– Спасибо, – сказала я, когда он открыл входную дверь, – за кофе и разрешение остаться здесь. Спасибо за все. Я серьезно. – Пожалуйста, – сказал он. – Я тоже серьезно. Глава 10. Джона Черный «Шевроле Сильверадо» Тео стоял на обочине. – Чертовски вовремя, – сказал брат, нахмурившись, когда я сел. – Эта цыпочка уже сбивает тебя с толку. – Это была не она, – сказал я, – это было чертово лекарство. – Тошнота? – Тон Тео мгновенно сменился с гневного на беспокойный: – Ты в порядке? Я бросил на него взгляд. – «Эта цыпочка» принесла мне воды, и я почувствовал себя лучше. Тео фыркнул. Он в последний раз окинул меня взглядом, затем завел свою машину, и мы поплыли сквозь легкий воскресный утренний поток автомобилей к мастерской. Я смотрел, как мимо моего окна проносится северный Лас-Вегас – торговые центры и заправочные станции, жилые комплексы поменьше и постарше моего, но все мои мысли были заняты признанием Кейси. «Я не могу быть сейчас ни с кем…» Идеально. Я тоже не могу. Так почему же моя грудь болела, как старый синяк? – Ты думаешь о ней? – спросил Тео. – О Кейси? – Нет, о Матери Терезе. Да, Кейси. Кто она, черт возьми? – Почему ты так враждебно настроен? Она просто девушка, которая спит на моем диване. Тео смотрел на дорогу, его плечи дрогнули. – Я не хочу видеть еще одну хреновую ситуацию, как было с Одри. – Я был с Одри три года. Я знаю Кейси только двадцать четыре часа. Ты можешь расслабиться. – Как много ты рассказал ей о своей ситуации? Больше, чем следовало бы. Я заерзал на стуле. – Она знает, что у меня была операция. Тео так долго смотрел на меня, что я подумал, он врежется куда-нибудь. Он снова перевел мрачный взгляд на дорогу. – Ладно, выкладывай. Что у тебя с ней, на самом деле. Я потер подбородок. – Наши отношения означают, что она остается у меня на несколько дней, пока ее группа не уедет из города на гастроли. У нее перерыв. Вот и все. Серьезно. – Почему бы ей просто не остановиться в отеле? И с каких пор ты рассказываешь об операции совершенно незнакомым людям? – Она не справляется сама, – я взглянул на него, – ничего страшного здесь нет. Я помогаю ей взять перерыв, а еще она составляет мне хорошую компанию. У нее отличное чувство юмора. Мы хорошо ладим. «Мы просто… понравились друг другу». – Ты познакомился с ней вчера, – голос Тео был тихим, но я слышал, как гнев рокотал в нем, словно далекая гроза. Он сдерживался, жестко глядя на дорогу, – ты что, трахаешь ее? – Господи, Тео, – и все же образ Кейси, распростертой на моей кровати, встал передо мной. Я хотел ее прошлой ночью, хотел уступить ей, чтобы женские руки и ноги обвились вокруг еще раз. Я хотел чувствовать мягкое женское тело под собой, быть на ней сверху и внутри нее… – Чувак. Ты что, трахаешь ее? Я забыл, что Тео может читать мое лицо, как первую страницу газеты. – Нет, – ответил я, – и вообще не думаю, что тебя это касается. У нее перерыв до вторника, а потом она возвращается в тур со своей группой. Будет путешествовать по всему миру в течение нескольких месяцев. – И тебя это устраивает? – Конечно, я не против. Что может случиться между нами? Или между мной и кем-то еще, если уж на то пошло? Тео стиснул зубы. – Не разводи апокалипсис. Ты не можешь знать наверняка, если… – он покачал головой, не желая озвучивать такую возможность. – Лекарства должны помочь. Они, наверное, работают. – Тогда почему ты был таким придурком по отношению к Кейси? Он дернул плечами. – Мне не плевать. Доктор сказал, ты должен быть осторожен. – Он сказал, я не должен перенапрягаться. Он не говорил, что я должен стать монахом. Я скучаю по женщине. По близости. – Тебя не интересует секс на одну ночь… – сказал Тео. – Не очень тебя понимаю, конечно, – он провел рукой по волосам, – слушай, если ты хочешь поразвлекаться, то потрахайся. Я просто не хочу еще одной Одри. Не хочу, чтобы какая-то телка бросила тебя, когда все, чего ты ждешь, чтобы она оставалась рядом. – Я тоже – сказал я. – Одри сделала… больно, но я не был в нее влюблен. Мы остановились на светофоре. Тео повернулся в кресле. – Что? – Я любил Одри, но не был в нее влюблен, – я прислушался к собственным словам, ожидая, что за ними последует боль. Но боль возникла не из-за того, что я потерял, а из-за того, чего у меня никогда не было. – Я никогда не был влюблен. Глаза Тео расширились. – Ты не был влюблен в Одри? Правда? Поэтому ты провел с ней чертовски много времени. – Я любил ее, но она не… поглотила меня. Я не терял ход своих мыслей, когда она входила в комнату, и не почувствовал того, что испытывают, – я покачала головой, подыскивая слова, – мы были хорошей парой, – как пара туфель, – подумал я, – но у меня не было такого чувства. – Какого чувства? – с сомнением спросил Тео. – Чувство, которое ты должен испытывать, когда находишься с женщиной, в которую влюблен. Не могу описать, потому что никогда этого не испытывал. А ты? Тео бросил на меня лукавый взгляд. – Я берегу себя до свадьбы. Я фыркнул, смеясь. – По-моему, у тебя устаревшие взгляды. Глаза Тео снова посуровели. – Значит, ты не был влюблен в Одри. И сейчас пришло озарение? Из-за Кейси? Я смотрел в окно. – Я только что познакомился с ней. Нет, я просто хотел сказать… раз уж мы заговорили… То, что я упустил. Влюбленность. – Ничего ты не упустил, – сказал Тео, – возможно, если ты вернешься к Моррисону и сделаешь еще одну биопсию… Я вздохнул, устав от разговора, который мы вели в миллионный раз. – А что будет, если я это сделаю? Что, случится чудо? Атеросклероз не собирается внезапно исчезнуть. – Нет, но он мог бы замедлиться или вообще остановиться. Может быть, у тебя есть больше времени, чем ты думаешь. Намного больше. Если бы ты не был так чертовски пессимистичен… Он держался за надежду, которой не было, но я знал правду. Я ощущал ее до мозга костей, в слабеющем пульсе, в том, как стенки и проходы сердца медленно твердели, будто остывающее стекло.