Прошел еще час, и показался очередной пост из четырех человек, вооруженных копьями, которые присоединились к скачущим позади нас соплеменникам. Это позабавило Душеньку. — Теперь их ровно дюжина, — улыбнулась она. — А нас только трое и одна женщина! И это храбрые красные воины, о которых столько рассказывают? И это команчи, которых считают самыми отважными из всех индейцев? — Просто они еще молоды, — объяснил я. — Небольшой боевой опыт — и они не посрамят своих отцов! Такой прыти они от нас не ожидали, только и всего. До следующего поста нам пришлось ехать целых полтора часа. Это был большой блокгауз, возле которого в беспорядке валялись короткие бревна, употребляемые вместо скамеек. Людей здесь оказалось больше. Я насчитал десять человек: восемь индейцев и двое белых. С первого же взгляда я понял, что белые подчеркнуто отделяли себя от краснокожих — они сидели в сторонке, закусывали и пили бренди. Но подъехав ближе, я обнаружил, что ошибся: это были не белые, а индеец и метис, одетые по-европейски. Метисом оказался Оки-Чин-Ча, Антоний Пэпер, а индеец при нашей первой встрече представился как мистер Ивнинг, «агент по всевозможным делам и вопросам». Рядом валялись их ружья и несколько подстреленных птиц. Узнав нас, оба вскочили как по команде. — Эй! — крикнул Пэпер. — Это же мерзкий Бартон со своим синерожим приятелем! Так вот почему Молодой Орел так быстро скачет сюда: он хочет провезти их незаконно. Эй, задержите их! Им нельзя ехать дальше. Схватите их! Приказания относились к индейцам. Но Ивнинг предостерег своего спутника: — Не торопитесь. Такие люди способны на все. Мы не обратили ни малейшего внимания на их крики и направили своих лошадей к реке, на водопой. Пока мы это проделывали, двенадцать незадачливых охранников сообщили своим о случившемся. Хотя мы не слышали, о чем шла речь, легко могли представить, что команчи вряд ли рассыпали похвалы в наш адрес. — Неужели этот Пэпер настолько глуп, что снова свяжется с тобой? — спросила Душенька, посматривая на метиса. — Очень вероятно, — ответил я. — Такие люди воспринимают урок не сразу. — Ты снова будешь драться? — Нет. — Слава Богу! Я не могу на это смотреть. — Здесь защищаться можно по-иному. Едва я это сказал, как метис подошел к нам своей неподражаемой походкой и сказал: — Вы мой враг, мистер Бартон. Сегодня рассчитаемся. И сполна! Я не ответил. — Вы оглохли? Если бы у меня были наручники, я тотчас надел бы их на вас, потому что такие мерзавцы… Он не договорил, потому что я схватил его двумя руками за пояс, поднял и швырнул в реку. — Помог… — успел прокричать он в полете, после чего плашмя шлепнулся в воду, подняв фонтан брызг. — Помогите! Помогите! — заорал он не своим голосом, давясь водой и пытаясь грести к берегу, уносимый прочь быстрым течением. — Вытащите его! — крикнул команчам Уильям Ивнинг. — Не дайте ему утонуть! Индейцы поспешили спасти тонущего. Я же тем временем подошел к агенту, вежливо улыбнулся и отвесил такой же, как он тогда, на Наггит-циль, любезнейший поклон, повторив его собственные слова: — Мы пришли сюда по очень важному для нас делу. Мы полагали, что никого тут не застанем. Так вот, ваше присутствие мешает нам! Он уставился на меня с немым удивлением. — Вы не понимаете? — задал я его же вопрос. Только теперь он вспомнил недавнюю сцену и стал догадываться, что оружие противника обращено против него самого. — Конечно, — ответил он. — Достаточно ясно. — Ну и? — Вы хотите, чтобы мы удалились? — Да. — Когда? — Сейчас! В противном случае могу помочь. С этими словами я вытащил револьвер. Одновременно Папперман схватился за свой. — Мы уже идем. Уходим! — быстро заверил агент. — Вон ведут мистера Пэпера. Надеюсь, страх не сковал его силы до такой степени, чтобы он не смог сесть на коня. — Если такое с ним случится, я снова готов оказать помощь. Чья это шляпа висит там, на ветке? — Мистера Пэпера. — Тогда смотрите внимательно, что будет дальше. Оки-Чин-Чу напоминал жалкую мокрую курицу, и сегодня можно было не ждать от него неприятностей. Он поспешил в блокгауз, но еще не успел скрыться в дверях, как я поднял револьвер и выстрелил в шляпу. Пэпер вздрогнул. Я указал на простреленный головной убор и заметил: — Вот ваша шляпа! Теперь очередь любого, кто попытается арестовать меня. Даю мистеру Антонию Пэперу пять минут. Если он не уберется отсюда, то такая же дыра будет в его голове. Прощайте, мистер Ивнинг! Надеюсь, вы тоже поторопитесь покинуть это место. В этот момент Папперман тоже поднял свой револьвер, прикрикнув: — Пять минут, не больше! Потом пуля одному и пуля другому! Тут мистер Оки-Чин-Ча подхватил продырявленную шляпу, нахлобучил ее на голову и помчался к своей лошади. А агент кинулся собирать все, что выложил из седельной сумки, в том числе и бутылку бренди, затем взял два ружья — Пэпер в испуге совсем забыл про свое. Не прошло и пяти минут, как оба ускакали прочь, ни разу не обернувшись. По лицам команчей я бы не сказал, что они сильно огорчились по поводу происшедшего. Ничто не импонирует индейцам больше, чем мужество и сила. Последствия сказались тут же. Старший из них подошел к нам и спросил: — Как я слышал, мои белые братья знают Олд Шурхэнда? — Да, — ответил я. — И Апаначку, нашего вождя? — И его тоже. Я знаю и Янг Шурхэнда, и Янг Апаначку. Оба отца и оба сына считают меня своим другом. — Они говорили тебе, что здесь должно произойти? — Да. Они написали мне. Они пригласили меня к горе Виннету. — Эти письма у вас с собой? — Да. — Я попрошу показать их. Хотя я снова должен был открывать хорошо упакованный чемодан, я без колебаний направился к нему. Но Душенька опередила меня. Бывают моменты, когда она становится настоящей плутовкой. Именно такой момент наступил сейчас. Быстро открыв свой чемодан, она вынула четыре счета с расписками из отелей Лейпцига, Бремерхафена, Нью-Йорка и Олбани, протянула их команчам и сказала: — Вот! От обоих отцов и обоих сыновей. Старший из команчей с уважением взял бумаги. Он рассматривал их очень долго и тщательно с видом настоящего знатока, после чего повернулся к своим людям и объявил, подняв счета вверх: — Верно. Это все правда. Вот письмо от Олд Шурхэнда, вот от Янг Шурхэнда, а вот от Апаначки и от его сына. В каждом из них написано, что эти бледнолицые — наши друзья и что они приедут к горе Виннету. Его спутники, вероятно, хорошо знали, в чем ему можно было доверять, а в чем нет, — один из них спросил: — Разве ты умеешь читать? — Нет, — ответил он, — но я вижу и так. Хуг! Он подал «письма» тому, кто задал вопрос. Тот так же обстоятельно осмотрел их, передал дальше и подвел итог: — Я тоже вижу. Хуг! Счета переходили из рук в руки, и каждый соглашался с мнением предыдущего. Потом индейцы вернули вам бумаги, а предводитель объявил: — Итак, мои белые братья и скво могут спокойно ехать дальше. Воины найини-команчей подчиняются своим вождям, а не комитету! Мы убрали счета в чемодан. Душенька подала знатоку письма на прощание руку и сказала: — Мой красный брат не только умен, но и очень хорошо разбирается в значении наших тотемов и вампумов. У него доброе сердце. Я благодарю его и всегда буду вспоминать его добрым словом. Воин от счастья и неожиданности едва не остолбенел. Глаза его лучились. Крепко держа руку Душеньки, он бормотал: — От слов моей белой сестры светится все вокруг, как от солнца. Я благодарю ее! Надеюсь, мы увидимся снова.