— Теперь хищник был связан, а парень спокойно мог покинуть расщелину, — снова заговорил Инчу-Инта. — Он вылез из своего укрытия и заглянул в пропасть, но ни на миг не поколебался в своем решении. От птицы исходил смрад. Ее большие круглые глаза пылали яростью. И все же именно она, одна-единственная, могла его спасти. Нельзя было терять ни минуты, пока орлица была полна сил. Парень перепоясался ремнями через грудь и спину и привязал их к длинным ногам орлицы, рассчитав так, чтобы машущие крылья птицы не могли поранить его. Потом он вытащил орлицу на край пропасти и разрезал ремни, стягивавшие птице крылья. С криком «О Маниту!» мальчик закрыл глаза и медленно соскользнул с края скалы. И птица потащила его. Всего через несколько секунд ему предстояло разбиться о камни, но время шло, а он был жив! Над ним шумели крылья, его резко качало из сторону в сторону. Орлица не собиралась спускаться на землю и изо всех сил старалась взмыть ввысь. Увы, парень был слишком тяжел — он неудержимо тянул ее вниз. Вскоре они достигли земли. Но о спасении говорить было рано. Нож он давно выронил и не смог сразу перерезать ремни, а птица старалась взлететь. Она била мальчика крыльями, швыряла его туда-сюда. Но люди уже спешили на помощь. Страх удвоил силы орлицы. Птица сделала невозможное: она снова взмыла вверх, хотя и невысоко, пролетела небольшое расстояние — и врезалась в землю прямо у наших ног. Перед Тателла-Сатой и мной. Я схватил какой-то камень и убил гигантскую птицу. Парень был спасен! Крылья орлицы поранили его, но он улыбался и ликовал — он добыл талисман! С тех пор его называют Молодым Орлом, а воздушные полеты стали его любимейшей темой для разговора. Он даже отправился в города бледнолицых, чтобы выучиться летать. — И он умеет? — недоверчиво спросила Душенька. — Этого я еще не знаю. Правда, со вчерашнего дня он мастерит собственные крылья. Значит, может. Но об этом имеем право знать только мы — больше никто! Слушая подробный рассказ, мы удалились от дома довольно далеко. Прошло примерно три часа, и мы наткнулись на маленькую речку. — Это Вода Пещеры, и теперь наш путь ведет наверх, — пояснил Инчу-Инта. — Речка приведет нас к цели. Мы приняли его предложение. Наш маленький отряд двинулся к горе Виннету, правда с другой, еще неизвестной нам стороны. Мы сделали приличный крюк. Узкая долина речушки густо заросла хвойными деревьями. Временами мы едва продирались между разросшимися деревьями. В течение часа стены речной долины поднимались все выше и выше, пока не оказались в напоминающем сковороду углублении, дно которого прорезала река. Диковинные гигантские деревья поднимались по склонам «сковороды», а дно ее покрывал густой кустарник. — Это Долина Пещеры, — пояснил Инчу-Инта. — А где сама пещера? — полюбопытствовала моя жена. — Там, позади, где она соприкасается с горой Виннету. Едем! Мы поскакали дальше. Итак, именно здесь собирались спрятаться союзники сиу, юта, кайова и команчей. Место было отличное. Только вот находилось оно очень далеко и тот, кто хотел бы напасть на нас, должен был сначала совершить пятичасовой марш. Или существовал более короткий и удобный путь? Может, он известен нашим противникам? Однако едва я углубился в размышления, как мне пришлось прервать их: я увидел в траве следы и тут же спешился. Оставили отпечатки две лошади, двигавшиеся не больше часа назад в том же направлении, что и мы, правда с левой стороны. Я вытащил из сумки револьвер. Мы двинулись дальше, но гораздо медленнее и так осторожно, как только могли, ориентируясь по следам. — Они едут к пещере, — заключил Инчу-Инта. — Они знают ее! Наконец мы очутились в том месте, где из скал вытекал поток. Ниша была раза в три шире реки, и под ее сводами мог проехать не пригибаясь всадник. Перед входом в пещеру мы увидели обоих всадников. Они лежали на земле, рассматривая что-то белое, что могло быть бумагой. Седла, несколько сумок и ружья валялись рядом. Мы спешились, отвели лошадей чуть назад, а сами прокрались вдоль кустов и занялись наблюдением. — Ты их узнаешь? — спросил я Душеньку. — Нет. — Но ты их уже видела. — Да нет же! — И даже не мельком! — Где? — В Доме Смерти, на совете вождей. Это шаманы кайова и команчей, которые открывали совещание у алтаря. — Неужели?! Твои глаза острее моих! Я ведь видела их при очень скудном свете. — Я тоже. Но вестмен прежде всего заботится о том, чтобы как можно лучше запомнить черты нужного ему человека. В этом у тебя просто нет тренировки. Бумага, которую они рассматривают, похоже, очень ценная. Мне кажется, карта или что-то в этом роде. Они водят по ней пальцами, как будто шагают. Я подкрадусь и подслушаю их. — Я тоже. — Нет, душа моя, — улыбнулся я. — На каком языке они говорят? Разве ты сможешь их понять? И потом, твоя разведка может нас выдать. — Жаль! Я бы так хотела попробовать! А если они захотят наброситься на тебя? — Тогда ты быстро придешь мне на помощь, — не переставал улыбаться я. — А я смогу? — Конечно! Ты сможешь даже закричать или заплакать, как только захочешь! — Тогда иди! Я приду в любом случае. Я отдал Папперману и Инчу-Инте необходимые распоряжения, потом пролез сквозь кусты, собираясь подкрасться к. индейцам сзади. Это мне не составило труда, поскольку они так были заняты собой, что и ухом не повели, когда я оказался рядом. Я подобрался так близко, что из укрытия мог протянуть руку и дотянуться до ног распластавшегося на земле кайова. То, чем они занимались, оказалось чрезвычайно важным не только для них, но и для меня! В руках у них была кожа, тонкая и мягкая как шелк, на обеих сторонах которой было что-то написано, а скорее, нарисовано. На одной — точный рисунок горы Виннету и план обстановки «замка», в котором жил Хранитель Большого Лекарства. На другой — план пещеры, перед которой мы находились. Все это я узнал в течение минуты. Индейцы вращали карты в разные стороны, упоминали имена и названия. Все это я старался запомнить. Я узнал, что карта принадлежала шаману команчей. Она хранилась как древнейшая реликвия его семьи. Никто, кроме него, не имел права знать о ней, и только большая, чрезвычайно важная цель, ради которой сегодня он был здесь, побудила его открыть тайну другому. Шаман кайова жаждал познакомиться с содержанием документа и старался хорошо запомнить его. — Значит, все точно как здесь нарисовано? — спросил он. — Да, все так, — уверил команч. — И мы сейчас лежим прямо на этом месте? — При этом кайова ткнул пальцем в карту. — Да, — снова заверил его другой. — И отсюда под землей можно выйти к горе Виннету? Даже верхом? — Конечно. — Этим путем ты хочешь вывести наверх четыре тысячи воинов, чтобы напасть на Тателла-Сату и всех его сторонников? Уфф! Это великий план, самый великий, какой когда-либо существовал! Ходил ли мой красный брат этим путем раньше? Был ли он уже наверху? — Нет, но один из моих предков попытался тайно проделать это. У пути много концов. Моему предку удалось добраться только до одного, которого теперь достигну и я. — Это место за Таинственным водопадом? — Да, единственная точка, до которой можно добраться верхом. В другие пункты можно прийти только пешим. — А если не удастся? Если четыре тысячи воинов сгинут в этой пещере? Подумай, брат мой, ведь погибнет столько людей и лошадей! — Я уже предусмотрел это и потому решил сначала сам обследовать пещеру вместе с тобой. Потому что ты такой же Хранитель Лекарства, как я, как Тателла-Сата… Тебе я могу доверять. — Тогда давай не будем терять время, начнем! Кайова поднялся, команч тоже. Последний бережно свернул карту, собираясь спрятать ее подальше. Тут я вышел из кустов и произнес: — Моим братьям, по-видимому, придется подождать некоторое время, прежде чем они начнут! — Уфф! — не смог скрыть удивления и страха кайова. — Белый! — Уфф! Уфф! Бледнолицый! — вырвалось у команча. Не давая ему опомниться, я вырвал карту у него из рук, спрятал ее в свою сумку, потом встал так, чтобы они оба не могли взяться за ружья, и продолжал: — Я на время возьму карту себе, потому что хочу помочь вам найти нарисованный на ней путь через пещеру. Наконец они оправились от неожиданности; их фигуры выпрямились; они застыли, готовые к схватке. — Кто ты, что рискуешь обокрасть меня? — процедил сквозь зубы команч. При этом он стал приближаться ко мне, как кошка, подкрадывающаяся к мыши. Похоже, он собирался завладеть своим ружьем. Я выхватил револьвер. — Я не вор! Если эта карта — твоя законная собственность, ты получишь ее назад. Прочь от ружей, иначе я стреляю! Я не один! Сказав это, я подал знак. Тут же, будто из под земли, выросли Папперман, Инчу-Инта и несколько «Виннету». — Уфф! — издал возглас кайова, увидев Паппермана. — Синее Лицо! — И белая скво! — не без страха добавил команч, увидев за спинами мужчин Душеньку. — Раз вы уже слышали о Синем Лице и белой скво, то кто же я? — Олд Шеттерхэнд! — в голос выпалили оба. — Наш враг! Наш смертельный враг! — Это ложь! Я не враг вам. Я, скорее, мог быть врагом белого, чем краснокожего. Спросите ваших вождей, и они расскажут, как я пощадил их. Спросите ваших старейшин, ненавидел ли я кого-нибудь? Я люблю всех людей, и вас тоже. Я хочу вам добра и потому остерегаю вас от ваших планов, которые принесут вам несчастье. Что-то нехорошее задумали вы и сегодня. Я не потерплю, чтобы все это осуществилось. Сядьте и отдайте ваши ножи. Вы пленники! — Мы не пленники, а… С этими словами команч прыгнул на меня, но я шагнул вправо, тут же схватил его сбоку и отшвырнул в сторону. Инчу-Инта, великан, поставил ему на грудь колено и без особого труда утихомирил его. Так же поступил с кайова бравый Папперман. В одну секунду оба пленника были так крепко связаны, что не могли и пошевелиться. Мы сели рядом. «Виннету» привели наших лошадей. Но я прежде всего взялся за карту. С первого взгляда я понял, как мне быть дальше, и обратился к команчу: — Пусть Ават-това, шаман команчей, скажет мне: есть у него собрание книг или библиотека? — Нет, — прозвучало в ответ. — Ни у кого из команчей нет книг.