А после, когда кухня наполнилась ароматными запахами, они ужинали вдвоем, сидя друг напротив друга. К сожалению – или к счастью – в квартире больше никого не было. Отец Кати уехал в Мадрид, куда переместилась его персональная выставка, дядя работал в своей студии над платьем Нины – ее подруги, а сестра, брат и его девушка ушли в кино. – Ты здорово готовишь, – сказал Кирилл, чувствуя, насколько был голоден – в последний раз ел в самолете. – Спасибо, – улыбнулась она. – Раньше готовка казалась мне скучной обязанностью. А теперь это для меня – своего рода творчество. И иногда я думаю – как было бы здорово иметь свое небольшое кафе. – Хочешь, я подарю тебе кафе? – вдруг спросил Кирилл, сам не зная, зачем. Глаза у девушки округлились. – С ума сошел? – только и спросила она. – Я пошутил, – заявил Кирилл, прежде чем Катя не выдала гневную тираду, – я скупой и вообще не люблю, когда чужие мечты исполняются. Сказано это было таким тоном, что Катя не могла не улыбнуться. И они продолжили ужинать, болтая. Она была такая милая, забавная, домашняя и одновременно притягательная, что Кирилл не мог отвести от нее взгляд, и в какой-то момент понял даже, что с трудом сохраняет образ друга. Ему хотелось коснуться девушки, погладить по темным густым волосам, может быть, даже поцеловать – но не как тогда, мимолетом срывая поцелуй с губ плачущей девчонки. Ему странно было наблюдать за самим собой – вроде бы не так давно, еще несколько месяцев назад, Катя была лишь объектом для этакого внутреннего исследования. И ему было интересно – как же так? Почему они с Кеем вместе? Наверняка для Кея эта девушка – очередное развлечение. А для нее самой Кей – звезда, упавшая в руки, проводник из мира обыденного в мир сказки. Но Кирилл оказался не прав – между Кеем и Катей действительно существовала крепкая связь. В первую очередь – эмоциональная. Они так смотрели друг на друга при встрече, что Кирилл начинал подозревать, что он ошибался, думая, будто она – лишь игрушка Тропинина. А потом, при общении с Катей, все больше и больше убеждался в этом. Они любили друг друга. Но если Катя смогла сделать счастливым Кея, то почему бы ей не сделать счастливым его? Он ничем не хуже. Он лучше, верно? Это он открыл миру Кея. Подарил миру его голос и его музыку. Разрешил миру, наслаждаясь, стоять на самом краю и слушать. И Кей должен отплатить за это. Создание не должно иметь больше, нежели создатель. Эта мысль так прочно засела в голове Кирилла еще после знакомства с Катей, что он решил – не оставит ее в покое. Поймет, что действительно происходит между ней и Тропининым. Чем она привлекает его? Что он нашел в ней? Кирилл стал писать Кате по Интернету, желая стать ей другом и зная при этом, что напор ни к чему не приведет. Он был осторожен, но последователен – давал ей время привыкнуть к себе, прекрасно понимая: любые чувства – это привязанность, и если он сможет заставить ее привыкнуть к нему, то половина дела будет сделана. Ни к чему не обязывающие переписки стали приятными беседами. Смайлы были заменены откровениями. И Катя действительно стала считать его другом. Кирилл умел быть терпеливым, умел выжидать и шаг за шагом добиваться того, чего хочет. А вот человек, который нанял Весту, – ту девчонку в зеленом пальто, которую он тогда поймал около отеля, особой терпеливостью не отличался. Кириллу вообще показалось, что этот человек знаком с одной из форм безумия, и это ужасно его веселило. Тогда, полгода назад, Веста действительно свела его с тем, кто хотел знать, что происходит в жизни Кати, и Кирилл, не открывая, конечно, свою личность, предложил некоторое сотрудничество. Информация в обмен на информацию – чем не забавная стратегия в игре? Он получил осторожное согласие, но попросил не предпринимать никаких активных действий – чтобы никого не спугнуть. Что Кирилл хотел больше – стать счастливым с девушкой, которая могла подарить любовь такому, как он, или поиграть с Антоном Тропининым, он и сам не знал. Все это так тесно переплелось, что Кирилл даже начал ощущать себя злодеем. И ему это нравилось. Из квартиры Кати он уходил с сожалением, не забыв, правда, перед уходом подмигнуть тотему семьи Радовых – Чуне. Творчество Томаса его забавляло. – Надеюсь, он не подмигнул тебе в ответ, – сказала Катя. – А то иногда мне кажется, что он жив. – Если бы ваш Чуня подмигнул мне, я бы убегал из твоей квартиры, размахивая руками и голося на всю улицу, – ухмыльнулся Кирилл, застегивая темно-зеленую ветровку. – Я была рада увидеть тебя, – сказала Катя. В ее голосе была искренность. – Я тоже, – не менее искренне отвечал Кирилл. – Мы ведь еще увидимся? Он знал, что сейчас у Кати много дел, но не мог не спросить этого. Должен был. – Ты ведь будешь на Ниночкиной свадьбе? – спросила девушка. – Буду, – ухмыльнулся Кирилл. – Значит, увидимся там. Ты снова будешь с бородой? Или переоденешься в женщину? – вспомнила Катя осенние события. – Как знать, – загадочно отвечал Кирилл. – Буду ходить в маске Скруджа Макдака. Ну, все, я пошел. Увидимся, дружище, – и он протянул Кате руку – как другу. Она пожала ее, а Кирилл, изловчившись, вдруг поднес ее ладонь к губам и поцеловал. И тут же демонстративно вытер губы о рукав, застав возмутившуюся было Катю, рассмеяться. Они распрощались, и он, натянув на голову капюшон, по лестнице сбежал вниз. Там его уже ждало такси, заранее вызванное Катей. * * * По ночному городу: и по центральным кварталам, и по отдаленным районам Кирилл ездил часа два, глядя на сверкающие вереницы огней. И одна мысль не давала ему покоя. Неужели он прошел мимо нужного указателя шесть лет назад? Может быть, именно Катя должна была стать той, с которой он смог бы стать счастливым – как Кей сейчас? И может ли он забрать свое сейчас? Сможет. Обязательно сможет. Он ведь – оригинал, а не копия. Вдоволь насладившись ночными видами города, Кирилл, наконец, сказал водителю ехать в отель, в котором остановился, а сам достал наушники и включил новый клип «На краю», вышедший на днях. Клип был черно-белым, абсурдным, жестоким, натуралистичным, без особого сюжета, но цеплял. Быстро сменяющиеся кадры были построены так, что от них было сложно оторвать взгляд, и было понятно, почему видео в Интернете набрало такое большое количество просмотров. Музыканты НК в гриме превращались то в очеловеченных монстров, то ли в людей, которые становились чудовищами, а музыка была хлесткая и дерзкая, и только в вокале слышалась горечь, перебивающая веру. Ад, который в кармане живет, проснулся. Заверещал. Потребовал жертву во славу мрачных земель. Несколько капель – и ад послушно заткнулся. А ты закричал. Вчера еще только звездою светился апрель. А сегодня в глазах лишь немое кино октября И листья во рту. Догнивает последний и мощный оплот Безумной надежды. А вера в себя Исчезла. Тону В могиле из сумрачных грозовых нот… И нет мне покоя. Я проклял безудержный час… На этом, как назло, планшет Кирилла завис, хотя песню он все-таки слышал, и не раз. И знал, что текст был написан Арином, а не Кеем и исполнен последним на двух языках. Он был в курсе, как долго мучился со своей партией Рэн, и что Келла хотел играть по-своему, не слушая бас-гитариста, и они с трудом пришли к общему знаменателю, чтобы ритм-секция получилась звучной, а единственный, кто не косячил, – Фил. Он все знал о группе со звучным названием «На краю». Только они не знали, кто был их продюсером. Человеком, который сделал их знаменитыми. Но, возможно, однажды – или скоро? – они узнают об этом.