Матвей был видным парнем: девушки всегда бросались на него и на его внешний лоск, деньги, и Нинка, скрепя сердце, признавала, что он хорош собой. Но до чего же он был ей мерзок! – Слышь, ты, я тебя сейчас так отфигачу, – потрясла она в воздухе битой, – кровавой рвотой захлебнешься. – За это ты мне и нравишься, – весело рассмеялся Матвей. В глазах у него появилась теплота. Воинственность девушки его почти умиляла. – Чего-о-о? – протянула опешившая Ниночка. – Знаешь, я тут поразмыслил… Тебе ведь нужны деньги, да? Ты ведь тогда звонила мне и спрашивала, не хочу ли я взять тебя замуж. И я думал, это прикол. А ты обиделась, верно? И решила выйти замуж за этого панка? Мне назло? – сделал свои выводы Матвей. Нина подняла брови. У Кати в глазах появилось удивление. Обе девушки понимали, что с Матвеем происходит что-то не то. – Давай сделаем так – оставайся со мной. Я достану деньги. Без проблем, – Матвей поднял руки. Его голос был спокойным и уверенным. – А ты будешь моей девочкой. – Ты дурак, что ли? – почти растерянно спросила Нина. – Видимо, так, – улыбнулся молодой человек. – Ты можешь меня оставить в покое?! – заорала блондинка. – Да не могу! Не могу, черт подери! – закричал вдруг и Матвей, потеряв все хладнокровие. – Что ты сделала? Я забыл о тебе, а ты опять появилась! Это было правдой. И это случалось дважды: в далеком подростковом возрасте, когда Нинка заставляла его с собой целоваться, и сейчас – когда Матвей уехал из города по поручению дяди, его отпустило, но стоило ему вчера случайно узнать о том, что Журавль выходит замуж (дядя еще при этом посетовал: «Жаль, что у вас с ней ничего не получилось»), как у Матвея вновь сорвало крышу. Непокоренные вершины всегда манили его с большой силой. – Поехали со мной, – Матвей попытался схватить Нину за руку. И она замахнулась битой. Но какой бы сильной девушка себе ни казалась, Матвей, как мужчина, оказался куда сильнее – в разы. Он перехватил биту и отбросил ее в траву. – Хоть когда-нибудь посмеешь ударить – не прощу, девочка, – тихо проговорил он. – Аналогично, – прошипела сквозь плотно стиснутые зубы Нина. – У тебя не любовь, – дрожащим голосом сказала вдруг Катя, делая шаг вперед, и становясь между подругой и Матвеем. Она вдруг испугалась, что Нинка не выдержит и действительно ударит его, а он ответит. Келла бы никогда не ударил, а этот – может. – Я знаю, – уже спокойно сообщил он, насмешливо взглянув на брюнетку. – Эмоциональная зависимость. Разве я говорил, что люблю? Это чудовище любить невозможно, – кинул он взгляд на пылающую ненавистью Нинку. – Чудовище? – скривила она губы. – Я? О’кей, я не ангелок. Но а ты кто? Ты такой же, милый. Не лучше меня. Чтобы выглядеть достойно, участвуешь на благотворительных аукционах днем, а ночью просаживаешь бабки на подпольных боях без правил. Нравится смотреть, как другим делают больно, а, Матвеюшка? Может, и ты любишь делать другим больно? – А, так и знал, что ты все-таки там была тогда, – кивнул Матвей, уже полностью взявший себя в руки. – И нет, Нина, делать больно я не люблю. Он вдруг шагнул к девушке – так, чтобы чуть склонить голову к ее уху. – Я люблю, когда больно делают другие, – прошептал он, и Нина дернулась. Его дыхание, его голос, его запах – все это было противно. Не сдержавшись, она послала его – лихо, отборно, не слыша предостерегающих слов Кати. – Видимо, разговора у нас не получится, – констатировал Матвей, приходя в себя. – Но у тебя есть время подумать. Выходи за меня. Я дам тебе деньги, а ты мне отдашь себя. И езди аккуратнее, – добавил он, улыбнулся на прощание и направился к своей машине. Нина закрыла глаза и некоторое время простояла неподвижно, глубоко дыша и пытаясь восстановить душевное равновесие. Катя, глаза которой были еще напуганы, подняла биту. Спустя несколько минут подруги вернулись в автомобиль – обе почти успокоились. – Сумасшедшая псина, – выдохнула Нинка, включая зажигание. – Он не в себе… Нин, но ведь ты с ним играла? – спросила вдруг Катя. – Играла? – фыркнула Журавль. – Было дело. Да нет сейчас никакой разницы! Он конченый. Решил, что может меня купить. – Нет, Нин, есть, – твердо возразила Радова, которая всегда была против того, чтобы подруга развлекалась с чьими-то чувствами. Катя была уверена – Ниночка делает это не потому, что злой человек, а потому, что не всегда понимает, что делает и к каким последствиям в жизни других людей могут привести ее забавы. Именно эта уверенность помогла ей когда-то пожалеть странного одногруппника, которого Нинка жестко отвергла. Наверное, с этого и началась их история. Нинка шумно выдохнула. И заговорила раздраженно: – Да, играла. Сначала я пыталась заставить ревновать Рыло, потом из-за концерта «Лордов» стала играть роль девушки этой чокнутой мрази. Да, было дело – дразнила. Но не сходить же из-за этого с ума?! – Люди сходят с ума и из-за меньшего, – тихо сказала Катя. – Просто тебе все это время везло. – П – поддержка, – криво улыбнулась Ниночка, но видно было, что она над чем-то задумалась. До аэропорта подруги доехали быстро, больше не говоря о случившемся, и уже спустя полчаса Катя, забыв обо всем на свете, обнимала Антона со счастливой улыбкой, а Нина стояла перед Келлой, трагично прижав ладошки к груди. Волосы его теперь были естественного темного цвета. Да и пирсинга больше не наблюдалось – на его месте были видны лишь только маленькие шрамы. Это было так непривычно, кто Келла казался другим человеком. Не бунтующим против системы. Обычным. И только в карих глазах его была привычная дерзость. – Ты дурак? – вопрошала Нинка, ходя вокруг него кругами, как кошка. – Ты дурак, – отвечала она сама себе и вновь задавала тот же самый вопрос. – Успокойся, – одарил ее тяжелым взглядом Келла, сжимающий в одной руке сумку, а второй придерживая лямку рюкзака, висевшего на одном плече. – Синий больше не синий, – всплеснула руками Нина. – Как жить дальше?! – Умри, – мрачно посоветовал ей Келла. – Я тебя сначала убью, – мигом перестала смеяться Журавль. Стоящий рядом с ними Рэн хмыкнул. С лета он, в отличие от друга, ничуть не изменился – все то же самое беспечное выражение лица и ироничный взгляд – только волосы теперь приподняты, а на кисти одной из рук появилась новая татуировка в виде геометрического узора, чем-то напоминающего мандалу. – По вам прямо видно, что влюбленные, – похлопал некогда синеволосого друга по плечу Рэн. – Любовь до гроба. – Ты просто завидуешь, – уверенно сказал Фил, половина лица которого была закрыта темно-серым вязаным шарфом-снудом. Он, как и всегда, выглядел мило и казался этакой мужской вариацией на тему плюшевого медвежонка. – Ты просто несешь чушь, малыш, – отозвался тотчас Рэн. – Кто в добром уме и трезвой памяти будет завидовать этому, – кинул он весьма выразительный взгляд на Кея, который не отпускал свою Катю ни на минуту. Будто бы и забыл, что они с ней находятся в аэропорту. Кажется, эти двое погрузились в свой личный волшебный мир. – Или этому? – перевел Рэн взгляд на огрызающихся друг на друга Келлу и Ниночку. – Просто заткнись, – посоветовал ему барабанщик. – Или огребешь. – Будь спокойней, приятель. Ты фамилию-то менять будешь? – спросил Рэн шутливо. – Моя фамилия – мой бренд, – гордо объявила Журавль. – А я не у тебя спрашиваю, я у Келлы, – рассмеялся черноволосый парень. Нинке шутка тоже понравилась. – Ефим Журавль. Норм. И близнецы рассмеялись. – Шутка за триста, – буркнул барабанщик. – Может, на выход? – спросил Арин, который до этого молчал – смотрел лишь внимательно на Антона и Катю. Вид у него, как и всегда, был спокойным, даже немного меланхоличным, и взгляд зеленых глаз ничего не выражал. Арина послушали, и вся компания двинулась к выходу. Впереди шагал Арин, следом за ним – Келла, который то и дело оборачивался на близнецов и Ниночку, как статный лебедь, плывущую между ними. Тот факт, что Журавль была выше братьев, их ничуть не смущал, и парни, явно чтобы раздразнить Келлу, флиртовали с ней. Катя и Антон, держась за руки, отставали ото всех, о чем-то тихо разговаривая. Однако в аэропорту возникли некоторые трудности. Как оказалось, некоторое количество поклонников творчества группы «На краю» узнали о том, что парни временно возвращаются в родной город, и решили устроить встречу. Хорошо еще, что они приехали немного позднее, находились еще на улице перед терминалом, и их вовремя заметил Арин, который шел впереди всей компании. Он и братья сделали широкий жест – решили отвлечь своих поклонников от Келлы и Кея, дабы те со своими вторыми половинами смогли беспрепятственно добраться до стоянки. Стоило Арину, Рэну и Филу оказаться на улице, как вся фанатская толпа бросилась к ним с радостными криками. А на других людей, в том числе, парней в капюшонах и темных очках, которых сопровождали две девушки, поклонники НК внимания не обращали. Келла, Кей, Катя и Нина короткими перебежками добежали до стоянки. Выдохнули все четверо только в красном «Жуке» Ниночки, который, едва сумки были погружены в багажник, резво сорвался с места. Водить машину блондинке нравилось все больше и больше. И получалось у нее это лихо. Усевшийся рядом с ней на переднее сиденье Келла не преминул заметить: – Ты прям как мужик, Королева. Приехала, встретила, увезла. И бита в багажнике, – вспомнилось ему. Они с Кеем биту заценили, когда грузили сумки в багажник. – Естественно. Я же не выхожу замуж, а женюсь, – фыркнула Нина. Ефим сначала не совсем понял, что она имеет в виду, а когда Катя и Антон рассмеялись с заднего сиденья, до него дошло, и он принялся самозабвенно ругаться с девушкой. – Не захлопнешься – я тебя высажу, – пригрозила Журавль. Келла рассердился. – Келла, а почему ты покрасил волосы? – пытаясь разрядить атмосферу, спросила Катя. Но лучше бы она этого не делала, потому что теперь в разговор вмешался обнимающий Катю Кей: – Боится гнева родительского, – сказал он смиренно. – Примерный сынок. Кем ты там работаешь в Германии? Ведущим инженером? – явно издевался Антон, хотя голос его при этом был елейным. – Неужели твои родители верят, что ты инженер? – весело поинтересовалась Нинка. – Ты же тупой. Слепа родительская любовь, воистину. – Достали! Заткнитесь! – рявкнул ударник. Кей внял его совету – они с Катей целовались, не замечая, как мрачно посматривает в зеркало заднего вида Нина.