Мама, выслушав мою историю, тяжело вздохнула и смахнула ладонью слезы. — Завтра же отправимся к моей подруге, чтобы она тебя осмотрела, — строго проговорила она, а я кивнула в знак согласия и отправилась спать. Всю ночь мне снились кошмары, а живот неприятно тянуло. Я ворочилась с боку на бок. Представляла, что теперь у меня будет жизнь, как у всех. Получу образование, найду работу, буду растить «Рыбку» и со временем забуду приключения. В тот момент еще не догадывалась, что у судьбы на меня совсем другие планы… Утром чувствовала себя уставшей и разбитой, живот неприятно тянуло. Отправилась на кухню, чтобы позавтракать и услышала хлопок. Что-то горячее потекло по ногам, а я замерла, боясь сделать вдох. Сердце учащенно забилось. Мозг лихорадочно соображал… Воды отошли? Так ведь только первые числа августа… Рожать мне в конце сентября! По подсчетам у меня двадцать восемь недель. — О, Господи! — закричала я, хватаясь за голову. Только не это! Мама и бабушка выбежали в коридор и увидели, что произошло. — Так без паники, — воскликнула мама. — Позвоню Елене Валерьевне. Вызывайте такси, поедем приямком к ней в роддом, — командовала мама. — Мила, собери вещи для больницы. Страх за ребенка сковал мышцы. Затошнило от волнения. Сердце грохотало так, что оглушало. Боль в спине и животе стремительно приобрела регулярность. Проклятье! Я чувствовала себя так, словно находилась во сне, как будто все происходило не со мной. Мама помогла собрать вещи, сообщив, что ее подруга уже ждет нас. Мы сели в такси. До роддома минут тридцать езды. Старалась дышать на нарастающих схватках. Липкий страх сковал душу. — Милая, Елена Валерьевна тебе поможет, — подбадривала мама, сжимая мою руку. Мне было страшно… Легче сразиться с саблезубой кошкой, чем жить в неведении и переживать за жизнь малыша. В приемном отделении меня уже ждала подруга мамы. Женщина с очень приятной внешностью и добрым взглядом. Когда ее увидела, то сразу прониклась к ней доверием. — Дорогая, рассказывай что случилось? — обратилась она ко мне очень спокойным тоном. Я поведала историю о том, что была за границей, там обследование не проходила, хотела это сделать на Родине, но не успела… — Так… На осмотр, — сказала врач, приглашая меня в процедурный кабинет. Меня трясло как в лихорадке, не могла успокоится. Господи! Матвей, которого я спасла на Пандоре был примерно такого же срока… Он же не дышал… Я с помощью своей силы помогла его легким раскрыться… Боже! На Земле я бессильна… Господи! Защити мое дитя! Мне было безумно страшно… Но душу грела надежда, что все обязательно наладится. Ведь на Земле есть опытные и высококвалифицированные специалисты. — У тебя уже началась родовая деятельность, и малыш опустился ниже… Раскрытие шесть сантиметров. Будем рожать, — протараторила Елена Валерьевна. — Готовьте третий род зал, — обратилась она к медсестре. Та кивнула и убежала. — Не волнуйся, сделаем все, что от нас зависит. Тебя сейчас приведут ко мне в родильный блок, — сказала врач и ушла. А дальше все как в тумане: оформление, множество вопросов, анализы, различные процедуры… — У тебя точно такой срок, Мила? Живот крупнее, да и слышу два сердцебиения, — заявила Елена Валерьевна. — Два? — удивилась я. Подо мной трансформировали кровать, и в помещение набежало много врачей. Мой мозг был каким-то заторможенным, не ощущала время, мысли отсутствовали, я лишь чувствовала поражающую меня боль, которая казалась была нескончаема. Но я не издала ни звука, терпела, слушая все команды врача. — Умника моя, ты молодчик у нас, еще немного и родиться, — подбадривала меня Елена Валерьевна. Малыш запищал и его положили на пеленальный стол. — Мальчик, — услышала я. — Дышит. Запишите вес два килограмма, вес сорок один сантиметр. Не успела я перевести дух, как новая волна схваток поразила тело. Не знаю, откуда я брала силы… Через пять минут послышался жалобный писк второго малыша. — Девочка, — сообщила мне акушерка. — Дышит. Запишите вес один килограмм девятьсот грамм, рост сорок сантиметров. У меня слезы текли по щекам, прикусила губу, чтобы не завыть. Шмыгала носом, а глаза щипали. Для всех сюрпризом стало то, что у меня снова начались схватки. Я родила тройняшек… Девочка не дышала и не подавала признаков жизни. У меня душа ушла в пятки, смотря на крошечное тельце. Показалось, что прошла вечность, прежде чем услышала писк третьего малыша. — Дышит с трудом, — услышала я разговор врачей. Всего один килограмм двести грамм, тридцать восемь сантиметров. Срочно всех троих в реанимационный блок! Толпа людей, которая присутствовала на родах так же быстро исчезла, как и появилась. Я осталась одна в род зале. Подумать только, трое малышей! Валькирия и Аврора удивились бы и порадовались за меня. Теперь оставалось молиться о том, чтобы с детьми все было хорошо, все же раньше срока родились. Вспомнила свой сон про трех ангелов… Неужели, я видела души своих детей? Чудеса… Меня одолевало непонятное чувство тревоги. Мерзла изнутри. Лихорадило так, что зуб на зуб не попадал. Может, переживала о том, что первым родился мальчик? Мой сын наследник на престол… Он истинный правитель седьмого королевства… Однако дети не узнают про папу… Буду лишь рассказывать им историю о якобы выдуманном мире… Сердце болезненно сжалось и слезы потекли по щекам. Мне не хватало Бальтазара… Я уже скучала без его черных глаз, которые заставляли мое сердце то замирать, то учащенно биться. Он ведь даже не знает, что уже стал отцом… И никогда не узнает. Тоска разъедала душу подобно кислоте. Вымотанная и обессиленная я отключилась. Проснувшись, поднялась с места, ощущая сильное головокружение и слабость. Жаль, что на Земле нельзя телепортироваться… Очень бы облегчило жизнь. Держась за стенку, чтобы не упасть, побрела по тусклому коридору. На посту, объяснив цель своего визита, услышала от медсестры: — Детский доктор уже ушла домой. Завтра с утра придет все тебе расскажет, — проговорила она, бросив на меня недовольный взгляд. — Можно мне детей увидеть? — с надеждой спросила я. Пустота внутри пугала и стало тоскливо без пинков и постоянного копошения. Словно лишилась частички себя. Душа была не на месте. Как они там без меня? — Завтра утром все с врачом обсудите… Иди отдыхай и набирайся сил, — грубо ответила медсестра и скрылась в ординаторской. Всю ночь я не могла сомкнуть глаз. Тревога и плохое предчувствие не покидали. Я переживала за детей. Когда наступило утро, я отправилась в детское отделение. — Ждите, к вам придут, — все что я услышала. И снова ожидание, молитвы, надежда на то, что все будет хорошо. Лежала на кровати, свернувшись калачиком и тихонько плакала, чтобы соседки по палате не видели моих слез. Ближе к полудню ко мне подошла молодая врач. — Здравствуйте, меня зовут Наталья Сергеевна и я детский врач. Ваши малыши находятся в реанимации. У них серьезные проблемы со здоровьем и скорее всего они умрут. Я дала распоряжение медсестрам, чтобы вас пропускали в блок раз в день на пятнадцать минут. Больше не стоит, чем меньше будете их видеть, тем меньше привыкнете к ним. Еще вопросы есть? — безразличным тоном спросила она. Что? Умрут? Боится, что я к ним привыкну? Так ведь я уже к ним привыкла! Я носила их все эти месяцы под сердцем! Мне казалось, что я спала и вот-вот должна была проснуться. — Умрут? Что с ними не так? — прошептала, судорожно сглотнув. Вцепилась пальцами в халат, чтобы унять дрожь. Сердце грохотало так, что оглушало, а мозг не хотел мириться с действительностью. Практически не дышала, ждала ответ. — У вашего сына проблема с почками, скорее всего они откажут и не войдут в нужный ритм, у вашего второго ребенка нашли инфекцию… Организм слишком слаб, поэтому может не выдержать. У третьего — помимо нехватки веса, есть порок сердца. Вы же их не доносили до срока, на что вы надеялись? Они все слабые, больные и умрут. Не стоит себя тешить напрасными надеждами. Вы молодая, родите себе других. Эти обречены, — хмыкнула она, посматривая на часы. Наверное, куда-то спешила… Я не моргала. Во рту все пересохло от волнения, а дрожь в теле усилилась. — И что, нельзя как-то помочь? Вылечить? — спросила я, задыхаясь. Образовавшийся ком в горле душил. — Если девочка справится с инфекцией, то может и наладится… Мальчику и другой девочке нужны операции. Но на сердце, как я знаю, очень дорогостоящие исправления, да и кто возьмется за таких недоношенных? Все! Будут вопросы приходите, а сейчас у меня полно работы. Врач ушла, а у меня началась паника. Как умрут? Почему? За что? Господи, за что ты так со мной поступаешь? Почему именно я? Слезы катились по щекам без остановки, словно нескончаемый водопад. Под ребрами саднило… Я буквально задыхалась от безысходности. На Пандоре я — целитель, могла возвращать людям конечности, а на Земле я — никто… Слабый, беспомощный человек… Если бы я родила на Пандоре, то спасла бы своих малышей, но это произошло на Земле… Оставалось надеяться на то, что медицина справится и моим малышам помогут профессионалы. Мне выдали маску и чепчик и пропустили в реанимацию. Самое страшное было то, что реанимационный блок был полностью заполнен малышами… На негнущихся ногах подошла к прозрачным боксам. Аппаратура неприятно пикала, действуя на нервы… Мои малыши лежали обмотанные проводками и капельницами. Приборы рядом с ними выдавали различные данные. Мне хотелось взять детей на руки, прижать их к себе, сказать, что мама рядом и будет бороться за них. Приложила руку к стеклу, чувствуя как во мне что-то трещало и ломалось. Мои сверстницы думали о парнях, клубах, в то время как я окунулась во все прелести этого мира с головой. Повзрослела еще на Пандоре, когда столкнулась со смертью, войной и ужасами, и теперь, когда в одиночку предстояло пройти не легкий путь. Где взять силы? Как выдержать все это? Если бы могла, отдала бы свои органы детям, лишь бы мои крошки жили… Саша, Маша и Даша… Придумала имена для малышей. Сын маленькая копия Бальтазара, глядя на него у меня сосало под ложечкой и дыхание сбивалось. Маша очень напоминала меня, а вот Даша взяла от нас с Бальтазаром понемногу. Дети — самое лучшее, что может произойти в жизни. Теперь я поняла, что малыши — это сокровище, которое нельзя купить, продать или выиграть. Дети — это самое ценное, что есть в нашей жизни. Почему на лечение малышей приходится собирать средства всем миром, в то время как другие люди тратят больше денег на своих собак или ставят золотые унитазы? Этого я никак не могла понять. Почему, чтобы спасти ребенка, чтобы сделать его существование лучше, чтобы подарит ему право на эту жизнь, мы должны заплатить? Разве мы не рождаемся равными? Чем один лучше другого? Почему вообще дети болеют? Куда смотрит Бог? Почему он это допускает? Где справедливость? В мыслях проносились тысячи вопросов, ответа на которые я так и не нашла… Зато была уверена в одном — я не сдамся! Тянулись серые будни, а изменений никаких не было. Каждый новый день начинался с того, что приходила Наталья Сергеевна и говорила, что именно сегодня мои дети умрут. И я ее возненавидела, хотя раньше не умела испытывать такое разрушительное чувство. Нет, она отличный доктор и лучшим специалист, но она была бездушной, рушила всем надежды. А без надежды человек перестает бороться, опускает руки, а я не хотела сдаваться. Каждый вдох приносил мне боль. Словно щепки под ногти заталкивали, те же мучительные ощущения, пробирающие до костей, сносящие разум… Мне хотелось умереть, лишь бы не мучиться, но этого не могла себе позволить… Оставалось только надеяться… Спустя три недели без действий, наконец-то сдвинулись с мертвой точки. Мама поставила на уши всех знакомых, только поэтому собрали консилиум в роддоме, чтобы решить участь моих детей. Меня вызвали в ординаторскую. На негнущихся ногах я вошла в помещение, где присутствовало двенадцать человек — профессора в различной области медицины. Все разных возрастов, но у всех одинаковый непроницаемый взгляд. Им было все равно на меня, мои проблемы… Это их работа и никто не собирался принимать данную ситуацию близко к сердцу, ведь у каждого своих забот хватало. Я надеялась, что эти люди помогут моим детям, найдут решение… Села на стул, нервно сминая пояс от халата. За три недели я очень сильно изменилась: похудела, стала похожа на высушенную воблу, щеки впали, под глазами образовались темные круги, взгляд был болезненный и как у затравленного животного, волосы начали выпадать и появились седые пряди из-за постоянных переживаний. Внутри меня была звенящая пустота, все, что грело душу — надежда на то, что все наладится. — Что у нас тут? Ага, трое детей в тяжелом состоянии. Двоим из них необходима операция. Давайте поговорим о том ребенке, у которого порок на сердце. Отвечу сразу, что такая операция огромная нагрузка на организм, а учитывая вес малышки и состояние, шансов практически нет, — сказал пожилой мужчина, листая медицинскую карту. Старался не поднимать на меня взгляд. — Я думаю, что головной мозг не выдержит наркоз при такой операции и потом возникнут проблемы еще и с неврологией, — заявил молодой мужчина, который, как я поняла, работал анестезиологом. — В Москве бы такие операции хорошо сделали, но туда ехать далеко. Ваш ребенок просто не перенесет дорогу… А так я готов предоставить специализированную машину, если понадобится, — сказал мужчина с надписью на куртке МЧС. Я осознала то, что в больнице имелось нужное оборудование, чтобы помочь Даше, но ее состояние здоровья было слишком критичным, поэтому врачи боялись браться за операцию. — Как жаль, что в мире запрещено перекрытие кислорода. Таким детям делать операции — это попусту тратить деньги и время специалистов, — ответила полная женщина — заведующая детской реанимацией соседней больницы. Посмотрела на меня поверх очков с презрением. От услышанного у меня мурашки пробежались по спине, а душу сковал холод. — Да-да! Большие затраты в материальном плане. Да и время у специалистов лишний раз не хочется отнимать. Лучше они помогут тем, у кого больше шансов на спасение. Предлагаю перевести детей Архиповой в другую больницу. Как умрут сообщим. Если верить словам Натальи Сергеевны, то ее пациентам осталось не долго, — заявила тощая женщина, а я судорожно сглотнула и метнула убийственный взгляд на детского педиатра. — Мы можем сделать операцию… Если согласитесь… Но гарантия слишком мала… С таким сердцем ваш ребенок проживет максимум десять лет. Я провел обследование сегодня утром. Оказалось, что роддом не правильно поставил диагноз, там не один порок сердца, а три, — ошарашил меня кардиолог. — Зачем тебе такие дети? Ты молодая, родишь себе еще, — хмыкнула полная особа, бросив на меня пренебрежительный взгляд. — Да-да, у тебя жизнь только началась. Не борись за них, пусть все само собой и разрешиться. Потом родишь себе других здоровых детей, — поддакивала другая тетушка. Господи, помоги! Боже, да услышь ты меня наконец! Что они говорят? Какие другие дети? Да что это с миром? Душа кричала так, что оглушала, билась в истерике, а вот внешне я напоминала каменную скульптуру. — Что касается вашего сына, то тут нужно пока подождать, понаблюдать в динамике, и если будут ухудшения, мы сразу сделаем операцию в отделении урологии. Смотрела на присутствующих и чувствовала себя так, словно находилась на Олимпе среди богов, которые решали мою судьбу и судьбу моих детей. Часть из них голосовала против операций, и тем самым рушили все мои надежды, а часть была за, хоть и понимали, что шанс один из тысячи. И этим людям я была благодарна за то, что они позволили мне поверить в чудо. Кардиолог обратился ко мне, и его голос вывел меня из транса: — Мамочка, что вы скажете? Меня трясло то ли от страха, то ли от собственного бессилия. Зачем мне дали огромную силу, если на Земле я не могла ею воспользоваться? Сжала кулаки, чтобы удержать контроль над эмоциями. — Прооперируйте, пожалуйста, ради меня. Я все понимаю, вижу риск и оцениваю шансы своей девочки, но лучше буду осознавать, что сделала для своей дочери все, что не бросила ее просто умирать, а помогла. Так я смогу жить с чистой совестью и не мучатся всю жизнь вопросом: «А вдруг бы операция помогла?». Я уже приняла вашу новость о том, что дети не выживут, но посмотрите, им уже три недели, а они еще дышат! Малыши борятся, потому что хотят жить. Вы говорите, что гарантия всего десять лет жизни, но разве мы знаем сколько каждому из нас отведено? Бывает ведь, что рождается здоровый ребенок, но в десять лет его сбивает машина, ведь вы не знаете наверняка… Что если она проживет дольше? Поэтому сделайте это ради меня, даже если не получится, я все равно буду вам благодарна за то, что позволили использовать шанс, что не оставили просто умирать, — проговорила я безжизненным тоном, смотря с мольбой на кардиолога. — Готовьте девочку к перевозке в наш центр, через пару дней проведем операцию. Сделаем все, что сможем, — сказала кардиолог с восхищением посмотрев на меня. — Спасибо, — ответила я и готова была возвести ему золотой памятник. Мысленно попросила Бога, чтобы он дал счастья этому человеку за то, что он помог мне. Благодаря кардиологу у меня появилась надежда, крошечный шанс спасти свою Дашеньку. На следующий день моих детей переводили в разные больницы. Машу в инфекционное отделение, а Сашу в урологическое, но хотя бы в одно здание. А вот Дашу забрали кардиологи в другую больницу. Меня выписали. Вернувшись домой без детей ощущала себя опустошенной и одинокой. Ни свет ни заря вскакивала, и весь день проводила в больнице, пока меня не выгоняли обратно домой. — Доченька, не забудь у тебя сегодня встреча с Гавриловым Максимом Александровичем, он расскажет все про операцию Дашеньки. Я сегодня тоже буду дежурить в хирургическом отделении, постараюсь забежать к нему, — сказала мама, собираясь на работу. — Спасибо. Хорошо, — пробормотала я, безжизненным тоном, так и не притронувшись к завтраку. Размешивала ложкой чай и смотрела невидящим взглядом на противоположную стену.