Кровь из раны на лбу залила Максу один глаз, он вытер ее плечом и продолжал: — Когда мне было тринадцать, Брэйс вернулся в Индию уже как частное лицо — он стал преуспевающим торговцем чаем. Не зная, как сообщить о своем возвращении маме, он нашел меня и передал ей записку. Когда мама читала ее, ее глаза светились от счастья, впервые за долгие годы! Я решил ей помогать. Я стал носить записки Брэйсу и от Брэйса, выдумывал разные отговорки, чтобы мама могла выходить по ночам из своей комнаты, и всячески ее покрывал. Дни, когда она встречалась с Брэйсом, были самыми счастливыми в ее жизни. Китти посмотрела на старшего Флеминга — лицо его медленно багровело. — Примерно за месяц до того, как нас с тобой, Китти, похитили, — продолжал Макс, — отец пронюхал об их встречах, и начался настоящий кошмар… Он ворвался в мамину комнату, стал ее избивать. Я попытался ее защитить, но он схватил кочергу и свалил меня с ног, а потом вновь обрушил град ударов на маму… Голос Макса дрогнул, и он замолчал. — А что мне было делать? — взвизгнул сэр Гарольд. — Спокойно смотреть, как она наставляет мне рога с этим мерзавцем? — Той же ночью мама умерла от побоев, — не обращая на него внимания, продолжал Макс. — Но перед смертью она заставила меня дать клятву не мстить отцу. Из глаз Китти хлынули слезы, в голове крутилась только одна мысль: почему сэр Гарольд даже не пытается ничего отрицать? — Когда ее не стало, отец сосредоточил свою ненависть на мне, «предателе», как он говорил. Ты даже не представляешь, какое облегчение я испытал, оказавшись в руках Хагана и его людей, вдали от родного дома. Но отец организовал нападение на похитителей. Приключение кончилось, потому что у сэра Гарольда была одна цель — убить меня. Воспользовавшись суматохой боя, он выстрелил мне в грудь. — Жаль только, что недостаточно метко! — рявкнул старший Флеминг, который, похоже, окончательно вышел из себя. — Что вы говорите? — повернулась к нему Китти. — Он же ваш сын! — Нет! Он безродный ублюдок, прижитый моей блудницей-женой! В камере вновь повисла гнетущая тишина. Макс уставился на сэра Гарольда широко открытыми глазами. — Так вот почему ты меня возненавидел… — проговорил он медленно. — Ты чертовски прав, — злобно ухмыльнулся сэр Гарольд. — Меня давно мучили сомнения насчет своего отцовства, а потом я обнаружил, что моя шлюха-жена путается с кем-то на стороне. Она, конечно, все отрицала, но несколько ударов кожаным ремнем с большой пряжкой развязали ее лживый язык. Не беспокойся, я позаботился и о твоем развратном папаше, тебе уже никогда с ним не свидеться! — Теперь понятно, почему ты решился меня убить, — ты знал, что в моих жилах течет чужая кровь… — воскликнул Макс, и его лицо просветлело: — Какое счастье, ты мне не отец! — Я бы никогда не поднял руку на своего сына, никогда! — нахмурился Флеминг. — Но отродье шлюхи, которая нарушила обет, данный у алтаря, достойно пули. Если бы ты знал, как я жалею, что не убил тебя тогда! — А я благодарю бога за то, что я не твоя плоть и кровь! Внезапно в голове Китти молнией сверкнула страшная догадка, и стены камеры поплыли у нее перед глазами. — Где мой отец, сэр Гарольд? — дрожащим голосом спросила она. Слабая улыбка тронула губы Флеминга: — Глупец, он попытался сбежать прошлой ночью и был убит. — Как же так? — простонала Китти. — Ведь он ни в чем не виноват. Власти обещали сохранить ему жизнь и свободу в обмен на рубин! Я отдала рубин вам… — Не заблуждайся на его счет, дорогуша, — ухмыльнулся Флеминг. — Не таким уж невинным агнцем был наш доблестный полковник Фонтэйн! По правде говоря, он был вор, каких поискать. Но кто из колониальных чиновников не ворует? Обкрадывать туземцев — о, мы, англичане, большие мастера по этой части. — Ты тоже был замешан в афере, за которую арестовали Фонтэйна, — заметил Макс. — Разумеется! Мы крали вместе, и оба вышли бы сухими из воды, если бы твой друг Нагар не поймал нас за руку. Ошеломленная открывшейся истиной, Китти пошатнулась. Макс был прав, ее отец преступник… — Боже милостивый, — пробормотала она, — значит, это правда… — А ты когда-нибудь задумывалась, что такое правда? — хихикнул сэр Гарольд. — Она у каждого своя! — Зачем вам… все это? — с трудом подбирая слова, пробормотала Китти. — Вы… рассчитываете что-то получить от правительства? — Конечно, — ответил за Флеминга Макс. — Он наверняка сторговался с властями: он им — рубин, они ему — что-то в обмен. Интересно, что? Он наверняка не продешевил. — Я стану вице-королем Индии. — На губах сэра Гарольда заиграла самодовольная улыбка. — Ну что, хороший куш? — Да уж, ведь, став вице-королем, ты сможешь ограбить всю Индию, как ограбил Раджастан. — Этот пост сулит предприимчивому человеку невероятные возможности! — продолжал откровенничать Флеминг. — Кто знает, сколько времени Индия будет оставаться нашей колонией? Вряд ли долго, так что надо успеть побольше прибрать к рукам. — Значит, не было никакого пирата, который потребовал за освобождение моего отца рубин? — догадалась ошеломленная Китти. — Ну наконец-то до тебя дошло! — Да, теперь мне все ясно! — воскликнула она. — Вы просто придумали эту сказочку, чтобы заставить меня добыть рубин. Ловушка в Скотленд-Ярде тоже ваших рук дело, ведь это вы мне рассказали, как пробраться туда через туннель, и оказалось, полицейские прекрасно знали мой маршрут! — Она перевела взгляд на возлюбленного — избитый, окровавленный, он смотрел на Флеминга с ненавистью. — Как вы намерены поступить с Максом? — Ну, это совсем просто. Твой любовник либо сгниет в этих стенах, либо… тоже попытается совершить побег. Кстати, неплохая мысль! Китти словно обожгло. — Вот как? Значит, мой отец вовсе не пытался бежать, вы просто его убили! — крикнула она. — Вы не могли допустить, чтобы он, выйдя на свободу, рассказал о ваших преступлениях! Сколько денег вы заплатили здешнему начальнику за кровь моего отца? — Вы не поверите — нисколько! — сказал сэр Гарольд и, усмехнувшись, оглянулся на своих подручных. — Холкомб — один из моих преданных помощников и знает, что я позабочусь о нем, когда стану вице-королем. Макс скрипнул зубами и прорычал: — Дай бог мне только выбраться отсюда, и я тебя убью, клянусь могилой матери! — Ну это вряд ли, — спокойно ответил сэр Гарольд, но угроза, похоже, заставила его задуматься. Китти посмотрела на возлюбленного, и ее сердце сжалось от тоски: как могло случиться, что, любя его безгранично, именно она завлекла его в западню? — Ты пришел, чтобы меня защитить, а я… Если б я только знала! — Китти обняла Макса и поцеловала в окровавленную щеку. — Обещаю, я вызволю тебя отсюда, любимый! — Не стоит раздавать поспешные обещания, красавица, — с язвительной улыбкой посоветовал сэр Гарольд. — Ты возвращаешься со мной в Англию, потому что Чарльз все еще хочет на тебе жениться. Боюсь, бедный мальчик без памяти влюблен. Я обязан дать ему то, чего он хочет, потому что он действительно моя плоть и кровь. Надеюсь, это хоть как-то компенсирует ему трудное детство с матерью-шлюхой! — добавил он, злорадно глядя на пленника. Трое подручных выволокли брыкавшуюся и звавшую на помощь Китти из тюрьмы и затащили на паровое судно, стоявшее на якоре у причала. Там ее втолкнули в кабину на корме, где для нее уже были приготовлены женская одежда и туалетные принадлежности. Когда негодяи ушли, Китти бросилась к двери, но та оказалась запертой снаружи. В отчаянии она начала стучать в дверь кулаками и требовать, чтобы ее выпустили, но все было бесполезно. Вскоре она увидела в иллюминатор, как на борт поднялся сэр Гарольд вместе с капитаном и двумя помощниками. Загремела якорная цепь, взревели двигатели, и судно медленно отвалило от причала. В дверь кабины постучали, и ненавистный голос сэра Гарольда весело произнес: — Когда мы выйдем из гавани и будем разворачиваться, откроется замечательный вид на Чэтемский мыс, очень рекомендую не пропустить! — Вы напрасно теряете со мной время, — ответила Китти. — Я никогда, слышите, никогда не выйду за Чарльза! И вообще, я сразу пойду в Скотленд-Ярд и расскажу о ваших преступлениях. — Ах, дорогая, путь предстоит неблизкий, надеюсь, ты еще передумаешь. Китти стиснула зубы. «Дай мне только оказаться в Англии, подлый мерзавец, я сделаю все, чтобы тебя уничтожить, и спасу Макса, чего бы мне это ни стоило, даже ценой своей жизни». Если бы не эта мысль, она бы сошла с ума или вырвала бы себе сердце от горя. Подумать только, хоть и не по злому умыслу, но она предала своего любимого! И надежды на спасение отца, и все ее усилия последних месяцев пошли прахом… Она решила, что старая добрая Англия — ее настоящий дом, и получила предательский удар в спину. Отец мертв, любимый брошен в застенок… Китти сжала виски руками. Нет, так больше нельзя, хватит себя терзать, надо искать способ все исправить! Почувствовав, как накренилось, поворачивая, судно, она вспомнила слова сэра Гарольда. Чэтемский мыс, что-то знакомое… Ну конечно, на Чэтемском мысу находится виселица, где казнят преступников, ее там специально построили, чтобы с проходящих мимо кораблей можно было наблюдать за казнями. Китти ахнула и бросилась к иллюминатору. На высоком постаменте под виселицей, окруженной взводом солдат, стояли двое мужчин. Она с ужасом узнала в одном из них Макса. Палач надел ему на голову черный мешок, накинул на шею петлю и дернул за рычаг. Макс провалился в открывшийся люк и отчаянно забился, безуспешно пытаясь достать ногами до земли. Китти истошно закричала. Он дернулся еще два раза и безжизненно повис, неестественно вывернув шею вбок. 19 Лондон Три недели спустя В голове у Китти постепенно стало проясняться. Она не имела ни малейшего представления, сколько времени прошло после отъезда из Порт-Блэра. В памяти сохранились лишь неясные, смазанные обрывки воспоминаний о тех кратких моментах, когда она приходила в себя: отдаленный шум волн, бившихся о корпус корабля, крики чаек и качка, качка… Потом ее приподнимали, вливали в рот какую-то прохладную жидкость, и Китти опять проваливалась в небытие. Это повторялось снова и снова. Но однажды, очнувшись в очередной раз, она смутно, как в тумане, увидела вокруг размытые фигуры сообщников сэра Гарольда; они положили ее на носилки и спустили вниз по трапу; потом везли куда-то по темным улицам и наконец внесли в дом. Затем Китти ощутила во рту знакомый вкус и провалилась в небытие. Видимо, ее накачивали наркотиками, чтобы она не сопротивлялась и не устраивала сцен… Вырываясь из небытия, она ощущала непонятную тяжесть в груди, как будто на сердце лежал камень. Почему? Она тщилась вспомнить, но не могла: каждый раз, когда ей казалось, что она вот-вот вспомнит, новая порция прохладной жидкости погружала ее в небытие.