Бен проводил взглядом Дайдо в соблазнительной красной пижаме и вдруг услышал, что по розарию кто-то идет. Он обернулся и увидел Гая Харкорта. – Как ты здесь оказался? – резко спросил Бен. – Я ведь говорил, что, возможно, заскочу и проберусь на праздник? – ухмыльнулся Гай. – На самом деле я прибыл с головным отрядом, чтобы убедиться, что все готово к приему премьера, старина. А ты присматривал за леди Марго? – На ней такое узкое платье, что оружия там не спрятать, – ответил Бен. Он говорил и одновременно разглядывал Гая. Что это топорщится у него под пиджаком – не кобура ли? Может, стоит спросить? Происходящее казалось ему нереальным. Бен решил разыскать полковника и посоветовать ему взять Гая под наблюдение. – О, шампанское. Отлично! – обрадовался Гай. – Признаться, я рассчитывал, что у этого задания будут свои плюсы. Он оставил Бена одного и направился к столу, где шампанское уже разливали в бокалы. Послышались аплодисменты и приветственные выкрики: приехал Уинстон Черчилль. Бен видел, как этот великий человек в сопровождении лорда Вестерхэма обошел дом и направился к задней лужайке. Клементина Черчилль и леди Эзми шли рядом и увлеченно беседовали. Вдруг Бен услышал, как кто-то прошипел за кустами: «Ты еще здесь?» Было невозможно разобрать, кто говорил, мужчина или женщина. Бен подкрался ближе. «Я не могу этого сделать! Я ведь тебе сказала!» – раздался ответ. Бен обошел розовый куст и увидел Трикси с револьвером, спиной к премьер-министру. Девушку била крупная дрожь. – Забери это. Я не хочу. Не хочу иметь к этому никакого отношения! Она протягивала револьвер тому, кто скрывался в густой тени. Вдруг, к изумлению Бена, из-за кустов вышел Джереми, схватил револьвер и бросил вполголоса: – Ну ты и тряпка! Ты нас предала. И еще пожалеешь об этом. Он вышел из кустов, чтобы лучше прицелиться в приближавшегося премьер-министра. Тот уже был в каких-нибудь двадцати ярдах. Услышав, что Джереми взводит курок, Бен шагнул вперед и заслонил от него Черчилля. – Уйди, черт тебя побери. Я не хочу в тебя стрелять, старик! – воскликнул Джереми. Глаза его бешено сверкали. – Если ты намерен застрелить Черчилля, тебе придется стрелять сквозь меня, – процедил Бен. – Джереми, нет! – крикнула Памела и бросилась к ним. Джереми на миг перевел взгляд с Черчилля на Памелу, и Бен, воспользовавшись тем, что тот отвлекся, кинулся и выбил у Джереми револьвер. Но в последнюю секунду Джереми успел нажать на спусковой крючок. Бен вскрикнул и упал как подкошенный. С этого момента он видел происходящее, точно в замедленной съемке. Памела завизжала: – Как ты мог? Ты же предал нас всех! – И упала на колени рядом с Беном. К ним подбежал Гай с солдатами. Памела погладила Бена по голове. – Не умирай, – шептала она. – Пожалуйста, не умирай. – Выживу, – выдавил Бен, силясь улыбнуться. По правде говоря, он и не чувствовал боли. Ему казалось, будто все это происходит с кем-то другим, и еще было тепло там, где ладонь Памелы касалась его лба. – Он мне плечо прострелил. – Бен попытался сесть. – Надо его догнать. Нельзя дать ему уйти. И потерял сознание. Глава двадцать девятая Фургон в лесу, поместье Фарли Фиби и Алфи лежали, растянувшись на полу запертого фургона. Как они ни старались, услышать их крики было некому, выбить дверь им так и не удалось, и в конце концов, отчаявшись, дети оставили попытки. Фургон трясся и гудел, мотор работал. Постепенно газы из выхлопной трубы просочились внутрь фургона, и у детей начали слезиться глаза. – Кто-нибудь заметит, что меня нет, и пойдет искать, – с напускной бодростью предположила Фиби. – А если на многие мили вокруг ни души? Что, если он оставил фургон посреди поля или где-нибудь в гараже? – вздохнул Алфи. Фиби приложила ухо к гладкой металлической стенке. – По-моему, мы все-таки на улице. Мне кажется, я слышу птиц. – А как вы думаете, надолго нам хватит воздуха? – спросил Алфи. Фиби посмотрела на тоненькую полоску дневного света между половинками двери. Девочке не очень-то верилось, что это поможет, но все равно она понимала: нужно сохранять спокойствие. В ней воспитывали лидера. А лидеры не показывают страха. – Я думаю, все будет в порядке, – сказала Фиби. – И, наверное, даже лучше, что сюда не попадает воздух, ведь тогда выхлопные газы тоже не просочатся. – Вот радость-то, – проронил Алфи, и она рассмеялась, несмотря ни на что. Была минута, когда они почувствовали надежду. Рядом какие-то собаки зашлись лаем. – Это наши, я точно знаю! Умницы! – крикнула Фиби. – Приведите подмогу! – Она повернулась к Алфи: – Вот видишь. Значит, не так уж мы далеко. Возможно, даже в Фарли. Нас скоро найдут! Они снова принялись стучать кулаками и ногами и кричать, но никто так и не пришел. Наконец дети примолкли. – Алфи, ты что, засыпаешь? – спросила Фиби. – Чертовски устал, – пробормотал он. – Глаза слипаются. Фиби схватила его за плечи и начала трясти: – Не спи! Не смей! Слышишь? Алфи только промычал что-то нечленораздельное. У Фиби тоже гудела голова. «Не спи!» – приговаривала девочка, но и ее в конце концов одолела дремота. Они проснулись от толчка. Хлопнула дверь, фургон вздрогнул. Фиби не сразу вспомнила, где они находятся. Голова кружилась, как от снотворного. Девочка попыталась сесть, но ее отбросило к двери: фургон сорвался с места. Было понятно, что он едет на большой скорости. Вдруг в дверь фургона что-то ударило. – Боже, в нас, кажется, стреляют! – закричала Фиби, тряся Алфи. – Просыпайся, но голову не поднимай. Алфи снова что-то пробормотал в полузабытьи. Они распластались на полу. На поворотах их швыряло от стены к стене, но выстрелов больше не было. Алфи наконец проснулся и попытался сесть. Потом подполз к двери. – Глядите! Пуля пробила дыру. Здорово! Теперь у нас есть свежий воздух! – Толку-то, если нас и дальше будет швырять во все стороны, – процедила Фиби. – Лишь бы снова не начали стрелять. Меня тошнит, а тебя? – Мне вообще чертовски паршиво, – признался Алфи. – Не ругайся, – одернула его Фиби, втайне радуясь, что он очнулся и разговаривает с ней. Казалось, фургон уже никогда не остановится. – Может, он едет к морю, чтобы встретиться с немецкой подлодкой? – предположил мальчик. – Не знаю. Мы ведь не уверены, что немецкий шпион – это он. – А кто же еще? – удивился Алфи. – Он нас запер в фургоне, когда вы сказали, что слышали разговор про револьвер. Фиби кивнула: – Выходит, так и есть. В голове не укладывается! Это ведь Джереми, я его знаю всю жизнь. Он нашего круга. Как же он может так себя вести? – Наверное, немцы заставили его работать на них, когда он был в лагере. – Истинного англичанина нельзя заставить работать на немцев! – горячо возразила Фиби. – Лучше смерть. – Только бы он прямо сейчас не собрался помирать, а то сбросится со скалы на полном ходу и нам крышка, – заметил Алфи. – Ты совсем не можешь обойтись без своих шуточек? – оборвала Фиби. Внезапно они почувствовали, как фургон обо что-то ударился, машина вильнула, но не остановилась. Раздался скрежет тормозов, и они наконец встали. Хлопнула дверь кабины. Заднюю дверь неожиданно отворили. В фургон ворвался дневной свет. Дети сели, щурясь и хватая ртом воздух. – Так вы еще живы! – воскликнул Джереми, но в голосе его слышалось скорее облегчение и удивление, нежели злость. Он схватил Фиби за волосы и вытащил из фургона. – Ты пойдешь со мной. Она завизжала, жмурясь из-за яркого света. Он поставил ее на землю, но у Фиби подкосились ноги. Алфи схватил подругу за рукав, но Джереми оттолкнул его и поволок Фиби по земле. – Пошли! Ну, живо! Шевелись! Девочка беспомощно озиралась. Они были на аэродроме. – На помощь! – крикнула Фиби. Джереми зажал ей рот и потащил дальше.