* * * Сегодня для ужина сервировали большой стол, потому что к обществу присоединилась Овсянкина. Петюн тоже присоединился, но его можно было смело не принимать в расчет. Прямо как фамильное привидение, которое является на все званые вечера, но в разговорах не участвует. Лидия продефилировала к столу с недовольным видом, презирая все, что попадалось ей на глаза. Прежде чем усесться на стул, она наклонилась к блогерше и с нежной улыбкой на устах тихо сказала: – Не вздумай достать свой айфон и щелкать у меня над ухом. – Да не буду, не буду, – прошептала Овсянкина одновременно с досадой и покорностью. Жанна выглядела просто великолепно и вся светилась. «В новой одежде всегда так, – подумала Вероника, разглядывая ее бордовое платье с одним открытым плечом. – Будто на крыльях летаешь. Платье просто ослепительное. И эти длинные серьги! И браслет, и кольцо… Наследство наследством, но, судя по всему, у Эдуарда и Жанны с финансами все в порядке». Вероятно, присутствие Овсянкиной за ужином каким-то образом задело чувства Лидии, и, на ходу сочинив повод, она усадила между собой и блогершей ни в чем не повинную Наташу. Отдать помощнице должное, она спокойно заняла указанное место и весь вечер держалась со своим обычным достоинством. – Ну-с, – сказал Леонид Филиппович, откинувшись на спинку стула и оглядев всех собравшихся орлиным взором, – я дал отмашку своим людям. Богдана начали искать, и я уверен, скоро найдут. Мои сыщики выходят на связь каждые три часа. Буду держать вас в курсе дела. Эдуард наклонился и похлопал старшего брата по руке. Получилось очень проникновенно, и слов произносить больше никому не пришлось. Лидия некоторое время сосредоточенно ковыряла салат, но просидеть весь ужин молча и не высказать своего «фи» хоть по какому-нибудь поводу оказалось выше ее сил. – Этот твой так называемый телохранитель, – презрительно бросила она, подбородком указав на Купцова, который патрулировал вход в ресторан. – Он ведь совершенно бесполезен. Какой-то мотоциклист преследовал нашу машину много часов, а этот дурачок его не поймал. Хотя был обязан. – Он молод и только учится ремеслу, – рассудительно заметил Леонид Филиппович. Овсянкина на свою беду решила поддержать разговор: – Конечно, все дается не сразу. Мой Петюн вот постоянно записывается на всякие курсы, у него куча дипломов и аттестатов. Петюн сидел в наушниках с отсутствующим видом и на похвалу не отреагировал. – Ненавижу фанатиков, которые только и делают, что учатся, – фыркнула Лидия. – Извлекают пользу буквально из всего. Такому в лицо плюнешь, а он: «Спасибо, это отличный опыт, в жизни пригодится. Я учусь правильно реагировать на плевки». Овсянкина взяла стакан с водой и долго молча пила, посапывая от досады. Лидия между тем даже не собиралась останавливаться. В нее будто вселился демон вредности, задавшийся целью всем вокруг испортить настроение. Не обошла она вниманием и голубое платье, в котором Вероника проделала весь путь от Ярославля до Сицилии и теперь надела снова. – У тебя, дорогуша, не устают глаза от одного и того же цвета? – поинтересовалась Лидия. – Такое яркое, такое запоминающееся платье. Я бы не стала надевать его слишком часто. Чем больше язвила Лидия, тем мрачнее и неразговорчивее становились все сидящие за столом. Жанна продержалась дольше всех. Но когда она, упоенная собственным очарованием, протянула руку и в своей обычной манере пропела: «Сахарница, иди сюда!», Лидия презрительно хмыкнула: – Не зови. Она не пойдет. Эдуард молча подал жене сахарницу и зыркнул на брата, вероятно, ожидая, когда тот вмешается и наступит супруге на жало. Однако Леонид Филиппович не торопился вмешиваться. Казалось, он думает о чем-то своем и не особо вслушивается в разговоры. Впрочем, впечатление оказалось ошибочным. Медников-старший, безусловно, все слышал. Ближе к концу ужина Лидия сообщила, что не станет заказывать десерт, потому что хочет прогуляться по магазинам. – Ненавижу путешествовать, – сообщила она всем присутствующим таким тоном, словно их безумно интересовали ее пристрастия. – Чемоданы слишком маленькие для того чтобы вместить все, что мне необходимо. Сегодня я хочу купить себе новый пеньюар. – Господи, тебе-то он зачем? – процедил Леонид Филиппович с обжигающим презрением в голосе. – В твоем возрасте пора перейти на фланелевые пижамы. – Но… – Лида, я прошу тебя некоторое время посидеть молча. Вероника сразу вспомнила о разных каютах. Наташа, занимавшее место рядом с хозяйкой, перестала есть и замерла, опустив глаза в тарелку. Впервые Медников приструнил Лидию при всех. До конца ужина та просидела с мертвым лицом. Казалось, дух вышел из нее, и она двигается, жует и моргает только по инерции. Скоро «завод» закончится, и она замрет окончательно. Она даже не повернула головы, когда Медников внезапно сказал: – Мне кажется, я где-то видел этого человека. Хм, откуда я его знаю? Странно. У меня хорошая память на лица. Но здесь… Нет, не помню. Вероника проследила за его взглядом и заметила того самого старика с гривой белоснежных волос, на которого недавно обратила внимание Овсянкина. Он сидел через несколько столиков от них со своей бабусей и вел с ней оживленную беседу. – Весьма колоритный персонаж, – высказал свое мнение Эдуард, проявивший во время ужина недюжинную силу воли. Он не вступил в перепалку с Лидией, хотя ему явно очень хотелось высказаться на ее счет. – Мне он не кажется знакомым. – Наверное, он артист, – высказала предположение Овсянкина и с беспокойством покосилась на Лидию. – И Леонид Филиппович видел его по телевизору. – Ну, разве что, – пробормотал Медников-старший и резко встал. – Прошу простить, пришло сообщение от детективов. Если будут новости, поделюсь ими за завтраком. «Интересно, – думала Вероника, которая, покинув ресторан, испытала чувство невыразимого облегчения. – А как Гаврилов собирается меня искать? Почему он не выпросил у меня номер телефона? Раз уж я так ему понравилась? Говорил что-то насчет встречи вечером. Может быть, рассчитывает, что мы снова случайно столкнемся на лестнице?» Когда она думала о Гаврилове и о том, что круиз рано или поздно закончится, у нее екало сердце. После смерти бабушки она все чаще ощущала свое одиночество. Веронике казалось, что она носится по жизни, как парусная лодка без якоря. А стрелка ее личного компаса постоянно дергается, скачет и не может найти свой «север». Сейчас стрелка с пугающей определенностью указывала на Гаврилова. Совершенно необъяснимо, особенно если учесть, что они виделись всего пару раз. Этот человек появился в ее жизни внезапно и мог так же внезапно исчезнуть. Раньше в тяжелые моменты жизни Вероника мысленно обращалась к своей семье. Ее успокаивало, что где-то, пусть и далеко, пусть и на другом конце света, бьется сердце ее отца. Да, он не рядом, но ей достаточно даже эфемерной телефонной связи и редких разговоров по скайпу, чтобы чувствовать себя защищенной кровными узами. Но сейчас, когда она попала в настоящую передрягу, Веронике вдруг страстно захотелось, чтобы кто-то постоянно был рядом. Поддавшись эмоциям, она достала телефон и набрала номер отца. Раздался щелчок и далекое «алло». – Ну, наконец-то! – воскликнула Вероника, изо всех сил прижав телефон к уху. – Пап, почему ты не берешь трубку и не перезваниваешь?! – Прости, детка, я часто бываю в таких местах, где вообще нет связи. У тебя все хорошо? – Нормально, – ответила Вероника. – Просто трудные времена. «Интересно, а если сказать, что у меня все плохо, что за мной охотится убийца, разрыдаться и потребовать, чтобы он приехал немедленно?» – пронеслось в голове у Вероники. Но она не хотела выманивать отца из его жизни таким дешевым способом. Важно было, чтобы он приехал сам. – Все серьезно или не очень? – озабоченным тоном спросил тот. – Меня уволили с работы, – заявила Вероника. До сих пор она злилась на главного редактора, поэтому ее объяснение прозвучало весьма правдоподобно. – Ну, родная моя, это разве проблема? – удивился отец. – Ты талантливая девчонка, найдешь другую работу. Разве нет? – Пап, – сказала Вероника деревянным голосом. – Можно задать вопрос? Допускаю, такой разговор не к месту, но я хочу знать. Что ты чувствовал, когда впервые встретил маму? Отец, находившийся на другом конце света, весело рассмеялся. Вероника будто видела его – загорелого, высокого, светловолосого, в куртке шервани, которая так ему шла. На одной из последних фотографий, которые он прислал дочери, отец щеголял в национальной индийской одежде. Бог знает, почему ему нравилось примерять на себя чужие обычаи и традиции. Возможно, так ему казалось, что жизнь в итоге получится насыщеннее и ярче. – Как только я увидел твою маму, я пропал, – задорно сказал отец. – Не знаю, что еще добавить. Я сразу понял, что не хочу с ней расставаться. Мысль о том, что эта девушка выберет не меня, а кого-то другого, приводила меня в отчаянье. Я из кожи вон лез, чтобы ее завоевать. Даже дрался! – То есть это была любовь с первого взгляда? – Однозначно. Если тебе сердце что-то подсказывает, прислушайся к нему. – Отцовский совет? – Вот именно. Кстати, а где ты сейчас находишься? – Не поверишь – на круизном лайнере «Золотая принцесса». Плыву по Средиземному морю. Завтра утром прибываем на Мальту. – Ого! – удивился отец. – Это ты так решила отметить увольнение с работы? – Надо было себя как-то утешить. – Вероника смотрела в бескрайнюю морскую даль и ощущала одновременно и радость, и тоску. – Ты можешь звонить мне чаще? – Конечно, ладно, – ответил отец с первой крохотной ноткой беспокойства в голосе. – Но ты точно в порядке? Не расклеилась? – Ни чуточки. «Когда-нибудь, – подумала Вероника, – я расскажу отцу о том, что его звонок отпугнул убийцу и спас мне жизнь. Когда-нибудь… Когда он приедет домой». Они еще немного поговорили о том о сем. Отец рассказал, как провел последние месяцы, а Вероника – про блуждание по болотам и про Маринкину свадьбу. Историю про подмену и покушения она благоразумно оставила в стороне. Зачем его волновать? Чем он сможет помочь, находясь так далеко от нее? Впрочем, телефонный звонок ее не то чтобы успокоил – он придал ей душевных сил. – Целую тебя, папа, – на прощание сказала она. Убрала телефон в сумочку, а сумочку прижала к себе и некоторое время так и стояла, словно грела на груди котенка. Потом немножко успокоилась и решила поискать Гаврилова. Вряд ли он торчит в каюте, так что у нее определенно есть шанс. Спустя четверть часа Вероника заметила его в одном из баров, которых на лайнере было великое множество. Некоторое количество бесплатной выпивки и «шведский стол» входили в стоимость круиза. Но состоятельные туристы ели в дорогих ресторанах с индивидуальным заказом блюд и пили дорогой алкоголь за собственные деньги. Гаврилов явно был из их числа – Вероника заметила, что он подал бармену круизную карту, чтобы выпивку записали на его счет. Веронике понравилось, что ее герой сидит в гордом одиночестве, а не флиртует с девушками, стайки которых вьются и тут и там. В тот момент, когда она приблизилась, Гаврилов как раз собирался опрокинуть рюмочку спиртного и уже прицеливался, поднеся ее ко рту. – Не пейте, козлёночком станете, – сказала Вероника, подкравшись сзади. Гаврилов обернулся и, хмыкнув, ответил: – Вряд ли в моем возрасте я стану козленочком. Если только козлом. – Он совершенно точно обрадовался, когда увидел ее, и даже просветлел лицом. – Хотите присоединиться? Что будете пить? – Что-нибудь забористое, но без водки. Для поднятия тонуса. Водку мне нельзя, запомните это крепко-накрепко. – Слушайте, вам не нужно поднимать тонус, – совершенно серьезно заявил Гаврилов. – Вы и так вся искритесь. – В каком это смысле? – Ну… Как будто бы кровь не просто бежит по вашим жилам, но еще и поет. – А при виде меня вам не хочется совершить подвиг? – на всякий случай поинтересовалась Вероника, припомнив слова Святослава. – Нет, только дерзость. Но я сдержусь, потому что боюсь испортить наши прекрасные отношения. Он обратился к бармену на хорошем английском, попросив смешать для дамы коктейль. И добавил еще какую-то длинную фразу, которую Вероника не поняла.