Я поднял руку, прекращая их «базар» и продолжил: — Но, ты стрелял моему другу в лицо, ещё бы три сантиметра выше и в висок попал бы. Что тогда? Да и сейчас он весь перебинтованный ходит, сколько лечение продлится, никто не знает. Работать точно пока не сможет. Поэтому справедливо будет, если ты лечение и моральный ущерб оплатишь. Бурый понимающе кивнул и полез в карман — похоже, именно к такому повороту событий был готов. Торжественно достал пачку денег и бросил на стол: — Я так и думал. Вот, целая «котлета». Передай на лечение, — и как-то гордо так оглядел своих дружков. Я, не дотрагиваясь до денег, спокойненько и говорю: — Так это на лечение, а за моральный ущерб? Тот сразу сник: — Вам, что-ли, ещё платить надо? — Мне не надо, я за кровь своих друзей деньги не беру — ему все пойдут. Колян полез в другой карман, достает ещё одну пачку денег и уже совершенно поникшим голосом спрашивает: — А ничего, что там часть баксами? Я чуть не засмеялся, но сдержавшись, ответил: — Да ладно, чего уж там. Поменяем. Тут все разом загомонили, стали предлагать выпить за дружбу. Пришлось объяснять им, что дружат пусть с себе подобным, а мои друзья на Литейном сидят. После этого спокойно пошел к машине, ещё раз сказав им: «А я всё-таки посадил бы, если бы не Вовка…» В кафе Вовчик, Маринка с Сашкой сидят — уже извелись все, думали бежать навстречу. И первый вопрос, а не придут ли мстить, как жить теперь? Сажаю их перед собой, и говорю: — Придут, я думаю — проставиться. Ведь Бурый, тебе, Володя, по-жизни теперь должен. Запомни — так, он сел бы, но ты меня уговорил… Вот, передал тебе на леченье и за моральный ущерб, — и с этими словами кладу на стол пачки денег. Молча смотрят на меня. Ещё раз поясняю: — Это ваши, с того козла «снял» за травму и на лечение. Опять молчат, переглядываются. Пока не понимают… Тут Сашка, сын их: — Офигеть, вот это да! Круто! Вижу, начинает доходить: — А это нам? За что? Устал я что-то объяснять, сижу, молчу. Тут Сашка заорал: — Да чего неясного! Дядя Юра с этого урода за папку денег «снял». Вот это да! Вот это круто! Теперь до всех дошло, наконец. Маринка одну пачку денег в руки хватает, начинает мне в карман совать — давай, мол, пополам, а сама плачет, руки трясутся. Не верит, что так всё обошлось. А Вовка всё спрашивает: «Точно, не придут? Можно не бояться?» Уезжая, попросил обо мне особо не распространяться — друг с Литейного и всё… Рассказывали потом, что приходили «гаражные», действительно, водкой угощали. И Вовку, и Сашку с друзьями. Благодарили, что их кореша от тюрьмы спасли, ментам не сдали. Слухи о происшедшем быстро по микрорайону разнеслись. Как ни странно, но в кафе больше не хулиганили, а авторитет моего друга вырос, если не до небес, то где-то близко. Ну и слава богу. На «упавшие с неба» деньги Вовка с женой съездили в отпуск домой, крышу перекрыли на доме Маринкиных родителей, да себе тряпок всяких накупили. Одним словом, деньги пригодились. 29 А на следующий день, не успел я утром изучить «дебиторку», присланную из филиалов, как прибежал грузчик из нашего магазинчика и кричит: «Юрий Викторович, Гуля просила срочно подойти к ней. Там ОМОНовцы с неё чего-то требуют». Бросаю всё и бегом несусь в магазин, ломая голову над «ОМОНовцы». При чем здесь они? Ну, если бы ОБЭП, тогда было бы понятно, а ОМОН-то здесь причём? Непонятно. Прихожу, в магазине действительно пара сержантов в серо-голубом камуфляже. Спрашиваю, а что случилось-то. Потом, не дожидаясь ответа, интересуюсь, а где найти их старшего. По предыдущему опыту общения с ОМОНовцами знаю, что, если хочешь что-то выяснить, то разговаривать надо с офицерами, и только — все остальные для разговоров не годятся, они для другого. Уж такой отбор в эти подразделения, специфический. Нашёл на рынке старшего лейтенанта, представляюсь начальником службы безопасности торговой компании, которой и принадлежит данный магазин на этом рынке. Спрашиваю, чего его подчинённые хотят от моей жены? Заместитель командира роты, как выяснилось, увидев здесь, на контейнерном рынке, человека в костюме и галстуке, да ещё и спокойно, без заискивания и страха, говорящего с ним, несколько подтянулся и стал объяснять, что их два взвода в настоящее время собираются отправить в Чечню, на смену наших же ребят. А снабжение продовольствием и чем-то там ещё не так чтобы очень хорошее… Тут я кивнул головой — верю. Ну, тогда годы такие были. Вот они двумя взводами и приехали на наш рынок попросить, исключительно на добровольной основе, местных торговцев, помочь защитникам конституционного порядка продуктами и сигаретами. Четыре коробки тушёнки им уже, исключительно добровольно и бесплатно, азербайджанцы выделили, да по паре коробок конфет и печенья, а теперь идёт сбор сигарет. Без сигарет на войне никак… Глядя в честное лицо старлея и его правдивые глаза, я охотно поверил, что наши азербайджанцы действительно, только из уважения к горячо любимому ими ОМОНу, добровольно запихивают в их машины тушёнку, конфеты и еще что-то, я не рассмотрел. Ну, любят у нас своих защитников, чего там скрывать! Последнюю рубаху готовы отдать… Думаю, а ведь ребята, смех-смехом, действительно под пули отправляются. Посмотрел на всё это и говорю: — Подожди, старлей, сейчас вернусь. А сам к Бокову быстренько. Влетаю в кабинет и сразу: — Игорь Юрьевич, там ОМОНовцы на рынке азеров «трясут», сухой паек в Чечню собирают. Давайте дадим ребятам с собой чего-нибудь от нас, на том свете зачтётся. Игорь Юрьевич рассмеялся и говорит: — В Чечне не я, в общем-то начинал. Но ребята там, действительно, наши, так что выдайте им коробку «Примы» и коробку «Беломора» — нормально будет. Я, ведь, тоже в армии служил в своё время, а Командиркиной скажите — эти сигареты за мой счёт, пусть спишет. Выходя из кабинета, я услышал, как он вполголоса добавил: «Хорошо, хоть автоматы с патронами государство им даёт…» Взял я грузчика со склада и понесли мы ОМОНовцам коробки. Загрузили в машину и пожелали вернуться всем… Не к нам, домой. Мы и без них как-то неплохо обходимся. На том и расстались. А табачные торгаши с Саловского рынка ещё долго жаловались мне, что ОМОНовцы — народ очень невоспитанный. Сами, мол, в контейнеры заходили, сами с полок блоки сигарет брали. Да, не абы какие, а «Мальборо» да «Парламент». Не знаю, наговаривают, наверное. У моей жены, ведь, ничего не взяли. А, может, просто не успели?.. Через четыре месяца Олег из УБЭП приезжал с аналогичной просьбой. У них тоже несколько человек в составе сборного отряда в Чечню отправляли. Так им, по моей просьбе, Игорь Юрьевич коробку сигарет с фильтром выделил. Не самых дорогих, правда, но и не дешёвку — «Петра» по-моему. Да, вот времечко было… 30 С уходом Тищенко, как я заметил, Командиркина стала вести себя потише, что ли, как-то осторожнее. Меньше стала конфликтовать со всеми, командовать по делу и без дела. А, ведь раньше это было её любимым занятием. Поначалу решил, что это из-за Смехова — вину чувствует за собой. А потом Боков мне «глаза открыл» — Тищенко был у той главной «крышей». Именно он её на работу брал и частенько прикрывал грешки Надежды Алексеевны. Вот она и пользовалась этим частенько в ущерб фирме и себе на пользу. Причём, насколько для себя, я позже узнал. Боков, через пару месяцев после ухода Тищенко вызвал как-то и по-свойски так спросил: — Юрий Викторович, а как Вы к Командиркиной относитесь? — В каком смысле? — не понял я. — Естественно, в профессиональном. Как думаете, не ворует ли она? По средствам ли живёт? Что Вам известно о её тратах, расходах? Вот озадачил. Ни с того, ни с сего, без подготовки такие вопросы задаёт, да ещё о ком — о «священной корове». Раньше-то и в голову не пришло бы доходы-расходы Командиркиной проверять. Видел ведь, что она — человек Тищенко. А сейчас, похоже, ситуация кардинально поменялась, и сия мадам стала неугодна. — Присмотреться, Игорь Юрьевич? — решил уточнить я. — Вот именно, надо присмотреться, да повнимательней. И к ней самой и её окружению. А то набрала, понимаешь ли, родственничков… — Да из родственников, у неё только Вовка, пожалуй. Да и тот с моей женой в одном магазине работает. А там не забалуешь. Моя за каждой копейкой следит… — Юрий Викторович, ты человек опытный, сам знаешь, что делать. Я хочу знать, чем «ни тем» занимается Командиркина. А где искать, сам разберёшься. — Понял, будем искать.