– Но наша мама же ничего не говорила при этом! – А вот и нет. Я сама сколько раз слышала! Она говорила, что самая красивая, и это, как это… Абаятельная. И сиксапильская. – Во-первых – «обаятельная». А во-вторых – наша мама была очень хорошей мамой. Нашей родной! И нас любила! Вот, послушай, что дальше сделала эта королева, когда зеркальце ей сказало, что молодая принцесса выросла, и стала красивей её!.. Сказку Колин рассказал за примерно полчаса. За это время Сарочка съела почти треть объёма банки. Колин доел остальное, чашку ещё и вытерев насухо куском той же туалетной бумаги – им вовсе не нужно, чтоб остатки пищи загнили, и испортили содержимое последующих банок. Сарочка заявила, что снова хочет «пи-пи». Колин повёл её в дальний угол, с огромным трудом наступая на болящую ногу. Заодно выкинул пустую банку – к предыдущей. Мусор лучше складывать не как попало, а – в одном определённом месте. Они снова забрались на матрац. Колин сказал: – Нам придётся пока пожить здесь. Потому что снаружи – радиация, ну, я тебе уже сказал. А от неё сильно болеют. И умирают. – он не стал говорить о своих раскладках, что радиация запросто может залетать к ним и через открытый проём крыши и дверной проём комнаты. Потому что даже если это и происходит, спастись – нереально. Разве что – спать в приборах для дыхания. Поэтому остаётся надеяться, что вся радиация – улетела. Снесённая ураганом, возникшим сразу за взрывом. Но выходить всё равно нельзя! Бережённого, как говориться, Бог бережёт! Да и нечего им делать ночью в радиоактивной пустыне, которая сейчас наверняка только и осталась там, наверху! Ведь лес наверняка сметён, и выкорчеван с корнем, и вообще всё – сметено! И нет ни посёлка, ни полей, ни садов, в которых они тоже гуляли… Вот и нужно – спать. Ну, и лечить ногу! Вот, кстати: о ноге! Запускать такое дело на «самотёк» нельзя! – Сарочка! Постарайся уснуть снова! Нам нужно хорошо отдохнуть, и набраться сил! Через два дня мы пойдём на запад. Там есть большие города. И вода, и пища. – Я не хочу спать. – лежащая снова под его курткой сестрёнка моргала, глядя опять на свечу, которую Колин теперь укрепил на каком-то куске бетона, который затащил к ним в каморку, а тьма снаружи стояла уже буквально – кромешная. Как в …опе у афроамериканца, – Лучше расскажи ещё сказку. Только давай повеселей. И подобрей. А не про то, как злая мачеха убила падчерицу! Колин почесал в затылке. Сказку – подобрее? Но ведь если в сказке не будет зла, так и не покажешь, как в конце добро победило его! Про что бы ей… А, вот! – Однажды в Канзасе – это такой штат у нас в стране! – жила-была маленькая девочка, по имени Элли. И была у неё маленькая собачка – Тотошка. Родители Элли были фермеры, и поэтому рядом с их полями были только домики других фермеров. И у соседей Элли не было детей. Вот и приходилось ей играть только с Тотошкой. А в Канзасе часто случаются ураганы! И вот однажды… Сарочка отключилась на встрече с «храбрым» львом – Колин старался увиденный в детстве старый фильм пересказывать спокойно, и голос сделать помонотонней. Выждав для страховки минут десять, он аккуратно слез с матраца. Где тут его рюкзак с аптечкой… Замена тампонов с мазью оказалась куда болезненней, чем даже первая «обработка». Колин предусмотрительно засунул в рот скомканную старую майку – что дико не орать! Но от рычания сдержаться всё равно не мог – хорошо, что вместе со свечкой и всем барахлом выбрался из каморки в полуподвал! В свете свечи первая, маленькая, рана, выглядела неплохо. Зато вот вторая… Голова кружилась, и нога дико болела, когда он снова – теперь уже пальцем, натолкал в разверзшуюся дыру с опухшей и покрасневшей по краям плотью – мазь. Старался достать как можно глубже: по всей внутренней поверхности раны. Знал, что если не предотвратит нагноение – ногу придётся ампутировать. А сделать это явно – некому. Значит, придётся делать это – самому!.. Но в их распоряжении нет даже топора! Не говоря уж о пиле… Бр-р! О-ох… Кинув в сторону старые бинты, он обмотал ногу свежими: благо, бинта было много. На тампоны нанёс мази побольше: если её «экономить», то смысла в ней может не оказаться – если не справится с нагноением эта самая мазь. И его организм. Закончив, он лежал на обломках полуподвала минут пять – сил подняться действительно не было! Так его измотала чёртова процедура. Но погоди-ка… Ведь у них в аптечке должны быть!.. И как это он сразу не подумал! Хотя – нет. Он подумал. Но хотел приберечь – на крайний случай. Для сестры. Но похоже, «крайний» случай наступил как раз сейчас! И если нагноение не вылечить, останется он без ноги. А то и просто – умрёт! От гангрены! Колин достал упаковку антибиотиков. Самые сильные! Спасибо отцу… Но всё равно пришлось доползти до каморки, и взять чашку – без запивания водой огромные капсулы и не проглотишь! Выпил он сразу три – ударную дозу. Теперь – назад, на матрац. И попытаться заснуть… Чёрта с два оно засыпалось. В голову чего только не лезло!.. Например, мысли о том, что мошки, если уцелели, наверняка ударной волной и вихрем-ураганом отброшены далеко в пустыню! Ну, там-то они, конечно, никому вреда не нанесут. Но ведь они там, на полигоне Невады, не останутся! И вернутся. В первую очередь, конечно, туда, где есть люди. И металл. То есть – в Лас-Вегас: ближайший крупный город. Ну как – ближайший. До него добрых семьдесят миль. И, вероятно, от взрыва термоядерного заряда он сильно пострадал! И если кто там остался в живых – старается сбежать. Да подальше! Уж про радиацию-то все наслышаны! С другой стороны, часть мошек, конечно, вернётся. Сюда, к насосной станции. В поисках металла и людей. И если они с сестрой худо-бедно защищены, то ведь насосы – нет. Значит, нужно куда-нибудь запасти и воды. То есть – ему нужно два куска полиэтиленовой плёнки. Одну – для консервов, а вторую – для воды. Шестьдесят миль – это вам не хухры-мухры! А с его ногой, и меленькими ножками Сарочки идти придётся минимум – пять дней… Конечно, если они выживут… И если нога заживёт! Нет! Нельзя так думать! Не «если», а – когда! Он мысленно стал приказывать организму – вылечиться! Методику самонастроя отец ему объяснил. Ещё и сказав при этом, что человек, в-принципе, может решить любую поставленную себе задачу, если только действительно сильно захочет! Ну а он – хочет! Да ведь и нет у него другого выхода! За приказами своей ноге и иммунитету он и не заметил, как заснул. Утром стало чуть светлее, чем было вчера днём. Колин, повернув голову, обнаружил, что сестрёнка не спит. А молча на него смотрит. – Сарочка! Ты давно проснулась? – Нет, где-то с полчаса. – Ну а что же ты меня не разбудила?! – У тебя был очень усталый вид. Я хотела, чтоб ты подольше поспал. И получше отдохнул. Колин почувствовал, как сердце снова сжимает липкая холодная рука: ну и дела! Похоже, стремительно взрослеет его прежде беззаботная и легкомысленная сестра! Раз уже поняла, что им нужно заботиться друг о друге… Но он заставил себя не допускать дрожи в голосе: – Спасибо. Я… выспался. Ну что? Будем завтракать? – Будем. А умыться? А зубы почистить? – Умыться и попить мы сможем. Воды в насосе, вроде, полно. А вот насчёт зубов… Я не догадался захватить ни зубных щёток, ни пасты. Ну, ничего: думаю, какое-то время обойдёмся и так. А потом возьмём пасту и щётки в каком-нибудь магазине! – Ты думаешь, что магазин уцелел? Колин поразился опять: а здраво рассуждает его двухсполовинойлетняя сестра! – Ну, тот, что в посёлке – вряд ли. Скорее всего, его смело ураганом от бомбы. Если не весь, то – большую часть. Но ведь есть и другие посёлки, да и города у нас в стране! – А ты думаешь, их не разбомбят? – Зачем бы нашим военным их бомбить? – А бомбить будут не наши. А Русские. И Китайские! – Но почему?! – спрашивая, Колин уже понял, почему: если мошки доберутся туда, и русские, и китайцы справедливо посчитают это – «нападением»! И уж прислать адекватный ответ, пока ракеты ещё целы – не забудут! Ай да Сарочка! А он об этом и не подумал… – Да ты и сам догадался – по глазам вижу. Это было первое, о чём я подумала, когда увидала, как действуют мошки. Они ведь убьют всех, кто не выпил компенсатора? А до России и Китая – не так уж и далеко! Точно. И самое большее, на что тут можно рассчитывать – дня на три. Ну, пять. – Твоя правда, Сарочка. Такая опасность – есть! Поэтому, боюсь, нам придётся сидеть в этом подвале не три дня, а – десять! И нам надо подумать, как запасти воду. И спасти продукты, если появятся мошки. – Колин рассказал о своих мыслях насчёт полиэтиленовой плёнки, – Думаю, через дня два я смогу ходить. И попробую пройти до посёлка. Может, найду там чего подходящего! Хоть – канистру какую, пластиковую. – Нет. – его поразила жёсткость в тоне сестры, – Ты не сможешь сходить. У тебя – нога! – Но она как раз к тому времени заживёт! – Не заживёт. Я слышала. А потом – и видела, как ты вчера перевязывал её. Рана просто – жуткая! Наступать на такую ногу нельзя. Тебе нужен покой, хотя бы на неделю. Колин почуял, как горячая волна окатила его с макушки до пяток: сестра видела! Подглядывала, стало быть. Да, это она умеет. И может подкрадываться абсолютно бесшумно. Но вот насчёт ноги… – Но если я буду сидеть здесь, в «покое», неделю, мы останемся без еды и без воды! Мошки точно – прилетят раньше! – Я схожу в посёлок. Заодно посмотрю, что от него осталось. Колин снова поразился. С другой стороны, если сестра не увидит трупов, опасаться, вроде, нечего: территория абсолютно безжизненна! Все мертвы! Даже дикие звери. Но как отпустить почти младенца – на такое сложное и опасное дело без присмотра?! Может, всё же не нужно ей никуда ходить? – Нужно. – она словно читает его мысли!, – Идти придётся. Но – не сегодня. – а не ждал он от неё такого рационализма! – Завтра. Ближе, наверное, к обеду. Или к вечеру. Когда будет посветлее. И рассосётся твоя «радиация». Колин нахмурился. Подумал ещё. Нет, она дело говорит! Другого выхода, получается, нет! Он должен поберечь ногу, а сестра сможет пройти полторы мили. До того места, где… Ну а потом – и обратно! – Хорошо, Сарочка. Завтра посмотрим. Как будет моя нога. И как позволит погода.