– По-моему, ты с энтузиазмом отнеслась к моему предложению, – ехидничает он. – Я всегда отношусь положительно к новой информации, мистер Грей, а еще вы успокоитесь, потому что я буду точно знать, где проходят твердые границы допустимого. Он качает головой, словно и сам пока не верит, что сейчас позволит мне разрисовать все свое тело. – Открой помаду, – велит он. Ох, теперь вместо веселого Кристиана я вижу перед собой босса. Но мне плевать. – Дай руку. Я протягиваю ему свободную руку. – Нет, руку с помадой. – Он закатывает глаза. – Ты от досады закатил глаза? – Угу. – Очень грубо, мистер Грей. Я знаю людей, которые впадают в бешенство, когда кто-то при них закатывает глаза. – И ты тоже? – спрашивает он с иронией. Я протягиваю ему руку с помадой. Внезапно он садится, и мы оказываемся нос к носу. – Готова? – Его голос похож на нежное мурлыканье, и внутри меня все сладко сжимается. Ох! – Да, – шепчу я. Его близость волнует кровь, запах Кристиана смешивается с запахом моего лосьона. Он направляет мою руку к изгибу своего плеча. – Нажимай, – на выдохе говорит он (у меня сразу становится сухо во рту) и ведет мою руку вниз, от плеча, вокруг подмышки и вниз по стороне грудной клетки. Красная помада оставляет широкую и яркую полосу. Он останавливается внизу грудной клетки и направляет меня поперек живота. Он напрягается и глядит, казалось бы, бесстрастно, в мои глаза, но за этой бесстрастностью я чувствую его напряженность. Свое нежелание он держит под строгим контролем; я вижу, как он стиснул зубы и щурит глаза. На середине живота он бормочет: – И кверху по другой стороне, – и после этого отпускает мою руку. Я зеркально повторяю линию, которую провела по его левому боку. Он мне доверяет. Эта мысль наполняет меня ликованием, но радость умаляется тем, что теперь я могу пересчитать его боль. На его груди я вижу семь маленьких шрамов, белых и круглых. Мучительно больно мне видеть это ужасное, злое надругательство над его прекрасным телом. Какой негодяй мог причинить такую боль ребенку? – Все, готово, – шепчу я, сдерживая мои эмоции. – Нет, еще здесь, – отвечает он и своим длинным указательным пальцем проводит линию у основания шеи. Следом за ним я провожу там красную черту. Закончив, заглядываю в серую глубину его глаз. – Теперь спину. – Он шевелится, я слезаю с него, и он поворачивается спиной ко мне. – Проведи линию поперек спины, – говорит он тихо и хрипло. Я делаю, как велено, и красная линия пересекает его спину. Одновременно я считаю его шрамы на спине. Их девять. Какой ужас! Невероятными усилиями я перебарываю желание поцеловать каждый шрамик и сдерживаю слезы, льющиеся из моих глаз. Кто способен на такое издевательство над маленьким ребенком, какой мерзавец? Голова Кристиана опущена, мышцы напряжены, когда я замыкаю круг на его теле. – Вокруг шеи тоже? – шепчу я. Он кивает, и я продолжаю линию шеи, чуть ниже границы волос. – Готово, – сообщаю я. Он выглядит так, словно надел странную жилетку телесного цвета с ярко-красной отделкой. Кристиан расслабляет плечи и медленно поворачивается лицом ко мне. – Таковы границы, – спокойно сообщает он. Его глаза потемнели, зрачки расширились. От страха? От желания? Мне хочется прижаться к нему, но я сдерживаюсь и с удивлением смотрю на него. – Они меня устраивают. Но прямо сейчас я хочу наброситься на тебя. Он лукаво ухмыляется и протягивает ко мне руки – в знак согласия. – Ну, мисс Стил, я весь в вашем распоряжении. Я восторженно визжу, как ребенок, бросаюсь в его объятья, опрокидываю. Он барахтается, хохочет, испытывая облегчение, что весь напряг позади. В итоге я оказываюсь под ним. – Итак, билеты на отложенный сеанс действительны, – шепчет он и жадно впивается в мои губы. Глава 6 Я запустила пальцы в шевелюру Кристиана, мои губы страстно целуют его губы, наслаждаются их жаром, мой язык блаженствует, прижимаясь к его языку. Он испытывает то же самое от близости со мной. И это счастье. Внезапно он сажает меня, стаскивает с меня футболку и швыряет на пол. – Я хочу чувствовать тебя, – говорит он возле моих губ, а в это время его руки расстегивают мой бюстгальтер. Одно мгновение – и я уже голая до пояса. Он толкает меня на кровать, вдавливает в матрас; его губы и рука тянутся к моей груди. Мои пальцы крепко хватают его за волосы, когда он берет губами мой сосок и тянет за него. Яркая молния пронзает мое тело и напрягает все мышцы внизу живота. Я кричу. – Да, малышка, я хочу слышать твой голос, – говорит он, касаясь губами моей разгоряченной кожи. Ох, как я хочу, чтобы ты вошел в меня! А он все теребит губами мой сосок, сосет, дергает, заставляя меня извиваться, изгибаться, звать его к себе. Я чувствую, что его страсть ко мне смешана – с чем? С поклонением. Мне кажется, он поклоняется мне. Он дразнит меня пальцами; мой сосок твердеет и вытягивается от его умелых прикосновений. Его рука ловко расстегивает пуговицу на моих джинсах, потом молнию и залезает в мои трусики. И вот его пальцы уже ласкают мой клитор. Его дыхание делается хриплым и неровным, когда его палец скользит внутрь меня. Я поднимаю бедра, толкаюсь в его ладонь. Он отвечает ласковым поглаживанием. – О, малышка, – стонет он, с удивлением глядя мне в глаза. – Ты так промокла. – Потому что я хочу тебя. Его губы вновь сливаются с моими, и я ощущаю его жажду, его отчаянную потребность во мне. Это для меня новость: так еще никогда не было, кроме того случая, когда я вернулась из Джорджии. «Мне надо знать, что у нас все в порядке. Убедиться в этом я могу лишь одним способом». Мысль меня греет. Как приятно сознавать, что я так важна для него, что могу дать ему утешение… Он садится, стаскивает с меня джинсы, а потом и трусики. Не отрывая от меня глаз, он встает, вынимает из кармана блестящий конвертик и бросает его мне, затем быстро сбрасывает джинсы и боксерские трусы. Я с готовностью разрываю упаковку и, когда он ложится рядом, медленно надеваю резинку. Он хватает меня за руки и перекатывается на спину. – Ты. Сверху, – приказывает он. – Я хочу тебя видеть. Да! Он сажает меня верхом, и я нерешительно подчиняюсь его рукам. Он закрывает глаза и приподнимает бедра мне навстречу, наполняет меня, растягивает. Когда он делает протяжный выдох, его рот образует круглое О. Как приятно – обладать им, отдаваться ему. Он держит меня за руки, и я не понимаю, то ли чтобы поддержать, то ли чтобы не позволить дотрагиваться до него, несмотря на «дорожную карту». – С тобой так приятно, – мурлычет он. Я опять приподнимаюсь, опьяненная властью над ним, и гляжу, как Кристиан Грей медленно выходит из меня. Он отпускает мои руки и берется за бедра, а я хватаюсь за его предплечья. Тут он резко входит в меня, вынуждая меня закричать. – Вот так, малышка, почувствуй меня, – произносит он напряженным голосом.