Он мог бы рассказать ей многое. Ведь они уже не раз рвали там абрикосы и постоянно жарили вкусную толстую рыбу из хауза, которую Сабир научился ловко ловить. Но так как он был настоящим мужчиной и умел в нужных случаях промолчать, он ничего не сказал бабушке и решил сам кое-что у неё разузнать. Ведь до сих пор никто из ребят не знал, что дом на горе — мазар, святое место. — А что находится внутри мазара? — спросил он осторожно. — Там могила святого. Его надгробие похоже на рыбью спину. Так повелел аллах, — говорила бабушка. — Внучек, — она умоляюще обняла его, — никогда больше не ходи к мазару и ничего не приноси оттуда. Иначе аллах нас накажет. Гулям сморщился при одном упоминании об аллахе. Вечно бабушка пугает им. А бабушка подтолкнула ногой орех, задержавшийся на берегу арыка, и он поплыл вслед за своими братьями, раскачиваясь, словно крохотное судёнышко. Гулям, вздохнув, поглядел ему вслед. Вот и обрадовал бабушку! Вечером Гулям рассказал друзьям об этом разговоре. — Мой дед тоже выкинул орехи, — сказал сердито Хамид, — но сначала он каждым орехом стучал по моей голове. Вон видите, какая шишка вскочила на лбу? Ребята с уважением ощупывали шишку и сочувствовали другу. — У нас в доме нет стариков. Никто меня и не спросил, откуда орехи, — сказал Джабар. — А мне их даже в комнату внести не дали, — вздохнул Шоды. — Братишки и сестрёнки налетели как грачи, рассыпали все орехи во дворе и давай бить камнями. Мальчики засмеялись, потому что хорошо знали ребятню во дворе у Шоды. Туда хоть мешок орехов принеси, всё равно через пять минут ничего не останется. Саранча! — Помните, — сказал Сабир, — мы как-то давно спрашивали учителя, кто такой аллах и зачем он велел соблюдать уразу — великий пост — целый месяц? Помните, что ответил тогда учитель: «Аллаха выдумали ишаны, выдумали для того, чтобы его именем обирать простой народ… А ураза — вредный обычай. От неё люди слабеют и болеют…» — Помню, — отозвался Гулям, — я ещё рассказал об этом бабушке, и она целую неделю проклинала учителя. — А дед несколько дней не пускал меня в школу, — добавил Хамид. — Отец тогда был на пастбище вместе с твоим, Гулям, и только случайно приехал и застал меня дома. Он здорово поругался с дедом, а потом пошёл к учителю, у которого сам учился когда-то, и рассказал ему, что дед заставляет меня делать намаз. И до сих пор дед и слышать не хочет об учителе. — Надо пробраться в мазар и поглядеть, кто там лежит в могиле, — вдруг предложил Гулям. Ребята несколько минут смотрели на него молча. Потом все вскочили. — Давайте посмотрим! — Может, там ничего и нет. А старики просто так говорят, пугают нас. Решили утром отправиться на гору как будто за диким щавелём. На прощание Гулям предупредил: — Только вначале пойдём в другую сторону. А потом огородами проберёмся к тропке. Надо, чтобы нас никто не увидел, а то теперь дед Манон и моя бабушка знают, что мы ходим к мазару, и могут пойти вслед. В поход На рассвете в бабушкином саду, где она растила тёмно-красные, почти чёрные, розы, жёлтые бархотки и огромные петушиные гребешки, раздалось воркование голубки. Так нежно ворковала эта птичка, что бабушке Дилинор захотелось встать и бросить несколько зёрен неутомимой певунье. Она бесшумно отворила дверь в сад и увидела не голубку, а… Хамида, который, присев под розовым кустом, ворковал, полузакрыв глаза. — Ах ты негодник! — закричала бабушка Дилинор. — Что ты делаешь в моём саду? Испуганный Хамид вскочил и вытянулся перед бабушкой. Его брови смешно топорщились. Даже сквозь тёмный загар можно было видеть, как он побледнел. Шутка ли — столкнуться с бабушкой Гуляма ранним утром в её собственном саду! Она может очень рассердиться и пожаловаться деду. — Мы сговорились с Гулямом пойти сегодня… за… за… — растерявшись, путался Хамид. Ведь не мог же он в самом деле сказать бабушке, что ребята идут к мазару, чтобы заглянуть в могилу святого. А теперь так, с ходу, он не мог ничего придумать и поэтому страшно перепугался. От крика бабушки проснулся Гулям. Вот он уже встал за её спиной и нежно обнял. — Золотая моя, — сказал он таким голосом, какого Хамид никогда не слышал, — ко мне пришёл гость. А ведь ты сама говоришь: гость — посланец самого аллаха. Так дай нам немножко айрана и лепёшек, которые ты печёшь лучше всех в кишлаке. Мы позавтракаем и уйдём на конюшню. Сегодня наша очередь чистить не только Вали, но и других жеребят. Бабушка недоверчиво обернулась к внуку. Но лицо его было ласковым и безмятежным, и она успокоилась. И кроме того, у бабушки Дилинор были большие слабости, в которых она не хотела сознаться даже себе самой: она очень любила угощать и была неравнодушна к лести. Если её лепёшки называют самыми лучшими… — Ну, ступай, ступай в комнату, — уже мягче обратилась она к Хамиду. — Я принесу вам сейчас завтрак. Через полчаса ребята выходили из дома. На прощание бабушка Дилинор ласково говорила Хамиду: — Ты не засиделся у нас, маленький гость, и всё же сумел рассказать бабушке Дилинор много интересных историй. Ты мог бы погостить ещё… Тут Гулям не стерпел. Повернувшись к бабушке, он сказал весело: — Гость нужен хозяину как воздух. Но если воздух входит и не выходит, хозяин умирает… Бабушка не успела опомниться, как сорванцы, смеясь, выскочили за калитку и помчались вдоль деревенской улицы. — Они что-то затеяли, конечно, они что-то затеяли, а я, глупая, опять поверила! — вздыхала бабушка. Звонко смеясь, ребята добежали до условленного места, где ждали их остальные. Все вместе быстро поднялись на вершину горы Четырёх Драконов по знакомой тропке. Обошли мазар со всех сторон, потом подошли к двери и попытались открыть огромный ржавый замок. Перепробовали всю связку ключей, которые Гулям вытащил сегодня утром из отцовского ящика в сарае. Было очень трудно незаметно от бабушки Дилинор сунуть звенящие ключи за пазуху. И вот ключи в руках, а открыть дверь не удаётся. Неужели придётся уйти, так и не выяснив, что же внутри? Вдруг Хамид радостно закричал: — Сюда, ребята! Дырку нашёл! И вправду, справа в стене почти незаметное отверстие. Единственное местечко среди камня, забитое почему-то деревяшкой. Тут в ход пошли перочинные ножики. Старое, гнилое дерево крошилось. Наконец Хамид с такой силой дёрнул за доску, что она обломилась у него в руках, а сам он, не удержавшись, полетел на землю. Почему-то все сразу стихли. Вот он, проход внутрь мазара. Щель такая узкая, что в неё, пожалуй, может пролезть только Джабар, самый худой. Все переглянулись. Ребятами овладела какая-то робость. А может, там внутри змеи? Но ведь туда обязательно надо забраться. Хамид сказал нерешительно: — Ну, давай, Джабар, первым. Я не пролезу. Джабар нагнулся, посмотрел внутрь. — Темно, ничего не видно, — ответил он тихо. — Давайте отковырнём ещё несколько камешков и тогда все вместе попробуем залезть туда, — сказал Гулям, понимая, что Джабару очень не хочется лезть одному в таинственную темноту. Долго ещё трудились ребята, отбивая затвердевшие, прижатые друг к другу, видимо каким-то старинным раствором, камни. Наконец образовалась порядочная дырка. Но всё же она была такой узкой, что Гулям, первым нырнувший туда, выбрался с трудом на земляной пол, работая изо всех сил локтями и коленями. Секунду он лежал на земле, не решаясь подняться, прислушиваясь: а вдруг зашелестит гюрза? Ребята тогда и не вытащат его отсюда. Кругом была кромешная тьма. Он беспомощно оглянулся, и вдруг ему показалось, что внутри мазара посветлело: струйки света пробивались сквозь дверные щели. Солнце стремилось проникнуть сюда через крышу, а из проделанного ребятами лаза в стене струился свежий воздух. — Ну, что ты там? — закричали снаружи. И показалась голова Сабира. — Что ты видишь? Гулям кинулся к отверстию, в которое карабкался Сабир. Он протянул товарищу руку, помог влезть. Через несколько минут все пятеро уже стояли у какого-то длинного бугра. Бабушка Гуляма права! Это, наверное, чья-то могила и над ней надгробие. Гулям сказал: — Верно. Оно точь-в-точь похоже на острую рыбью спину. Всё было таким грязным и пыльным. Хамид хотел было проделать в надгробии дырку, чтобы заглянуть туда, но ничего не вышло. Ну зачем они сюда лезли? Ничего интересного! И почему старики называют это место святым? — Пошли отсюда, — сердито сказал Сабир, — только перемазались, и дома влетит. Чепуха какая-то. Всё это выдумки. — Даже играть тут больше не хочется, — пробормотал Шоды. — Ну нет, — возразил Гулям. — Это всё-таки наша гора, и мы её никому не отдадим…