— Девчачьи дела, — сказала я ему. Это был секрет Тони, и я бы умерла, прежде чем открыть его кому-то, если бы она того не хотела. — Хм, ага, — сказал Хантер, одаривая меня не верящим взглядом. — Дай мне секунду, — сказала я, выходя из комнаты, чтобы найти Тони. Я нашла ее, когда она усаживала наших родителей в гостиной. — Мам. Пап. — Что она делает? Хантер стоял позади меня. — Что происходит? — прошептал он и я зашипела на него — Что такое? Ты потеряла работу? Рак? Это рак? — спросила мама, сжимая руки вместе и задыхаясь. — Давай просто выслушаем ее, прежде чем впадать в панику, — сказал отец. — Нет, я не потеряла работу, и нет, это не рак. Хотя, кажется, я подхватила тяжелую форму гомосексуализма. — Я прикрыла рот рукой, чтобы приглушить фырканье. — Что ты подхватила? — спросила смущенно мама. — Она сказала, что подхватила гомосексуализм? — спросил Хантер, пока я пыталась подавить смех. Чего не было у Тони, так это тактичности. — Ты лесбиянка. Ты это пытаешься нам сказать? — спросил отец. Тони кивнула. — Ох, спасибо, Господи, — сказала мама, держась за сердце, а потом встала и обняла Тони. — Я думала, это что-то серьезное! Не делай больше так, никогда, Тони Николь! — Я не выдержала, согнулась пополам и рассмеялась до слез. Папа тоже обнял ее, а затем и Хантер. — Ну вот, теперь у нас есть кое-что общее, — сказал Хантер, обнимая ее, а потом стукнулись кулаками. Я думаю, она предполагала, что это будет хуже, чем оказалось на самом деле. Мои родители были довольно терпимыми ко всему, кроме плохих оценок и плохих романтических решений. — Знаешь, я всегда сомневалась, — сказала мама позже, когда мы сидели на диване. — Правда? Почему же ты ничего не сказала? — спросила Тони, вскинув руки. — Ты могла спасти меня от всех этих лет замешательства. — Я не знала наверняка, потому ничего и не сказала! В общем, Рождество в этом году было совсем не скучным. * * * — Я ненавижу, что все вы веселитесь, а я должна сидеть здесь с этим глупым яблочным сидром, — сказала я, глядя в мой стакан «беременного шампанского», как все его называли. Был Новый год, у меня было милое платье и девочки завили мои волосы, но я все еще была немного расстроена из-за отсутствия алкоголя. — О, это будет хороший год, — сказал Хантер, целуя меня в щеку. В знак солидарности он тоже не пил. Я сказала ему, что он не должен, но он сказал, что любит меня и не хочет, чтобы я потом упрекала его этим в наших спорах. В его словах был смысл, так что я перестала настаивать. — Еще бы, в этом году мне придется вытолкнуть из своего тела двоих, — сказала я и он нахмурился. — Это будет замечательно. — Да. Как только снег растаял и снаружи потеплело, мы приступили к пристройке к дому. После встречи с подрядчиком Хантер решил расширить все три этажа, поэтому мы добавили еще две спальни и расширили кухню на первом этаже, а также гостиную. Одна часть должна была превратиться в библиотеку моей мечты и ребята собирались расширить свою игровую зону, что, безусловно, было хорошей идеей, потому что обычно они сидели один на одном, собираясь вместе. Мой суперсекретный план также двигался полным ходом, и у меня была запланирована поездка с Хоуп сразу после моего второго ультразвука. Я наконец-то раскрыла секрет Даре и Рене, и они были в восторге от участия в генеральном планировании. Кроме того, было легче сделать что-то, потому что мы просто назвали это «время девочек» и позволили Хантеру потусоваться с Мэйсом, Дасти и Полом. Мы оба пытались провести как можно больше времени с друзьями до июля. Не то, чтобы наши жизни внезапно закончатся. Просто изменятся. * * * Тони позвонила мне незадолго до полуночи и сказала, что она в баре и ищет девушку для поцелуя. Думаю, она полностью приняла свою сексуальную ориентацию. Я просто рассмеялась и попросила ее убедиться, что та, кого она поцелует, не была традиционной ориентации и/или в отношениях. — Спасибо, детка, — крикнула она в трубку прежде, чем отключиться. Мы все отсчитывали секунды до Нового Года и целовались, когда шар опустился на Таймс-Сквер. — Счастливого Нового Года, Мисси. Счастливого Нового Года, Детеныши, — сказал Хантер, поглаживая мой живот — Счастливого Нового Года, будущий папочка. * * * Остаток зимних каникул я провела в клинике, спя и работая сверхурочно. Мэл нашла много работы, которая позволила мне встать на ноги, за что я была благодарна. — Мои глупые лодыжки уже начинают отекать, — сказала я, однажды ночью держа одну ногу и надув губы. — О, я тоже через это проходила. Люди говорят, что беременность прекрасна, но большинство из этого совсем не так. — Мы обе рассмеялись, и она спросила меня, готова ли я провести еще несколько часов на телефоне. Я покачала головой. — Не думаю. Я очень эмоциональна и не думаю, что это будет хорошо для кое-кого. — Она сказала, что понимает, но я все еще чувствую себя виноватой. Я никому не говорила, но начала переоценивать свое желание работать в таком кризисном центре, как этот. Я так долго хотела это сделать, но не была уверена, что готова справиться с таким стрессом и ответственностью. Я не знала, смогу ли я возвращаться домой с работы и оставлять все это, чтобы сосредоточиться на своей семье. В следующую среду у меня был небольшой переполох, и я снова села поговорить с Мэл. Я только что постирала пожертвованную одежду, когда она пришла ко мне. Мое сердце сжалось, я не могла перевести дыхание и думала, что умру. Я должна была сесть прямо на пол и сказать себе, что я в порядке и нужно было просто успокоиться. Я не была уверена, что привело к этому. Может быть, мысли обо всей стирке в моем будущем. — О, я помню приступ тревоги в конце моего последнего года, Тейлор. Я думаю, что каждый ставит под сомнение все свои жизненные решения в тот момент. — Я кивнула головой. — Все, что я могла бы предложить — назначить встречу с твоим научным руководителем. — Это было что-то, о чем я даже не подумала. — У них может быть лучший совет. Но, как бы то ни было, Тейлор, я думаю, ты сможешь это сделать. Я думаю, что у тебя есть страсть и стремление быть действительно хорошей. Но если ты решишь, что это не для тебя, лучше выяснить это раньше, чем позже. — Все это имело смысл, поэтому я отправила письмо своему научному руководителю по электронной почте и попросила о встрече, когда начнется следующий семестр. Мне также нужно было поговорить об изменении моего расписания и переносе даты выпуска. Я старалась не расстраиваться, но иногда мне становилось грустно. Хорошо, что мои друзья всегда были рядом, чтобы напомнить мне, что эта часть моей жизни была временной, и через несколько лет ничего из этого не будет иметь значения. Они, как всегда, находили положительные стороны. Моя жизнь перевернулась с ног на голову, когда Хантер сказал, что собирается бросить «Стейнерс». Внезапно мне пришлось говорить ни с кем-то посторонним. Мне пришлось усадить его и сказать, что я не хочу, чтобы он это делал. — Ты любишь петь с ними, и у тебя это хорошо получается. Я не хочу, чтобы ты все бросал, потому что ты думаешь, что я этого хочу. — Он пытался убедить меня, что должен, но я заняла твердую позицию. — Единственная причина, по которой ты должен уйти, если это не делает тебя счастливым. Мы оба знаем, что это так. Я вижу, как ты светишься, когда ты на сцене. Так что заткнись и потри мне ноги. — Он закатил глаза, но уступил. Это было одно из преимуществ беременности. Мне могло сойти с рук что угодно. Не то, чтобы я использовала это в своих интересах. Много раз. * * * У меня была вторая встреча с доктором Говард, на этот раз без ультразвука. Просто осмотр, чтобы убедиться, что все идет хорошо. Мы не узнаем, кто у нас будет до 20 недель, что случится примерно через месяц. — Вы не нашли там еще одного человека? — спросила я доктора Говард. — Я так не думаю, но никогда не знаешь наверняка. — Она слушала мой живот прибором, называемым допплерометром, а затем сказала мне, что было всего два сердцебиения. В Желтом доме уже принимали ставки на то, кто у нас будет, и это было довольно ожесточенно. Дара даже сделала диаграмму на специальной доске, которую она купила, и нарисовала на ней маленьких детей. Это было ужасно мило. До сих пор Дара, Дасти, Пол и Хантер болели за одного мальчика и одну девочку. Рене, и мы с Джошем болели за двух девочек. Мэйс был одиноким несогласным ставя на двух мальчиков. Они даже проголосовали на: мой срок, вес каждого ребенка и их рост. У нас был небольшой уголок для ставок на детенышей, но всем было так весело, что я не могла дождаться, чтобы узнать, кто будет. * * * Мы все начали второй семестр в конце января, и Хантер был готов к окончанию, также как Дара, Пол и Рене. Им нравилось подшучивать над тем, что они закончат колледж раньше меня, но потом я напомнила им, что все они хотели получить ученые степени, так что они не покинут колледж в ближайшее время. — Мы какая-то кучка ботаников, — сказал Хантер. — Ботаники зарабатывают больше денег, — отметил Мейс. Это верно. Бедным Джос и Дасти было, по крайней мере, еще два года до окончания, и они всегда ворчали, когда кто-то говорил о выпускном. Было странно, потому что мы близились к завершению. Казалось нереальным, что все останутся в Желтом доме до следующей осени. Университет штата Мэн не всем предлагал программу аспирантуры, поэтому нам придется расстаться. Я старалась не думать об этом, но я застала Дару и Мейса, напряженно беседующими на кухне, когда никого не было дома. — Вау, я что-то пропустила? — спросила я. — Ничего, — сказали они оба совершенно неубедительным тоном. — Хорошо, я даже не буду притворяться, что верю вам. В чем дело? — Я села, и они посмотрели друг друга одним из тех взглядов, каким смотрят пары, которые были вместе некоторое время, когда общаются без слов.