Утром, проводив Брюнета, я легла спать и проспала до двенадцати. Встала, позавтракала и выпила кофе. Было жарко, делать ничего не хотелось. Я бы снова легла спать, но мешало чувство долга: дождей не было вторую неделю, а капусту надо поливать каждый день, да и лук тоже. Вокруг Гаммы копошились слепые щенки. Везти ее в Москву с «детским садом» было нельзя. Конечно, оставаться здесь было не очень благоразумно с моей стороны, но я собиралась быть предельно осторожной и бдительной, ни во что не ввязываться и никому не мешать — пусть делают с моим домом все, что захотят. Я надеялась, что это позволит мне избежать опасности. Митя нашел меня среди капусты. — Мы вот случайно к тебе забрели, — неуверенно произнес он, отогнав коров от грядок. — Тебе тут не скучно? Я насторожилась. К чему это он клонит? — Мне нормально, даже весело. Одних собак девять штук. Еще гости приходят, иногда с пистолетами. Через день, в субботу, Вика приедет. А что? — Ну, — замялся Митя, — я вот подумал… А вымогателей твоих пока не нашли? — Пока нет. — А милиция помогает? «Может, ему тоже угрожают? Тогда моя теория никуда не годится», — подумала я и стала активно расспрашивать. Выяснилось, что никто на него не нападал и не угрожал, всего лишь уехала жена, и он хотел, чтобы я сообщила об этом Ирине. Так бы сразу и сказал!.. — Ладно, я к ней вечером зайду, — пообещала я. Гамма меня больше не сопровождала. Она выбегала на улицу минуты на полторы, потом стрелой летела обратно к потомству. Поэтому к Ирине я пришла одна и сразу наткнулась на Валерку — он чинил табуретку во дворе. Ирина готовила ужин, дети играли, бегая по дому. Я прошла в дом и села за столик рядом с плитой, сообщила об отъезде Митиной жены и хотела рассказать подруге о своей теории. — Как ты думаешь, почему меня еще не убили? — начала я. — Да тебе всегда везет! — воскликнула она, переворачивая котлеты. В ее голосе звучала непонятная мне зависть. Нашла, кому завидовать. — Лера, остановись! Пробегавшая мимо нас Лера затормозила и столкнулась в дверях с Валеркой, который нес табуретку. Поставив ее у стола, он заглянул в сковородку с котлетами, потом — в сковородку с картошкой. Попробовав картошку, посолил и, не сказав ни слова, ушел. Ирина не обратила на это внимания. — Ты даже когда на одной ножке на стуле качаешься, не падаешь, — продолжала она тем же тоном. — Мои дети уже все стулья разломали, на двух качались, а ты… Вдруг Ирина испуганно замолчала на полуслове, но было уже поздно. — Тетя Юля, а как на одной ножке качаться? Покажите! — подскочила ко мне Лера. За ней подбежал Денис. — Не смей! — закричала Ирина. — Пусть на двух качаются, а еще лучше — на трех. — На трех качаться нельзя, — возразила я. — Почему нельзя? — спросил подошедший Петя. — Потому что три точки всегда лежат в одной плоскости. — Это мы еще не проходили, — тут же сказала Лера. Дети накрыли на стол, Ирина нарезала хлеб, и мы сели ужинать. Я положила на хлеб кусок масла — не намазывая, так как нож понадобился кому-то еще. — Я знаю, как объяснить то, что вокруг меня происходит, — обратилась я к Ирине. — Денис, не стучи, — сказала она и повернулась ко мне. — Да? И что же? — Дело вовсе не в везении! — воскликнула я и взмахнула бутербродом, при этом масло съехало с куска хлеба и упало на пол. Проследив за ним, я не поверила своим глазам: масло упало на ребро и застыло в таком положении. — Говорю же, везет! — повторила Ирина, и я обиженно замолчала. — Я тоже кое-что узнала. Всю неделю работала не покладая рук. Вернее, головы, — сказала Вика. Она приехала в субботу, как и обещала. Мы сидели в тени под яблоней. Вокруг с жужжанием носились пчелы, вызывая желание пригнуться, но больше нам никто не мешал. Я рассказывала о своей идее. — Представь: мы с тобой где-нибудь зарыли банку с вареньем. Например, у Мити. — Банку с вареньем? — удивилась Вика. — Ну, не с вареньем, с чем-нибудь другим. С алмазами. Закопали ее у Мити и теперь хотим забрать ее обратно. Митя об этом, естественно, не знает. — Так вот зачем ему понадобилась банка, — задумчиво произнесла Вика. — Он мог что-то закопать. — Чтобы выкопать банку, нам вовсе не надо убивать Митю, — продолжала я. — Достаточно просто выманить его из дома. Ты слушаешь? Вика вздрогнула, тряхнула головой, отчего за ее спиной взметнулось облако блестящих на солнце волос, и рассеянно посмотрела на меня. — Да-да, продолжай, — пробормотала она. — Я просто представила, как Мишка закапывал банку под яблоней. — Напишем Мите письмо, назначим встречу на вокзале — три часа туда, три обратно, час или два он нас там будет ждать, итого восемь, то есть целый день. Можно двадцать банок вырыть. Вкка кивнула и дальше слушала не отвлекаясь. — Возвращаемся ко мне. «Клюнув» на письмо, я бы на целый день уехала, а «эти», не знаю кто, свои дела спокойно бы провернули, тем более что они на субботу все назначили. Окружающие бы подумали, что ко мне гости приехали. Я бы на электричке уехала, это значит, что моя машина стояла бы здесь, то есть я как будто дома. Никто бы ничего не понял. Ну как? — Пока нормально. Только непонятно, почему писем больше нет, ты ведь ту субботу с часом «X» пропустила. — Слушай дальше. Предположим, мы с тобой враги. Я от тебя спрятала алмазы у Мити, а ты об этом не знаешь, то есть знаешь, что я их спрятала, но не знаешь точно — где. И ты их хочешь найти. Что ты будешь делать? — За тобой следить стану. — Правильно. В этом случае, если я хочу забрать алмазы, мне надо вырыть их, производя как можно меньше шума. Так? А если при этом я Митю убью, ты сразу догадаешься, где собака, то есть банка, зарыта. А если не догадаешься, то, по крайней мере, насторожишься и глаз с этого места спускать не будешь. Так зачем мне его убивать? — А куда ты его денешь? Скажешь ему: помоги копать? — Нет, я подожду, пока ты перестанешь вокруг болтаться и за мной следить. А потом, убедившись в отсутствии слежки, пошлю ему еще одно письмо. — Логично, — одобрила Вика, сорвала пушистую травинку и начала ее жевать. — Теперь представь меня на месте Мити, у которого алмазы под яблоней. И ответь на вопрос: почему я еще жива? Ведь они все время поблизости крутятся, но на меня не нападают. Почему? Пожав плечами, Вика вопросительно посмотрела на меня. — Так вот, все очень просто: они ждут. Они ждут потому, что боятся друг друга, а на меня им наплевать. Одни спрятали что-то и боятся это забрать, потому что другие караулят. Или, наоборот, те, кто спрятали, ждут, пока тот, кто ищет, найдет. А я тут вообще ни при чем. Я, по их мнению, ни о чем не подозреваю, а если и подозреваю, то совсем не то. Я для них — так, часть пейзажа. И убивать они меня не будут — зачем им к моему дому внимание привлекать?! А когда кто-то из них что-нибудь найдет — они станут отнимать «это» друг у друга. И я опять им не буду нужна. Я сделала паузу, ожидая реакции подруги, но она молчала, рассматривая травинку. Не дождавшись одобрения, я продолжила свою мысль: — Общий вывод: вокруг моего дома бродят две враждебные группировки. Они — обе — хотят найти и забрать свои сокровища; я им не конкурент, это они друг другу конкуренты. Меня они не боятся, особенно если я никуда не лезу, поэтому и не трогают. Неясно только, откуда они здесь взялись, а также непонятно, что именно ищут. Конечно, удобнее считать, что группировка одна, а ведут они себя тихо просто так, на всякий случай. Вот только действуют они для одной группировки очень странно: что-то разыскивают, как будто не знают точно, где он, их клад. Но ведь не может такого быть, чтобы его тайком кто-то перепрятал, верно? Так что группировок должно быть две. Знаешь, я об этом еще подумаю, а ты расскажи, что узнала про убитого одноклассника, — попросила я Вику. — Во-первых, ему угрожали, — начала она. — Во-вторых, он исчез за три дня до того, как под машину попал. — Вот видишь, я же говорила, что его убили! — вставила я. — А какого дьявола ты к его вдове отправилась? — нервно продолжала Вика. — Все равно ведь ничего не узнала, только перепугала бедняжку. — Ты бы, конечно, все узнала! — обиженно возразила я. — Может, она тоже твоя одноклассница? — Да не в этом дело, она и мне ничего не сказала. Просто она считает, что за ней следили; она даже думала, что ты тоже следила, — Вика выразительно посмотрела на меня. — Она тебя очень похоже описала. Какая-то безумная пчела врезалась мне в висок, потом шлепнулась на траву, попав на лист подорожника. Потирая висок, я молча следила за тем, как она проползла несколько сантиметров, потом с трудом оторвалась от листа и поднялась в воздух. Похоже, обошлось без сотрясения мозга. Пчелиного, естественно. Не моего. Вот, значит, как! За ней следили… Что-то вдруг вспыхнуло у меня в мыслях, но не ярко, а так… как фонарь днем. Я попыталась сосредоточиться на этом фонаре. Он замигал розовым светом и начал разгораться — ярче, ярче… Вот оно! — Знаю! — воскликнула я. — Я там «засветилась». Меня выследили конкуренты. Это — они! И я же сама их к своему дому привела. Вика внимательно слушала. Я немного помолчала и заговорила снова: — Все равно я думаю, что я им не нужна. Не убьют они меня. Если до сих пор не убили, значит, нет причины. А теперь они между собой отношения выясняют, поэтому и писем не шлют. Зато этот твой убитый одноклассник очень даже при чем, как я и говорила. Вика бросила на меня восхищенный взгляд. Я почувствовала себя очень умной и, слегка возгордившись, произнесла: