20. Рафис: Холодное блюдо Окажись Ноэмия мужиком (а такое тоже изначально не исключалось, мало ли!), я бы просто от души набил ему рожу. Женщин я не бью. Но этой вмажу по самолюбию: поматрошу, да и брошу! Почва была подготовлена ещё в ресторане на случай, если Чудная окажется той самой Чейс. Я тогда загадал, что если ошибусь в своих подозрениях, то попробую новый формат отношений. А нет, то как всегда будет, с одной лишь разницей: раньше мои однодневки тоже знали и принимали мои правила. Ноэмия этой честности не заслуживает. А играет она хорошо, профессионально. Как там в песне у Меладзе — «актриса непростого ремесла, ему единственно верна», так, вроде? На секунду задумался, а с кого она своих нагов и эльфов писала? Хотя нет, не хочу знать, кто эти лохи-друзья по несчастью. Если я что-то решаю, то сразу начинаю делать. Поэтому музыка уже играет, и Ноэмия поёт по моим нотам. Думаешь, что ты крутишь мной, соплячка? Ну-ну, думай, не сомневайся, мне именно это и нужно! О, как она мою руку гладит и тут же типа стесняется. А ко мне поедешь? Ха, кто бы сомневался! И такси тебе вызову на обратный путь, не самому же мотаться. Мать невовремя позвонила. Я зол, а она почувствует это и будет потом переживать зазря. Спросила, с кем я. Всё ещё ждёт, что я познакомлю её со своей женщиной. Это вряд ли. Баб полно, но ей я представлю лишь ту, в которой увижу мать своим детям. Извини, мама, это не тот случай. Приехали, поднимаемся в лифте. От её волос пахнет, как всегда — зелёными яблоками. Вкусно, так бы и сожрал, но с гнильцой фрукт оказался. Чудная заходит в квартиру и осматривается. У меня просторно, большая квадратная кухня в черно-белых тонах, панорамное двойное окно. В углу — овальный стеклянный стол и чёрные стулья. За чистотой я слежу, да и посудомойка с программируемым роботом-пылесосом в этом помогают. Выкладываю купленное на стол и поворачиваюсь к Наталье. А она прямо рядом, оказывается. Взгляд такой неуверенный. Буду приручать. — Иди сюда, — обнимаю её, она обхватывает меня за пояс и прячет лицо на груди. — Всё хорошо? Чувствую, как она кивает головой. Несмотря ни на что, меня всё равно к ней тянет. И это бесит. Её пальцы цепляются за мою рубашку на спине, словно она не хочет меня отпускать. Если я поцелую её сейчас, она меня не остановит. Не сможет. Так, мне нужен тайм-аут. — Я в душ освежиться, буду через пять минут, окей? Это похоже на бегство. Это оно и есть. Какого черта я просто не пользуюсь доступным с этой чокнутой? Она — Ноэмия Чейс. Она пользуется мной. Завтра я наверняка прочитаю сцену обнимашек на кухне в её книжонке. А потом горстка её ридеров будут обсуждать, какой же Раф нахал, руки распустил. Ну-ка ещё раз по морде лица ему залепить. Можно дважды. А другая часть — пускать слюни: «А Арина останется на ночь у Рафа? Горяченькое будет?» С кого она писала горяченьких ушастых эльфов, а? Сколько претендентов на роль очередного лоха кастинг через неё проходили? А у меня кто был в конкурентах на позорную роль обложки? Какие плечи там были — «косая сажень»? Это просто трындец. Вроде, «восемнадцать плюс» она не пишет. И то ладно... Нет, на самом деле ни фига не «ладно», меня просто колбасит от желания вытрясти из неё всю правду! Включил воду и встал под душ. Сбавил градус. Месть — это блюдо, которое подают холодным. Чудная нашла на моей кухне тарелки и приборы, накрыла стол, подогрела еду. В меню из супермаркета — салат оливье, салат из крабовых палочек, куриные грудки с грибами и рисом. Ничего необычного. Необычна девчонка на моей кухне. Она стоит спиной ко мне, в ушах наушники, смартфон торчит в заднем кармане голубых джинсов. Отвожу взгляд от её задницы, мне нужно всё моё хладнокровие. В наушниках видимо какая-то музыка, так как Чудная чего-то попискивает, ритмично шлепая ступнями в розовых носках и время от времени покачивая корпусом. Подхожу сзади. Она режет хлеб, поэтому первым делом я обездвиживаю руку с ножом. Наталья вздрагивает, но тут же расслабляется. — Ты меня напугал! — Извини, — кладу вторую руку ей на живот, целую её в висок. Вижу, как краснеют её щеки, но она не отталкивает меня. Это наводит на соответствующие выводы, но я ведь что-то подобное и ожидал. Вспоминаю визуализации её предыдущих главных мужских героев, все — красавцы с кубиками пресса, губа не дура! Розовая такая, аккуратная губа, без грамма косметики, чуть влажная... Стоп! С усилием переключаюсь. — Пахнет вкусно! Сажусь за стол, и Чудная устраивается напротив. Некоторое время мы едим, обмениваясь репликами о том о сём, как в ресторане у Грега. Я уже знал и о её всеядности в музыке, и о том, что её родители живут в маленьком городке в области, у неё нет братьев или сестёр. Странно, её героини каждый раз из больших дружных семейств, что бы это значило? — Чай будешь? — Она кивает, а я наполняю водой электрочайник, достаю ассорти чайных пакетиков и пачку овсяного печенья. Мы вместе убираем грязные тарелки в посудомойку. Я наливаю кипяток в чашки, и мы возвращаемся за стол. — Надо было купить что-нибудь другое к чаю, извини, я редко принимаю гостей. Она улыбается, пожимая плечами, и говорит : — Как-нибудь я испеку тебе домашнее овсяное печенье, раз ты его любишь. Смотрю на неё пристально, поднимаю брови, но ничего не говорю. Пусть конкретно изъясняется! Наталья начинает ерзать, разглаживая пальцами белый квадратик бумажной салфетки. Ну, окей, помогу броситься в омут. Отодвигаю стул от стола, зову, протягивая руку. — Иди ко мне. Слежу за её реакцией. На кухне становится совсем тихо. За окном — поздний вечер. Мы наедине. Вижу, как осознание приходит к ней. Вижу, как её пальцы начинают подрагивать. Взгляд срывается на цифры электронных часов на микроволновке. — Вызови мне такси, пожалуйста. — Трусиха! — Раф... я... Встаю, и обойдя стол заставляю её подняться мне навстречу. Присаживаюсь на узкий подоконник, широко расставив ноги, и беру её в кольцо, сцепив руки у неё на пояснице. Наши глаза на одном уровне. — Что ты хотела мне сказать, Наташа? Она смотрит куда угодно, но не в лицо, наконец, её взгляд останавливается на верхних пуговицах моей рубашки. Её руки перестают пытаться расцепить мои и нерешительно ложатся мне на плечи, не отталкивая, но ставя хрупкий барьер. — Я думала о том, что ты говорил в ресторане. — И? — Ну, про то, чтобы дать нам шанс... — И? — Я должна тебе кое в чём признаться. Да неужели?! Признание от Ноэмии Чейс? Или всё же от Чудилы? С тех пор, как я узнал о её двуличности, я даже в мыслях не могу её назвать этим ласковым прозвищем. Может, всё же проснулась её совесть, а вдруг! — Я очень ценю честность, это основа любых отношений. Я слушаю тебя, Наташа. — Ты тоже мне нравишься. И ещё, я доверяю тебе. Просто ты такой... ну... такой... — Какой? — поглаживаю её спину, не позволяя себе большего. — Ты яркий, притягательный, настоящий. — Спасибо. Если мы нравимся друг другу, тогда в чём проблема? — Во мне. Я... Блин, да как такое тебе сказать... — Я всё знаю. Просто скажи это. Мои слова повисают между нами, но реакция Чудилы сбивает меня с толку. Я не вижу чувства вины. Не слышу оправданий. Что с ней не так?! Вместо этого, она прячет лицо у меня на груди, я же сдерживаюсь из последних сил, чтобы не начать орать на неё, какого чёрта?! Слышу её тихие слова и забываю, как дышать. Эта женщина — клубок лжи, как выцепить в нём хоть слово правды? — Это настолько очевидно, да? Я никогда не встречалась с мужчиной, Рафис. Ты уверен, что всё ещё хочешь называть меня своей девушкой? Поднимаю её подбородок и накрываю её губы жадным поцелуем. В конце концов, есть только один способ проверить. 21. Аленький цветочек — Ты уверен, что всё ещё хочешь называть меня своей девушкой? Боже, я всё же сказала это.