– Отлично. Просто, чтобы вещи не замочить, в катер их закидаем. – Я тоже так думаю. О! Эти уже стол тащат. Ханин огляделся на курсантов, что вынесли из особняка журнальный столик, и пояснил: – Да, я сказал, чтоб вынесли. – Опись подробную делать? – Да, по возможности. Ну там, гвозди не штучно, конечно, мерить – пачками, килограммами… Ну, на глаз. Короче, сам смотри. – Хорошо. Хорошо, да не совсем… Вернувшиеся через час с соседнего островка бойцы сообщили, что строящийся флот неожиданно остался без флагмана. – Ну, а ты что думал? – философски заметил Серов Ханину. – Что эти уроды вплавь ушли? – Вот уж воистину уроды, – сплюнул Ханин под ноги. – Командир, мы тебе такой плот забабахаем, не плот, а плотище! – смеясь, заверил Серов своего командира. – Да это-то тут при чем? Главное, чтобы припасы не замочились, – нахмурился Ханин. – Спокойно. Все будет круто! К обеду старлей и мичман составили две описи. «Список изъятых по моему приказу вещей из поселка. Вещи для обеспечения действий вверенной мне роты: Из дома номер девять: 1. Носков теплых – 8 (восемь) пар. 2. Носков обыкновенных – 6 (шесть) пар. 3. Тулуп овчинный – 1 (один). Из дома номер шесть: 1. Сапоги резиновые (болотники) – 1 (одни). ‹…› 13. Кастрюли разноразмерные – 9 (девять) шт. 14. Бак – 1 (один). Дата. Подпись: ст. лейтенант ВМФ Ханин». «Список изъятых строительных материалов и вещей для обеспечения действий пятой роты курсантов училища имени… 1. Дом – 1 (одна) штука. 2. Гвоздей разной длины – 5-8 (пять-восемь) кг. 3. ДСП, снятых со стен и перегородок, – 22 (двадцать два) листа. 4. ДВП, снятых со стен и перегородок, – 40 (сорок) листов. 5. Ломов – 3 (три) шт. 57. Рельс – 1 (один) шт. Дата. Подпись». * * * – Ладно, над домом люди просто ухмыльнуться, но над рельсом… не знаю. Оборжутся, – сказал Ханин, прочитав опись мичмана. – Зачем рельс спер, Серов? – Пригодится… – разумно, а может и не очень, заявил мичман. – И в конце концов, я не спрашиваю, зачем тебе в описи флаг России. – Еще бы ты спрашивал… Да это они от усердия. – Они в него заворачиваться будут? – Отстань, они, в отличие от тебя, патриоты. – Так лучше б Андреевский сшили… от усердия, – заметил Серов, видя, как трое курсантов, надев флаг на палку от метлы, размахивают им словно футбольные болельщики на стадионе. – Так, все… прекращай. Давай сюда свою писанину, – сказал старший лейтенант. Ханин вложил два листка в полиэтиленовый прозрачный пакет и подвесил под козырьком над крыльцом особняка. – Вот. Кто оборвет, тому сам руки пообрываю, – обратился он к курсантам неподалеку. Ханин приказал уложить все найденные предметы одежды в пакеты, а потом и в мешки из-под картошки, так же найденные в домах и занесенные в опись. Проконтролировав процесс, старший лейтенант и мичман направились к уже описанному и конфискованному на слом дому. Вокруг сруба стояли, ходили, чесали затылки курсанты и командиры взводов и отделений. – Что вы смотрите на него, как бараны, – на подходе громко возмутился Серов. – Это же ломать, а не строить! Лестницы найдите. Разломайте крышу. Потом подцепляйте ломами доски и бревна и скидывайте их на землю. Давайте бегом. Под командованием мичмана и при молчаливом присутствии командира курсанты поставили своеобразный рекорд училища: разбор строения за четыре часа. Ханин всерьез подозревал, что рекорд никогда побит не будет. Разобрав домик и откатив бревна к спуску, где намечалось их превращение в плавсредство, командир разрешил обед, по времени скорее похожий на ужин, и часовой отдых. Через полтора часа работы возобновились. Кто по пояс в воде вязал спущенные концы бревен в полотно плотов, кто на уже связанных сбивал бревна вдобавок досками и мастерил на них настил. К десяти вечера было готово уже три плота, и их опробовали курсанты, забравшись по пятнадцать-двадцать человек на каждый. Плоты проваливались по самые настилы, а при неправильном расположении пассажиров вообще грозили утопить всех. Но Серов был доволен. – Пусть сидят, как мыши, а не то утонут, – заявил он. Ханин, осмотрев то, что осталось от постройки, сказал менее радостно: – А что, собственно, дальше? У тебя больше-то и строить не из чего. Почесав за ухом, мичман заявил: – Ну, у нас еще не один забор есть. – Неуверенно как-то ты заговорил… Я, кстати, тоже думаю, что забор – это не выход. И что будешь делать? – Придумаю что-нибудь. – Давай думай. Только ночь уже на дворе… лучше, наверное, завтра продолжить. Пусть ужинают и «отбиваются». – Хорошо. Я зайду, как все закончим. – Да. Давай пораскинем мозгами вдвоем. Я у себя. Пойду поем. Я вспомнил, что я еще не ел, в отличие от вас всех. Серов, усмехаясь, отошел от Ханина и обратился к курсантам с тем, чтобы они закруглялись, а бачковые – готовили пайки на ужин. Ханин развернулся и пошел к себе. За время пребывания в домике курсантов казалось, что весь он пропитался специфическим запахом казарм. Невольно поморщившись, Ханин приказал дневальному раскрыть окна и проветрить помещение. А сам, скинув китель и оставшись только в брюках и тельняшке, завалился на койку. Закрыв глаза, он, ни о чем не думая, пролежал так почти час и был выведен из своего состояния появившимся Серовым. Они сели за стол, где Дневальный уже поставил им чай и по тарелке вареной в мундирах картошки. Наскоро перекусив, Серов предложил прогуляться к плотам. Ханин оделся и последовал за мичманом.