На этот раз она не была в отключке, а плавала в опьянении – иногда глубоко под водой, едва держась на ногах, иногда поднималась на поверхность, способная идти со мной. Дважды она обвивала руками мою шею и шептала на ухо, как она благодарна, что я спас ее. Моя кожа покрылась мурашками, и пах напрягся, когда я пытался уложить ее в кровать. – Джона, – вздохнула она, прижимаясь ко мне, пытаясь притянуть к себе на кровать. – Ты так добр ко мне. Последний хороший человек на земле. – Кейси, подожди… Я попытался осторожно высвободить свою шею из ее рук, но она была настойчива. Ее губы коснулись моей кожи над воротником формы. Теплые, влажные поцелуи под ухом, а потом ее зубы коснулись мочки, и мне пришлось стиснуть губы. Она лизала и дразнила, меня втягивало внутрь ее рта, словно гравитацией, я готов был рухнуть на нее, в нее. Мои руки жаждали мягкости ее кожи и волос, полного изгиба ее груди под моей ладонью. – Кейси, – сказал я, – мы не можем… – Мы можем, – шепот раздался у моей щеки. Ее губы двигались вдоль моей челюсти, оставляя след на коже – за это время я почти забыл, что значит прикосновение женщины. Она запустила руки мне в волосы, из ее горла вырвались тихие хриплые звуки желания. Ее рот почти нашел мой, когда острый запах виски обжег меня, заставив отвернуться, как от пощечины. «Какого черта ты делаешь?» Я отстранился прежде, чем ее губы нашли мои, и высвободился из ее объятий. – Ты совсем не веселый, – пробормотала она, а затем вытянула руки над головой, обхватив пальцами деревянную раму кровати. Ее груди упирались в тонкую блестящую ткань черного топа. – Не будь таким. Иди в кровать, детка. Реальность словно окатила меня ведром ледяной воды. «Сейчас на моем месте мог быть кто угодно». – Тебе нужно отоспаться, – резко сказал я. Я расстегнул сумку, которую Лола упаковала, и стал рыться внутри, пока не нашел футболку и пару мягких шорт. Положил их на кровать и направился к двери. Не успел я выключить свет, как до меня донесся ее голос, тонкий и хрупкий в темноте: – Подожди. Джона?.. Я остановился, но не обернулся, мои плечи поникли. – Да? – Останься. Потолок… он вращается… «Не делай этого». Но я сделал. Втянулся. Развернувшись, медленно пошел обратно к кровати. Единственный свет шел с улицы, отбрасывал серебристый отблеск на кровать, на ее волосы, выбившиеся из узла на голове. Она протянула руку. Взяв ее, я сел рядом. Кейси придвинулась поближе, прижалась щекой к моему бедру и обхватила руками колени. – Где я? – произнесла она немного невнятно, слабея по мере того, как сон забирал ее, – где я, Джона? – Ты в безопасности, Кейси, – пробормотал я. Немного подержал ее в объятиях, потом помог переодеться в удобную одежду, стараясь по возможности не смотреть на ее бледное, гладкое тело, распростертое передо мной. Я накинул на нас одеяло. И подумав, что она не вспомнит об этом утром, гладил ее по волосам, пока она не заснула. Затем вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Глава 9. Кейси Снова запустили эту чертову бензопилу. Я резко проснулась, моргая от раннего утреннего света, льющегося в комнату из маленького окошка. Он освещал спальню. Кровать, комод, тумбочка – все простое, в холостяцком стиле. На полу рядом с кроватью лежали моя сумка с вещами и маленький кожаный рюкзачок, служивший мне сумочкой. Из-за двери доносилось жужжание. «Джона и его ужасный блендер». Мне потребовалась целая минута, чтобы собрать воедино кусочки головоломки вчерашнего вечера. Воспоминания нахлынули, как разрозненные фотографии: барабанщик из Until Tomorrow – нашего разогрева, лапающий меня, прежде чем Джона надрал ему зад. – Ты хочешь уйти? И я чувствовала себя в полной безопасности… Я медленно села и откинула одеяло, обнаружив, что на мне футболка и шорты для сна. Смутно вспомнила: Джона помогает мне снять кожаные джинсы, помогает переодеться… Я поцеловала его. Только в шею и ухо… Но от него так хорошо пахло. Я попыталась затащить его в постель и… – О боже мой, – стыд разлился алым по коже, и я обхватила руками ноющую голову, – нет, нет, нет… Только не Джона. Только не он. Дело было не в алкоголе. Не совсем. Это была проклятая ненасытная потребность в связи, заставлявшая меня искать утешение везде и любым способом. Джона заботился обо мне, защищал меня, и я опустила его до уровня безымянных ребят из персонала, которых тащила в свою постель. Я бросила взгляд на тумбочку. Стакан воды, две таблетки аспирина. На глаза навернулись слезы. Часы показывали 7:04. Джона в любую минуту мог уйти в горячий цех. Я встала, открыла дверь спальни и вышла в узкий коридор. Блендер затих, и я услышала мужские голоса. Здесь был кто-то еще. Я встала на пятки, замерев. Часть меня умоляла вернуться в спальню и спрятаться, притвориться, что ничего не произошло. Другая половина, которая устала скрываться за «Егермейстером» и виски, толкнула меня в сторону кухни. В джинсах и бледно-голубой футболке Джона был очень привлекателен. Он взял таблетку из воскресного отделения контейнера для лекарств, рассчитанного на неделю. Остальные отсеки были переполнены, их крышки не закрывались. Он запил таблетку чем-то, что выглядело как грязь с измельченной травой, налитой в высокий стакан. Гримаса, искривившая его губы, подсказала мне, что напиток на вкус ничуть не лучше, чем кажется. Хриплый кашель вырвал меня из раздумий. Горячий парень с фотографий на стене гостиной, в черной футболке и джинсах, прислонился к стойке. Его мускулистые руки, испещренные племенными татуировками, были скрещены на широкой груди. Темные волосы коротко подстрижены, а на подбородке проступала щетина. Он был более громоздкой и грубой версией Джоны. Должно быть, его брат. Но при этом, если лицо Джоны очаровывало своей открытой, дружелюбной манерой, лицо брата было замкнутым, напряженным и мрачным. Его сердитый взгляд метался от лекарств Джоны ко мне, как будто он не мог поверить, что эти две вещи могут существовать в одном пространстве. Ощущение, что я вторглась в чужие владения, снова скрутило мой и без того расстроенный желудок, а потом Джона повернулся ко мне. Улыбка, появившаяся на его лице, когда он увидел меня, согрела, как летнее солнце. – Эм, привет, – сказала я, – доброе утро. – Привет, – Джона заметил изумленное выражение на лице брата и попытался показаться нейтральным. – Кейси, это мой брат, Тео. Тео, это Кейси Доусон. Она собирается остаться здесь на несколько дней. – Приятно познакомиться, Тео. Несмотря на его убийственный взгляд, мне хотелось его обнять, ведь я была большой любительницей объятий. И поскольку он был братом Джоны, я сразу почувствовала к нему расположение. Но его грозный взгляд пригвоздил меня к месту. Тео изучил меня с головы до ног, заметив мои растрепанные волосы, длинную футболку, которая закрывала шорты и создавала впечатление, что под ней ничего нет. Было очевидно, Тео предполагал, что происходит между братом и мной, и ему это не нравилось. – Когда это случилось? – потребовал он ответа у Джоны, даже не потрудившись скрыть обвинительный тон. «Это? Это он обо мне? Плохая идея, приятель». Прежде чем Джона успел ответить, я сказала: – Это случилось прошлой ночью. Мы ведь поженились в одной из этих придорожных часовен, не так ли, Джонни? Джордан? – Я щелкнула пальцами, нахмурившись в притворном замешательстве. – Подожди, не говори мне… имя точно начинается на Дж… Джона подавил смешок. Тео сердито посмотрел на меня, но проигнорировал. – Она останется здесь? Как долго? Когда ты собирался мне об этом сказать? – Да, до вторника, и я как раз хотел рассказать, но Кейси опередила меня, – сказал Джона, – и, боже, Тео, ты чертовски груб. Даже по своим стандартам. Богиня всех неловких молчаний опустилась рядом, пока братья смотрели друг на друга и вели личный разговор. Я практически слышала мысли, проскальзывающие между ними, будто это были слова. Наконец я откашлялась и указала на пакет с продуктами на столе, рядом с которым стояли сливки и сахар: – Что все это значит? Джона медленно отвел взгляд от Тео: – Я сходил, купил кое-что. – Как мило с твоей стороны… Так рано утром, – я втянула воздух, – кофе без кофеина никогда еще не пах так хорошо… – Это потому, что он обычный. – Джона достал из буфета кружку с эмблемой Невадского университета, наполнил ее и протянул мне. – Спасибо, – я осторожно прошла мимо Тео. Неприязнь все еще исходила от него, как жар от печи. Я села на табурет по другую сторону стойки, слегка подтянув футболку, чтобы показать, что на мне шорты. Я увидела, как взгляд Тео остановился на сахарном черепе, вытатуированном на моем левом бедре. На краткий миг выражение его лица смягчилось, стало любопытным. Я завела разговор о его татуировках, когда убийственное выражение вернулось на его лицо, как будто дверь захлопнулась передо мной. Он оттолкнулся от стойки. – Ты готов, бро? – сказал он, – давай сделаем это!