— Мы не думали, что это случится так скоро, — говорит Берт. — Но завтра тебе придется переехать. Я молчу. — Мы думали, ты пробудешь у нас хотя бы неделю, — говорит Марта. — Чтобы спокойно вернуться в школу, войти в колею. Но доктор Джонс говорит, кое-что придется переиграть прямо сейчас, из-за твоей мамы. — А что с ней? Они быстро переглядываются. — Мы не можем тебе сейчас сказать, — говорит Берт. — Доктор Джонс все объяснит. Мы только хотели, чтобы ты услышала это от нас, чтобы это не было для тебя неожиданностью. Марта смотрит в пол. Ей явно плохо. Я успеваю подумать об этом секунд десять — и тут же звонят в дверь. Я не жду. Сколько можно ждать. Я бегу к двери, открываю ее — и там Энди. На нем клетчатая рубашечка и штаны цвета хаки. Личико чистое. Видно, что его кормят и купают каждый день. Он бросается ко мне и обнимает за талию. — ЛейлаЛейлаЛейла!!! Я тоже его обнимаю: — Привет, Энди! Эй, привет! Как дела? Синекольчатый осьминог снова здесь, сдавливает мне щупальцами ребра, вонзается в горло своим клювом. — Все очень хорошо! У меня новая одежда! Видишь? — Да, вижу! У меня тоже. Я отступаю, чтобы его рассмотреть: — Люди, которые о тебе заботятся, хорошие? Они… — Они лучше всех! — Глаза горят, рот расплывается в вампирской улыбке. — Они сказали, что я могу называть их «мама» и «папа», и они каждый день готовят мне завтрак, а по ночам рассказывают сказки, прямо как ты! Они тоже знают про трех веселых козлят. Я смеюсь, просто потому что он счастлив. — Да, ты любишь про трех веселых козлят. Ты записываешь слова в словарик? Они помогают тебе с чтением? — Хм-м, смотри! Он снимает с плеч голубой рюкзачок и показывает мне свою школьную книгу для чтения. Такую я не помню. — Смотри, смотри, смотри. «Это моя шапка. Моя шапка красная. Эта шапка не для кота. Мой кот белый». Он смотрит на меня и улыбается, самый счастливый вампиренок на свете. — Замечательно! — Я не могу сдержать улыбку. Он запихивает книжку снова в рюкзак. Я слышу, как там, на дне, мнется бумага. Доктор Джонс, глядя на него, поджимает губы, и я вспоминаю, что мы не одни. — Ой, м-м. Мистер и миссис Джоэл, это мой младший брат Энди Бейли. Он машет им ручкой, но прячется за меня. Они тоже ему машут. Мы сидим в гостиной, Энди устроился на полу у моих ног. Доктор Джонс достает свой планшет. — Лейла, Марта сказала тебе, что ты переезжаешь? — Да, все нормально. Я готова ехать в любое время. Мысленно я уже упаковала вещи. — О, кстати. Я вытаскиваю маленький черный телефон из кармана и кладу его на диван рядом с Джоэлами: — Спасибо, что дали воспользоваться. Марта все еще отрешенно смотрит на него. Доктор Джонс делает небольшую паузу и продолжает: — Тебя поместят в приют, где обычно живут дети постарше, я тебе рассказывала о таком. Ты будешь жить с двумя другими девочками примерно твоего возраста и сможешь общаться с Энди. А еще ты немного побеседуешь с доктором. — С таким, как вы? Энди положил свою ручку на мою ногу. Она сказала «общаться». Она не сказала «видеться». — Вообще-то, моя научная область — социальная работа. Я тоже консультирую, но доктор Эйлин Ю, с которой ты будешь иметь дело, психолог. — Ой, я не… Мне не нужен… Доктор Джонс перебивает меня: — Никто не считает, что ты больна или опасна, Лейла. Просто это как раз такой человек, с которым можно поговорить обо всех переменах в твоей жизни. Она поможет лучше во всем разобраться. Понимаешь? — Да, наверное. У меня горит лицо. Я кладу руку на голову Энди. Теперь доктор Джонс смотрит на него: — Энди, расскажешь Лейле, как ты ездил к доктору Гринбауму? — Доктор Джи! Он играл со мной в «Четыре в ряд» на приз — кучу других игр! И я выиграл! Доктор Джонс кивает и улыбается, прямо день «Покажи и расскажи» в детском саду. Я не хочу, чтобы она говорила с Энди так, будто знает его лучше, чем я. — И вы ведь с ним разговариваете обо всяком? — Ага, он сказал, что это нормально, если я скучаю по маме и иногда хочу побить подушку. И еще рассказал смешную историю о лягушках с большим ртом. Будь он щенком, заработал бы угощение. Все тут им так довольны. За ужином Энди сидит рядом со мной и ест аккуратно, с ножом и вилкой. Похоже, его кто-то научил, потому что мне не удавалось отучить его есть руками. Он извиняется за отрыжку. Кажется, даже шепелявость немного прошла. Кто этот ребенок? После мороженого за ним приезжают опекуны. Он бежит и обнимает их, точно так же, как меня. Я неимоверно рада, что у него все хорошо и что о нем заботятся, но одновременно ненавижу все это так, что могла бы поджечь этот дом и сплясать на чудесном пепелище. Все-таки они его украли, когда забрали из дома. Больше мы не будем вместе, вдвоем против целого мира, как бы все ни повернулось дальше. Я знала, что иначе быть не может. Он забудет все, что было раньше, и станет чьим-то ребенком. А я всегда буду помнить, и мне исполнится восемнадцать в каком-нибудь приюте для горилл, выучивших язык жестов. Энди поворачивается ко мне и бежит обниматься: — Я люблю тебя, Лейла. Мы будем встречаться каждую неделю! И я буду писать тебе письма! Вот такие! — Он достает из кармана скомканный листок бумаги. Это мое письмо, которое я передавала офицеру Бенсону. — Ты его получил! — Ага! Его принес настоящий полицейский в полицейской машине. — Привез. — Привез. Он сказал, что это от моей сестры, и много раз спросил, где ты. Но я не знал. А потом папа прочитал мне его, и я был такой счастливый! Я снова его обнимаю и оглядываюсь на доктора Джонс: — Я провожу их до машины. Она кивает и снова опускает взгляд в планшет. Джоэлы смотрят друг на друга. Опекуны Энди уже ждут нас у машины. На крыльце я поднимаю указательный палец, чтобы им было видно. Cекундочку. Я просто хочу еще минутку посмотреть на своего брата, просто хочу убедиться, что мы все те же, что и раньше. Он воровато оглядывается по сторонам, словно впервые собирается стянуть что-то. — Лейла, я видел маму.