— Чудесно, а как твоя? Он показал плечо, которое блестело от эмульсии, что Рене дала мне. Должно быть, он нанес ее ранее. Хантер помог мне нанести эмульсию и снова одеться. Боль начинала ослабевать, поэтому я пошла вниз, чтобы посмотреть, что делают остальные. Мой нос уловил запах свежей выпечки, и я застонала. Я была очень голодна. — Тебе не позволено издавать такие звуки, когда я не могу остаться с тобой наедине, — прорычал Хантер в мое ухо. — О, извини, — ответила я невинно и снова издала этот звук. — У тебя крупные неприятности, — сказал он, когда мы вошли на кухню, где обнаружили Дару в окружении тарелок и подносов с печеньем. — Ладно, и что же тут происходит? — спросила я. — У вас с Хоуп конкурс на лучшую выпечку? — Это было бы чересчур невероятно. И очень калорийно. — Нет, у меня просто… желание заниматься выпечкой! — ответила Дара слишком высоким голосом и определенно неестественным. Ее глаза слегка расширились под тенью челки. Я краем глаза взглянула на Хантера, и он пожал плечами. Ладно. С ней что-то не так. — Угу, — я потянулась за печеньем сникердудл. — У меня не может быть желания печь? — спросила она, доставая еще один противень печенья из духовки. — Конечно же, может быть, — ответила я и подтолкнула Хантера, чтобы согласился со мной. Дара улыбнулась, но как-то натянуто. Мы все привыкли к тому, что она была самой организованной, и теперь видеть, что у нее не всегда все хорошо, было своего рода шоком. Может мне нужно поговорить с ней, пока никого нет. Я задолжала ей за мудрый совет. Практически читая мои мысли, Хантер сжал мое плечо и вышел на улицу, чтобы посмотреть, что там с машиной. Поскольку Рене работала в клинике, а Джос была внизу в своей комнате, мы с Дарой остались наедине. — Дара? — спросила я, когда она начала покрывать глазурью невероятно маленькие печеньки. — Да? — отозвалась она, не отрывая взгляд от печенья. — Ты в порядке? Она резко кивнула, и я подошла, чтобы забрать кондитерский мешок из ее рук. Когда она подняла голову, в ее глазах блестели слезы. — Что случилось? — спросила я, в голове вертелось миллион вариантов, все ужасные. Моргнув, она резко выдохнула, смахнув челку с лица. — Мейс хочет пожениться. — В этом доме что-то подмешано в воде? — И? — спросила я, проглотив все слова, которые хотела произнести, и придержав свое мнение при себе, пока она не рассказала мне, что ее так беспокоило. — И… я просто… я хочу этого. Я правда хочу. Но… — она сунула руки в карманы своего милого передника, который всегда надевала, когда пекла печенье. — Но это слишком, верно? Слишком большой шаг, — подсказала я, и она кивнула. — К тому же у меня просто сумасшедшая семья. Даже зная Дару так долго, я до сих пор не знала всех подробностей о ее семье. Она всегда отступала, когда кто-либо пытался заговорить с ней об этом. Даже Мейс с трудом добивался того, чтобы она открылась. — Угу, — пробормотала я, надеясь, что она продолжит дальше. Вздохнув, она отодвинула один из обеденных стульев и уселась на него. Я сделала то же самое и вздрогнула, когда раздался громкий звук запуска двигателя на подъездной дорожке. Полагаю, они починили машину. — Моя семья это… сложно. Они сдержанные, если можно так сказать. Мои родители были очень безучастными по отношению ко мне, когда я была маленькой. Не могу даже вспомнить обнимали ли они меня. Я думала, что все родители такие, пока не пошла в школу. И такими были не только мои родители. Мои тети и дяди и все остальные. Это что-то типа семейной болезни или вроде того. Я даже не могла представить, что кто-то не захочет обнять Дару. Она была сладкой как чертов персик и любила сильнее, чем почти все, кого я знала. Я не хотела называть ее родителей придурками перед ней, но они определенно придурки. — И это значит, что у меня испорченное представление о браке и семье и обо всем. Ну, я не против брака, но что, если у меня ничего не получится? Уверена, моя мама не была такой холодной в моем возрасте. — О, я понимала, чего она боится. — Ты боишься, что станешь такой как она, — промолвила я. Она сжала губы и кивнула. — И я знаю, как это глупо. Я знаю, как сильно Джон любит меня. — Дара всегда называла Мейса по его первому имени. — Он любит. Действительно любит. — Он влюбился по уши, как только ее увидел. Полностью игнорируя Рене, которая в это время пыталась с ним флиртовать. Нет, Дара была создана для него. А он для нее. Мужчины в семье Хантера любили сильно и безмерно. С одним примечательным исключением. Она улыбнулась и посмотрела на свои руки, сжимавшие стол. — Я знаю, что это так. Я тоже люблю его. И я не знала, что можно быть такой счастливой в отношениях. — До Мейса Дара всегда сторонилась большинства парней. Я понимала это, потому что была в похожей ситуации. А потом появились эти парни. Эти двое с их озорными улыбками и красивыми словами пробили себе путь в наши жизни, и теперь мы застряли с ними. Я именно это сказала Даре, что заставило ее рассмеяться, стирая слезы с глаз. — Знаешь, когда поженимся мы с Хантером, и вы с Мейсом, то мы станем сестрами. Это вызвало у нее улыбку. — Мы уже сестры. — Я протянула руки, и мы обнялись. — Спасибо, что выслушала мои жалобы о моем замечательном бойфренде. Не многие смогли бы мне сказать, что я просто схожу с ума. Я отпустила ее и покачала головой: — Нет, я все понимаю. Я думала, что ты уже все продумала. Сто раз. Брак моих родителей не сложился, так почему у меня должно получиться? Но потом я смотрю на Хантера и не могу представить свою жизнь без него. И разве это не цель брака? Она кивнула в ответ. Входная дверь открылась, и на кухню зашел Мейс. — Мне нужно… я пойду в свою комнату, посмотрю на свою тату в зеркало, — я попятилась из комнаты. — Дара? — произнес Мейс. Мышцы на его челюсти подергивались, и он продолжал переминаться с ноги на ногу. Он окончательно сходил с ума. Я не стала дожидаться ответа Дары, но была абсолютно уверена, у них все будет в порядке. * * * В понедельник моя татуировка перестала болеть и начала чесаться. Я делала все возможное, чтобы не расцарапать ее. Меня никогда не жалил ядовитый плющ, но должно быть это было даже хуже. Это была пытка. — Не смей чесать, — пригрозил Хантер, указывая на меня пальцем в обвиняющем жесте, когда я переодевала майку вечером понедельника. — Я надену тебе на руки перчатки, — он выглядел довольно серьезным, поэтому я подняла руки вверх в знак капитуляции. — Хорошо, хорошо. Я просто поправляю майку и не делаю ничего больше, — я посмотрела на него, и он показал мне язык. Я ничего не могла с собой поделать и рассмеялась. — Ты дуреха. — Эй, ты любишь меня, кто же тогда ты? — пожала я плечами. — Великолепный? — Он покачал головой и сел на диван рядом со мной. — Итак, ты знаешь, что приближаются октябрьские каникулы. Я с нетерпением ждала, когда можно будет поставить жизнь на паузу и не волноваться о колледже и обо всем остальном на несколько дней. — Верно, — произнесла я. — И я подумал, что может быть смогу взять тебя в Уайли. У меня челюсть отвисла: — Ты серьезно? Он кивнул, и я не могла сказать шутит ли он со мной. — Ты отвезешь меня в свой родной город? — Он улыбнулся, и я не могла в это поверить. — Да, я думал об этом, и насколько иначе это было бы с тобой. Я составил список всего, что хотел бы показать тебе и, не знаю, я в восторге от этого, — он пожал плечами, и я осторожно обняла его из-за татуировки. — Ого, я не ожидал такой реакции, — произнес он, рассмеявшись и обняв меня. — За это ты заслужил минет, — прошептала я в его ухо, прежде чем слегка прикусить мочку его уха. Он издал низкий звук. — Мне нравится, как это звучит. Итак, могу ли я заказать билеты на самолет? Я кивнула и лизнула мочку его уха. — Я буду считать, что это да, — произнес он с низким рычанием в голосе. — Да, да, да, — ответила я, и он точно знал, что я имела в виду.