– Фомка, вторым будешь? – спросил Стась паренька. – Не, дядь, мне жаниться ишшо. Сказано было вяло. Помощи с той стороны не будет. – Ну, гляди. Может, после разохотишься. А ты, дед? Или тебе уже не надо? – Не надо, – брезгливо ответил монах. Этот и вовсе отвернулся. Так и не нащупав «бульдог», Мона решила, что прыгнет в реку. Плавала она отлично, и до берега недалеко. В любом случае лучше промокнуть, чем стрелять в живого человека, даже такого. Пробежала шага три, а потом упала и не сразу поняла, в чем дело, – только когда Стась, а за ним и Фомка захохотали. Пока Мона спала, кто-то привязал ее веревкой за ногу. Распутываться было некогда, сверху уже нависала медная рожа. Рука снова сунулась в мешок и на этот раз сразу попала на рельефную рукоятку. – Отойди! – крикнула Мона, наставив на плотовщика прыгающий ствол. – Выстрелю! На секунду или, может, две рожа скалиться перестала. Потом снова расползлась. – Не, не пальнешь. Кишка тонка. Здоровенная лапища вырвала «бульдог», вторая ловко и очень больно влепила Моне затрещину. – Раскладайся! – велел старшой. – А забрыкаешься, ногами потопчу. Ну! Наступал жизненный момент, когда праздновать и радоваться было нечему. В такие черные минуты остается только одно – кричать. И Мона закричала, отчаянно и безнадежно: – Ааааааааа!!! – Орать ори, это можно. Стась нагнулся, ухватил полы балахона. Мона захлебнулась, умолкла. – Она не хочет. По-моему, это очевидно, – донесся голос старика. – Оставь ее в п-покое. Плотогоны Плотовщик обернулся: – Не встревай, дед. В реку скину. Монах или странник, бог разберет, с неожиданной для такого возраста легкостью поднялся. – Повторяю последний раз: отстань от нее. Сзади на нежданного заступника прыгнул, обхватив руками за горло, Фомка. Старик сделал какое-то движение – парень перевернулся кверху ногами, с размаху приложился о бревна. Затих. – …! – матерно зарычал старшой. – Убью! Вскинул ручищу, в которой маленький револьвер показался вовсе игрушечным. Грянул трескучий выстрел. Промахнуться с десяти шагов было невозможно, но странник с какой-то почти неуловимой для глаза быстротой присел и, как бы продолжая то же движение, подхватил чугунок с ухой. Второй выстрел юркого старца тоже не задел – он качнулся вбок. А котелок, брошенный с неистовой силой, мелькнул в воздухе и звонко ударил Стася в лоб. Плотовщик взмахнул руками, выронил оружие, с плеском шлепнулся в воду. Мона, разинув рот, посмотрела: вынырнет? Нет, не вынырнул. Снова всплеск. Это очнувшийся Фомка прыгнул с плота в воду и отчаянными саженками поплыл к берегу. У Моны дрожали руки. Голос тоже. – Этот человек… утонул? – Туда и дорога, – недовольно буркнул странник. – Нашли о ком жалеть. Вот котелок – да, жалко. Пригодился бы. – Я не в том смысле, – быстро сказала Мона. Не хватало еще упрекать нежданного спасителя. – Мне его не жалко. Это был ужасный тип. Как удачно вы ему попали прямо в лоб! – Повезло… – Странный странник опустился на корточки, развязал веревку. – Он вас ударил. Поверните-ка голову, посмотрю… Кровоподтека не останется. – Вы не монах, – сказала Мона, глядя на него. Лицо у старика было не вполне старческое: на лбу всего одна морщина, вертикальная; глаза синие, не выцветшие от возраста; длинные волосы и борода седы, но усы действительно совсем еще черные. Пощупать бы фактуру щек и подбородка, стало бы понятно, что за человек. – Вы из образованных. По речи ясно. Зачем вам маскарад: борода, ряса, шапочка? – Я год не стригся и не брился. Жил в северном монастыре. Оттуда и одежда. Монахи неспроста такую носят. В ней на п-пленэре удобно. Передвигаться по стране в нынешних условиях – тоже. Старый чернец никому не интересен. Как, впрочем, и нищенка с третьей стадией сифилиса. – Он скептически разглядывал декорацию на Монином лице. – У вас, сударыня, язвы размазались. Что это за желтые капельки – итальянская смолка? Мона схватилась за нос. – Сейчас смою… Как вас зовут? – Последний год звали «братом Сергием». Или «отцом Сергием», в зависимости от того, кто ко мне обращался. Не хочешь говорить свое имя – не надо, подумала Мона и ответила в тон: – А я по документам швея Федосья Кукушкина. Он равнодушно кивнул и отошел. У края плота Мона села на колени и долго смывала краску, искоса посматривая на «брата-отца». Наверное, тоже пробирается на юг, но зачем? Кто он? Офицер? Вполне возможно. Осанка прямая, движения четкие, по манере говорить видно, что привык командовать. Если военный, то наверняка генерал, оно так и по возрасту получается. Хотя для военного что-то очень уж свободная моторика – не чувствуется мундирной скованности. Интересно… Непонятный человек повертел в руке поднятый с бревен «бульдог», да вдруг зашвырнул его в реку. – Эй, брат Сергий, вы что?! – возмутилась Мона. – Этой д-дрянью вы опасного человека не убьете и даже сильно не раните, а только разозлите. Отвечая, он снова посмотрел на нее. Брови (тоже не седые, а черные) удивленно приподнялись. – Да вы молоды. И… – Он не договорил, но Мона догадалась: «и красивы». – Пожалуй, для вас я скорее «отец Сергий». Она сразу перестала на него сердиться. Черт с ним, с «бульдогом». У путешествующей дамы появился какой-никакой, а защитник. Лучше быть с рыцарем преклонных лет, чем вообще без рыцаря. – Что мы будем делать? – спросила она, чтобы проверить, как «отец» отнесется к местоимению первого лица множественного числа и к предположению, что они теперь будут что-то делать вместе. Вопрос был воспринят как нечто естественное – Сергий задумался. Тут Мона окончательно поняла: инцидент с любвеобильным плотовщиком – очередной подарок судьбы, а вовсе не то, чем показался вначале. – Плот придется бросить. На нем всё время нужно отталкиваться от мелей шестом. Беспрерывно дежурить в одиночку я не смогу, а у вас не хватит сил. Перебираемся в б-баркас. Он взял из шалаша мешок на лямке, Мона подобрала свой и безропотно последовала за старым рыцарем. Пусть привыкает заботиться о даме и принимать решения. Мудрый доктор Турусов учил дочку: «Быть женщиной очень выгодно. Когда удобно – ты слабая. Когда понадобится – сильная. Пользуйся гонором и мышечной силой мужчин, ими легко манипулировать. Миром вообще должны управлять женщины. Бо́льшую часть своей истории человечество просуществовало при матриархате, и всё было отлично. Проблемы начались, когда общество возглавили мужчины». Баркас был старый, но крепкий, с мачтой, мотором, веслами. Продолжая изображать робкую деву, Мона села на скамеечку, беспомощно сложила руки на коленях и стала смотреть, как отец Сергий возится с мотором. – Одноцилиндровый «Эвинруд» с встроенным магнето и глушителем. Могло быть и хуже, – пробормотал удивительный странник. Покрутил какую-то штучку. Двигатель фыркнул, завелся. Лодка обогнула обезлюдевший плот, резво понеслась по реке. – Вы разбираетесь в таких сложных механизмах? – почтительно спросила Мона, хотя механизм был не особенно сложный. Она и сама бы разобралась. Может, только не так быстро. – У меня диплом инженера по двигателям. Новинка: съемный мотор