– О чем речь, конечно. Эту развалину видел буквально на днях в нашем новом доме в Барвихе. – Он подал заявление на нас, – сообщила Коржина. – Благородный рыцарь, мать его. Решил защитить бедную вдовушку с ее парализованной дочкой. По моим источникам, заявление не хотели принимать до последнего, но старик был упрям, как осел. – Я догадывался, – ответил Руслан, качнув головой. – Не зря мне сегодня журналюги звонили. – Уже? – Ага. У старикана сохранились связи, он запустил информацию в прессу. – И ты так невозмутимо об этом говоришь? – изумилась Лидия. – Милая, все в порядке, – спокойно отозвался он. – Я законы знаю. По заявлению будут проводить проверку, у нас возьмут объяснения. Это все обычные формальности, потому что необходимые документы у нас на руках – комар носа не подточит! – Мне не нужны лишние скандалы, – сказала Коржина, недовольно поджав ярко накрашенные губы. – Мне хватило скандала в Шереметьево пару лет назад… – Дорогая, успокойся, – улыбнулся Руслан. – Ну в каждой профессии есть свои издержки. Нужно просто перетерпеть. Уверен, это будет самой спокойной и тихой сделкой. Лидия посмотрела в окно. Будучи прирожденным прагматиком, она не разделяла оптимизм мужа. Их бизнес был настолько специфичен, что практически в каждой сделке присутствовали подводные камни, причем такие, что иной раз приходилось балансировать на грани, рискуя потерять не только имущество и деньги, но и свободу. – Журналистка сказала, что Суриков намерен подать аналогичные жалобы мэру города, а также в Генеральную прокуратуру, – после минутного молчания проговорила она. Сацивин положил свою пухлую руку на ее колено: – Хорошо. Обещаю, что лично займусь Суриковым. Я поговорю с Есенией, она намекала, что, если возникнут подобного рода проблемы, обращаться к ней. Нахмурившись, он прибавил: – Это ходячее недоразумение действительно может осложнить нам жизнь. Лишняя «слава» нам ни к чему. Но не будем сейчас о проблемах. – Ладно, как в целом дела? Ты же был на Маросейке? – Ага. Как раз картины упаковывал, как эта старая клюшка нарисовалась. Коржина пренебрежительно фыркнула: – Когда был жив Протасов, она с дивана не слезала, то остеохондроз, то подагра, а как только тот в ящик сыграл, она тут же выздоровела. Бегает, как лошадь на ипподроме. – Лидок, когда речь заходит о благосостоянии, человек способен на многое, – с философским видом сказал Руслан. – Все болячки отодвигаются на второй план. – А что с домом? – полюбопытствовала Коржина. – Я Барвиху имею в виду. Это, конечно, хорошо, что он в нашей собственности, но не забывай, что эти две курицы имеют право проживать в нем! Зачем было играть в эти дурацкие сантименты и прописывать в завещании этот пункт?! Сацивин неодобрительно покосился на супругу. – Если бы мы вышвырнули их из дома, вот тогда началась бы настоящая шумиха, – терпеливо пояснил он. – Не спеши, дорогая. Пускай поживут еще пару месяцев, а потом я заселю в дом пару подставных семеек. Тут надо грамотно и обстоятельно давить. Это тебе не прыщ выдавить, здесь скоропалительные решения могут только навредить. Коржина усмехнулась. – Купи им «однушку» в каких-нибудь Петушках, и все будет в порядке. – Ты читаешь мои мысли, именно это я и собирался сделать. Разве что не в Петушках, а подальше. Например, в окрестностях Таганрога. Супруги залились смехом, и в этот миг затрезвонил мобильник Сацивина. Придерживая руль левой рукой, правой он вынул телефон, и лицо его посерьезнело: – Тсс. Босс на связи. Лидия умолкла и полезла в миниатюрную кожаную сумочку. – Есения, здравствуйте, – подобострастно заговорил Руслан, услышав в трубке знакомый женский голос. – Руслан, добрый день. Есть для меня новости? – Есения сразу перешла к делу. – Я имею в виду рукописи писателя. – Да-да, – торопливо произнес Сацивин. – Все в порядке, они у меня. – Заказчик интересуется ассортиментом товара. – Э-ээ… так, секунду… Мужчина сунул руку во внутренний карман пиджака, затем спохватился: – Есения, полный список у меня дома, я сфотографирую и сброшу вам! – Назовите хотя бы авторов, – настаивала Есения. – Так… Ахматова… Твардовский, – начал перечислять Сацивин. – Гм… Пастернак… Шолохов, причем в очень приличном состоянии «Судьба человека»… Блок… Цветаева… кажется, все. – Хорошо, – раздался голос собеседницы, и по произнесенному тону было невозможно определить, удовлетворена ли она перечнем или нет. – По картинам я вам уже давал информацию, – напомнил Руслан. – Верно. Только я сейчас не спрашивала про картины. Сацивин умолк, почувствовав себя глупо. – Сколько потребуется времени, чтобы вылететь в Париж? – спросила Есения. – Все зависит от того, как быстро сделают документы. – Логично, – усмехнулась женщина. – Примерный срок можете назвать? – Ну… думаю, дней десять. – Хорошо, – снова ответила Есения, но теперь в ее голосе проскользнули нотки разочарования. – Постарайтесь с этим не тянуть, Руслан. – Есения, один вопрос, – заискивающе проговорил Сацивин. – Хотел вернуться к вопросу о нашем гонораре… – Разве в правилах что-то изменилось? – удивленно спросила Есения. – Мне – предметы искусства, плюс тридцать процентов от недвижимости. Как я погляжу, кроме всего прочего вы разжились дачей в Крыму? Сацивин перевел взор на жену, которая делала вид, что занята исключительно подведением бровей, в действительности же, затаив дыхание, прислушивалась к разговору. – Совершенно верно, дача в Крыму, – подтвердил Руслан, вытирая лоб, взмокший от испарины. – Ну так забирайте все, кроме дачи. Полагаю, дом с квартирой, да еще приличный счет в банке будут вам хорошей премией за работу, – после недолгих раздумий сказала Есения. – Вполне. – Тогда всего хорошего. Разговор оборвался, и Сацивин медленно убрал телефон. – Жадная тварь, – выругался он. – Могла бы и дачу нам оставить! Коржина погладила мужа по плечу: – Не переживай, мы все равно внакладе не остались. Ты у меня молодец, дорогой. Можно считать, у нас есть повод для празднования! Стратегия и тактика В доме Протасовых было непривычно тихо. Впрочем, тишина воцарилась в особняке с момента смерти писателя, что было естественным продолжением трагических событий, но сейчас изменилось даже безмолвие. Атмосфера скорби и печали незаметно растворилась, уступая место безотчетной тревоге, казалось, теперь каждый квадратный миллиметр молчаливых комнат был пропитан страхом за будущее. После той мерзкой встречи в квартире на Маросейке с Сацивиным Бэлла Альбертовна едва добралась домой, хотя, исходя из реалий, особняк, в котором они находились с Мариной последнее время, назвать своим домом язык уже не поворачивался. Каждую секунду мысли Протасовых были заняты тем, что в любой момент им могут указать на дверь. У Бэллы Альбертовны подскочило давление, и она долго приходила в себя, горстями глотая таблетки. Очередным неприятным сюрпризом явилось напоминание Марины об оплате коммунальных услуг за обслуживание дома. Проведя в уме нехитрые подсчеты, вдова пришла к неутешительному выводу, что только на это уйдет практически вся ее пенсия… Бэлла Альбертовна поняла, что проблемы продолжают наслаиваться друг на друга, когда к ней обратилась сиделка, с извиняющимся видом заговорив о просроченном жалованье. При этом Елена напомнила, что ей нужно взять недельный отпуск – навестить своего больного отца в Ростове, о чем она уже предупреждала Протасову. К счастью, неприятный разговор был прерван визитом Сергея Михайловича Сурикова, и старушка, пообещав решить вопрос с деньгами, отправила Елену на кухню приготовить чай. Пока расположившиеся в гостиной Бэлла Альбертовна и Суриков разговаривали, сиделка вскипятила чай и, положив в вазочку печенье с шоколадными конфетами, отнесла поднос в комнату. После этого Елена поднялась наверх, чтобы забрать чемодан. – Лена, – позвала Марина, выкатившись из комнаты. – Зайдешь на минутку?