – Но не думаю, что ему будет это интересно. Уолтер смотрит на нее, как на дурочку. – Передай ему, что это отличные возможности и неплохие бабки. – Этот парень не нуждается ни в том, ни в другом, – вдруг искристо смеется она. – Он из довольно обеспеченной семьи. – Вот оно как. Погоди-ка, а не он ли писал песни для «Стеклянной мяты»? – спрашивает вдруг Уолтер. – Может быть, – пожимает плечами Диана. Макс не знает, что раньше она была в составе этой группы. – Думаю, мне пора ехать. – Да, конечно, милая. И скажи ему – под моим руководством через десять лет он станет новым Джонатаном Тейджером! Диана, ничего не отвечая ему, уходит. – Я поеду с тобой, дорогая! – спешит следом за ней продюсер. Спустя два с половиной часа они оказываются на Рич Авеню – именно в ее сердце высится небоскреб, в котором находится «Биг-Скай Рекордс», один из самых успешных музыкальных лейблов. Диане нравится это место – настоящая музыкальная Мекка. Здесь можно встретить множество знаменитых музыкантов и исполнителей, а также продюсеров, композиторов, авторов текстов. В стенах лейбла все пропитано творчеством. Несмотря на стильный холодный дизайн, здесь тепло и интересно – носятся туда-сюда толпы вечно занятых людей, отовсюду раздается музыка, на стенах висят афиши и фотографии знаменитостей. Ее – тоже висят, но Диана не любит смотреть на саму себя и каждый раз опускает взгляд. Остальным кажется, что этот взгляд из-под ресниц – равнодушный, а сама Диана – высокомерная, но на самом деле это не так. Она просто не хочет встречаться с этим миром глазами. В лифте «Биг-Скай Рекордс» Диана неожиданно сталкивается с группой «Стеклянная мята» и делает вид, что не узнает тех, кто когда-то были ее самыми близкими друзьями. Уолтер до сих пор работает с ними, и они неплохо поднялись. – Поздоровайтесь с мисс Мунлайт, ребятки, – громогласно говорит Уолтер, который ни о чем не догадывается. Те нехотя приветствуют Диану, и она роняет холодное: «Добрый день», – в ответ. Дэвид, Брайан, Аллигатор и Николь были ей второй семьей, а сейчас она для них – предательница. Во взгляде Николь, развязно жующей жвачку, – презрение. Взгляд Дэвида – отстраненный. А взгляд Аллигатора – злой. Он смотрит на нее и молчит, едва сдерживая нехорошую ухмылку. А ведь когда-то он называл ее сестренкой и готов был защитить ото всех в мире. Единственный, кто не смотрит на Диану с осуждением – это Брайан. Его взгляд полон боли. И в лифте он словно случайно касается пальцами ладони Дианы. Но она тотчас одергивает руку. – Скоро будем писать новый альбом, – продолжает Уолтер, не замечая накалившейся обстановки в лифте. – У вас уже готов материал, верно? – Готов, – отвечает Брайан, не отрывая взгляда от Дианы. – Вам нужно поработать с тем же композитором, – говорит Уолтер. – Его музыка сделала ваши песни хитами. Аллигатор и Дэвид хмыкают и переглядываются. – Материал, который я вижу у вас сейчас, на порядок хуже, – продолжает Уолтер. Он бы давно бросил этих ребяток, если бы не заступничество Мунлайта. Нет, они неплохие, но он привык работать со звездами, а не тянуть кого-то к этому званию. Николь – незаконнорожденная дочь Николаса. И, скорее всего, Диана об этом знает, раз они обе знакомы с загадочным композитором. – Мы больше не работаем с «тем композитором», – насмешливо говорит Николь, растягивая слова и рассматривая свое отражение в зеркальной стене лифта. Вместо синих дред у нее короткие розовые волосы с голубыми прядями, а на предплечье появилась новая татуировка – скалящийся череп в ярких цветах. – Он – полное дерьмо, Макс. – Не пори чушь, – хмурится продюсер. – Полным дерьмом будет провал вашего альбома. – Он не провалится, – самоуверенно заявляет Николь и первой выходит из лифта, оттолкнув Диану плечом. Уолтер замечает это и делает про себя вывод, что сестренки не дружат, а значит, нужно попытаться сделать так, чтобы они больше не сталкивались. Они расходятся, но встречаются вновь – случайно – в круглом холле с диванчиками и, как говорит заместитель генерального директора лейбла, «стеной славы». На ней изображены все самые популярные музыканты и певцы, которые работали с «Биг-Скай Рекордс» за все время ее существования. Настоящие звезды. До них даже Диане еще тянуться и тянуться, хотя ей прочат отличную карьеру. Среди тех, кто особенно ею восхищается, – Элинор Фелпс. Она постоянно зовет Диану на свои камерные вечера, как сама смешливо их называет, и знакомит со многими знаменитостями – вводит дочь своего друга в высший свет. Диана идет к кабинету генерального директора, ничего не замечая – она погружена в свои мысли о Дастине. Николь сталкивается с ней – то ли специально, то ли нечаянно. Они останавливаются друг напротив друга. В холле, кроме них, никого нет – парни из «Стеклянной мяты» где-то далеко позади, а менеджер Дианы направился за кофе, холодным, как она любит. – Как дела? – склонив голову набок, спрашивает Николь. – Неплохо. Я могу пройти? – говорит Диана безэмоционально. Ей хочется сказать Николь, что она безумно по ней скучает, но нельзя. И Диана в который раз прячет эмоции внутри себя. – Без вопросов, – отвечает с вызовом Николь. – Но сначала я кое-что хотела бы спросить у тебя. – Спрашивай, – голос Дианы приобретает странные интонации, словно она велит Николь сделать это. Интонации отца. – Спасибо за разрешение, – ярко-фиолетовые губы Николь раздвигаются в нехорошей улыбке. – Ты не хотела бы извиниться? – За что? – приподнимает брось Диана. – За то, что толкнула меня плечом. – Это было случайно. – То есть такие королевы сцены, как ты, не собираются извиняться перед такими, как я? – насмешливо спрашивает Николь. Диана просто молча хочет уйти, но бывшая подруга широко расставляет руки, не давая ей этого сделать. Это первая их близкая встреча с того момента, как отец заставил Диану позвонить друзьям и отказаться от них. И Николь до сих пор зла. Она хочет высказать Мунлайт все, что о ней думает – та кожей чувствует ее неприязнь, обиду и жгучую ненависть, от которой начинает остывать сердце. – Значит, не собираешься, да? – спрашивает Николь. – Отойди. Я спешу, – цедит сквозь зубы Диана. – Ах да, конечно. Когда такие, как ты, спешат, таким, как я, стоит освободить дорогу. Верно, детка? Диана хмурится. – Такие, как я – что ты имеешь в виду под этим? – Богатенькие сучки, которые бросают своих друзей, чтобы стать знаменитостью. Мы ведь тебе мешали, правда? – вырывается у Николь, в душе которой кипят эмоции. – Попользовалась и бросила, потому что папочка пообещал сделать тебя известной певичкой. А вот мы были ненужным элементом, поэтому ты легко от нас избавилась, Мунлайт. Ты всегда так ныла, что у тебя такой плохой папочка, а сама ничем не лучше его. Я считала тебя подругой, черт побери, Брайан до сих пор любит тебя и клал болт на всех девчонок, потому что, кроме, тебя ему никто не нужен! Если бы мы знали, какая ты свинья, прошли бы мимо, даже если бы ты пела, как Уитни Хьюстон, – бросает Николь. Диана молча на нее смотрит, не чувствуя, как леденеют руки. – Кстати, малышка, что с твоим голоском? У тебя на нем столько автотюна, что я просто его не узнаю. Его никто из нас не узнает, – улыбается Николь. Но ее глаза, которые в линзах кажутся пронзительно-синими, не смеются. Они злы. И до сих пор обижены. – Хотя ты можешь делать все, что захочешь, верно? Все дело в папочкиных деньгах. Диана вдруг поднимает руку и, прежде чем успевает понять, что делает, бьет Николь по лицу. Хлестко. Как мать. Николь совершенно не ожидает этого. Раньше Диана никогда себя так не вела – была мила и спокойна. А теперь может позволить себе пощечину. – А ты выросла, детка, – шипит Николь, занося руку, однако ответить не успевает – почти одновременно появляются парни из «Стеклянной мяты» и менеджер Дианы. Они хватают рвущуюся в бой Николь и не дают ей ударить Диану. – Чертова дрянь! – кричит девушка с розовыми волосами. – Отпустите меня, я проучу ее! – Хватит, – просит ее Брайан, – Николь, прекрати. – Эта стерва считает, что лучше нас! – кричит Николь, не в силах взять себя в руки. – Пошла ты! – Хватит! – кричит Брайан. Он один знает, что «Стеклянная мята» поднялась благодаря Диане. – Перестань! – Затыкаешь меня? – выдыхает Николь, с яростью глядя на Мунлайт. – Ради нее? – Я прошу тебя. Перестань, – снова просит Брайан, глядя на застывшую Диану. Выбежавший на шум Уолтер велит одному из помощников увести Николь, а сам спешно отводит Диану в свой кабинет – огромный, с панорамными окнами, из которых открывается захватывающий вид на большой город. Он усаживает ее в удобное кресло из алой кожи, а сам опускается в кресло напротив. – Что с тобой? – спрашивает Уолтер преувеличенно заботливо. Диана молчит. Она снова кажется всем им зазвездившейся истеричкой. – Я понимаю, – мягко продолжает продюсер, – что ты ревнуешь отца к сестре, но стоит быть сдержаннее. Здесь всюду уши и глаза. – Что? – переспрашивает Диана изумленно. – Кого? – Свою сестру. Да-да, я все знаю. И хотя я занимаюсь вами обеими, ты должна понимать, что я на твоей стороне. Ты – номер один. Лучшая. Диана смеется в кулак. Уолтер, кажется, совершенно сошел с ума, раз решил, что Николь – ее сестра. Но тут же она замолкает. Если Уолтер пришел к выводу, что Николь – дочь Николаса Мунлайта, он никогда не оставит «Стеклянную мяту». Да, Диана сейчас зла на них, и все внутри искрит от обиды, но она хочет, чтобы те, кого она считала друзьями, продолжали заниматься музыкой и подниматься дальше. – Хорошо, что ты на моей стороне, – говорит Диана. – Я ценю это. Надеюсь, саундтрек будет готов в ближайшие дни. – Не переживай из-за этого, – успокаивает ее Уолтер. – Лучше думай о том, что вскоре ты сама сможешь петь. Диана ухмыляется. Вскоре. Сама. Петь. Смешно. Да, она лечится, постоянно наблюдается у фониатра и даже вновь начала заниматься вокалом, но ее голос теперь не тот, что был прежде. Диане говорят, что дело в ее голове, а не в голосовом аппарате. Она не хочет петь. Поэтому ее реабилитация идет так медленно. И поэтому голос с таким трудом возвращается к ней обратно. Фониатр мягко намекает, что Диане нужен психотерапевт, но она каждый раз молча посылает его взглядом. Она нормальная. Просто… у нее слишком сложная голова. Бессонница, раздражение, один и тот же повторяющийся сон, нервные срывы, истерики – под холодной маской у Дианы слишком горячая кровь. Облегчение приносят только музыка и боль – физическая, притупляющая боль душевную. Теперь Диана не может резать руки – они всегда на виду, потому порезы появляются на бедрах. С одной стороны, в такие моменты Диана не совсем понимает, что делает – ее охватывает безумие, но с другой, все же осознает, что не должна портить себе кожу на видных местах. Возможно, она все-таки ненормальная. Ее взгляд становится отсутствующим, и Уолтер неправильно интерпретирует его. – Не переживай. Я и твоя мать все обдумали. После концерта на «Скай-Арена» ты «повредишь» голосовые связки и вернешься через несколько месяцев. Скажем, что у тебя была операция. Это прекрасно объяснит тот факт, что у тебя изменился голос. К тому же нам всегда поможет автотюн. Ты будешь петь сама, как и мечтала.