– Здорово. Что за срочные дела? – Мне нужна твоя помощь. – В чем? – спросил майор Шехонин правой половиной рта, ибо в левой уже торчала прикуриваемая сигарета. – Дай мне тоже, – попросил Вася, но отец глянул так, будто из табельного оружия пальнул. – Х*р тебе, а не сигарета! Не вздумай в эту *** привычку впрячься! Х*р соскочишь потом! Поздновато для нравоучений, – скучливо подумал Вася. – Что за помощь-то? – повторил вопрос отец. – Надо про одного мужика разузнать. – Какого? – Родин. Алексей. – Серьезно? Про Алёшку? Он вернулся, что ли? А чего тебе от него надо-то? – Ты его знаешь? – Знакомы. Нормальный мужик. Мне бы такой пригодился в отделе… так в чем вопрос-то? – Он женат, – сумрачно буркнул Вася. – И что? – На молодой девчонке, лет двадцати. Я… хочу узнать, это правда? Отец, видимо, вдохнул дым не в то горло – закашлялся. – В каком смысле? – Ну, брак настоящий? – А какой еще бывает? Ты, Васек, чего-то не того городишь. Чушь какую-то. Чего надо-то тебе? – Мне… нравится эта девушка, я хочу с ней… общаться. – А Алёшка ревнует? Ну, это понятно… – Да что понятно? Нахрен он ей сдался, старый пень? Да и не похожи они на… пару. Можешь узнать по своим каналам… ну, правда это или нет? – Ты, сынок, ё…ся, похоже. Чё ты пристал к людям? Девок тебе мало? – Да ты пойми, она же особенная... Отец засмеялся, а потом снова закашлялся и долго не мог отдышаться. – Поверь мне, парень, они все – все, как одна, особенными кажутся. Ну, в смысле, каждый раз, как влюбляешься. А когда женишься и проживешь пару лет, а пуще того ребенка заведешь – везде одно и то же д*рьмо. Сынок, все бабы под одну гребенку сделаны. Бери любую, ничего не потеряешь. В этих словах слышалась горечь целой напрасно прожитой жизни, но Васю они все равно не впечатлили. Даже если отец прав, сейчас ему нужна только одна – это дело принципа. Может, она и не особенная, на самом деле, но помять хочется именно ее. Отец, видно, не хочет ввязываться – пора начинать давить на жалость. – Ну ладно, – безнадежно вздохнул Вася. – Не хочешь – не надо. Сам разберусь. Всегда разбирался и теперь как-нибудь справлюсь. Важно было не допустить осуждающих интонаций в голосе – только печальные. И метод, как всегда, сработал безупречно. – Конечно, навести справки – оно бы можно… мне такие люди нужны… В душе у Васи затеплилась надежда. Он думал, что отец просто через паспортный стол проверит, но пусть своими глазами убедится – так точнее. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Лаадно, – протянул отец, притушивая сигарету об забор, – поговорю я с ним, так и быть, но ты мою встречную просьбу знаешь... Вася недовольно засопел: он, хоть убей, не понимал, зачем отцу понадобилось, чтобы его дети от первого и от второго брака дружили меж собой. А 17-летняя Томка была, к тому же, не бог весть как умна и приятна в общении. Словом, довольно глупая и капризная девочка-подросток. К полному отсутствию братских чувств у Васи примешивалась ревность к отцу и презрение к живущей на всем готовом принцессе, тогда как самому Васе приходилось даже в школе подрабатывать, чтобы удовлетворять все свои потребности. Батя, конечно, платил алименты, но мать считала неразумным тратить эти деньги на игрушки и развлечения. А иметь Плейстейшен и мотоцикл очень хотелось, как и ходить на дискотеку и угощать там девчонок хорошо расслабляющими коктейлями. В общем, сестру Вася не любил, но ради аферы с Надей разок можно повидаться... * * * Таню оказалось непросто расшевелить, но немного расслабившись, она превратилась в очень милую и улыбчивую девчонку. Баба Зина тоже смотрела на нее с улыбкой, как бы благословляя их с Надей дружбу. Интересно, отчего такие благополучные с виду люди, как Лиза, порой обозляются и становятся жестокими. А у кого-то ничегошеньки нет, даже спортивные штаны купить не на что, а они остаются добрыми и порядочными... Конечно, бывает и наоборот, но, из Надиного опыта, главными злодеями и мучителями в коллективе обычно становились именно обеспеченные люди, а бедные незаслуженно страдали. Таня, впрочем, однажды приоткрыла завесу тайны над сложившейся конкретно в их бывшем классе ситуацией: – Лиза, уж и не помню сколько лет, сохнет по Васе, но ему она не интересна. Точно не знаю, но вроде они немножко встречались в одиннадцатом классе, а потом она ему быстро надоела, и он ее бросил. – Интересно... – пробормотала Надя, вспомнив Лизино предупреждение относительно Васи, но развивать эту тему не стала: она страсть как не любила копаться в чужом грязном белье. – Честно говоря, я не понимаю, чем уж он ее так покорил. Я не заметила в нем ни особенно привлекательной внешности, ни развитого интеллекта... – Ну конечно, – добродушно усмехнулась Таня, – у вас там в столицах, наверное, каждый второй – Альберт Эйнштейн, а у нас народ попроще... – Да не скажи, вообще-то, и в Москве обычные мальчишки. Еще неизвестно, что хуже – провинциальное образование или изобилие гаджетов с безлимитным интернетом... – А внешность для мужчины не имеет вообще никакого значения, – сказала Таня с уверенностью знатока. – Если только он более или менее мужественно выглядит. Ну, высокий, там, не слишком тощий – хотя и это не так уж важно, был бы характер... – И какой у Васи характер? – По всему выходит, что мужской. Он ведь даже работает с 16-ти лет! Надя в ответ только равнодушно пожала плечами: уж ей-то было с чем сравнивать все внешние и внутренние Васины качества. Он и в подметки не годился Алёше, и единственным пунктом, по которому ее муж проигрывал однокласснику, было его упорное нежелание видеть в ней вполне взрослую личность, способную трезво оценивать свои чувства, и права, и возможности. Наде страшно, до боли, до умопомрачения хотелось Алёшиных прикосновений. Его объятия и поцелуи сводили ее с ума, и она жаждала их, даже несмотря на то, что сразу после муж всякий раз сбегал, оставляя ее собирать осколки разбитого сердца. Даже так было лучше, чем томиться вдали от него – быть на расстоянии вытянутой руки и не сметь дотронуться... Алёша-Алёша, что же ты делаешь с несчастной влюбленной девочкой? Зачем мучаешь ее? Глупо и жестоко... Надя не понимала, как он сам к ней относится. Он ни разу не сказал, что она ему неприятна, что он не испытывает к ней ничего, кроме чувства долга. Говорил только, что нельзя, что совесть не позволяет (пропади она пропадом, эта совесть!), и в то же время иногда обнимал так горячо, а как целовал – от одного воспоминания голова кружится! С какой целью он ее терзает, если и сам испытывает к ней нежные чувства, Надя не понимала. Может быть, это просто реакция мужского организма на прикосновение к женскому телу? Ох, как же тяжело, когда не разбираешься во всех этих тонкостях! Сейчас Надя всерьез жалела, что никогда толком не встречалась с мальчиками... Вечером 4го сентября к Алёше в гости внезапно пришел немолодой, но очень важный и серьезный мужчина с сединой на висках и усах. Он был с почтением приглашен к ужину, однако наотрез отказался и увел хозяина на внутренний двор для приватного разговора. После этой беседы Алёша стал мрачен и задумчив, а потом пришла Надина очередь разговаривать с ним наедине. – Это был отец твоего поклонника, – сказал он, внимательно следя за ее реакцией. – Борис Федорович Шехонин. – В самом деле? – Надя была удивлена подобным визитом, но не испытывала ничего, кроме легкого праздного любопытства. Заметив это, Алёша как будто немного расслабился: – Он предложил мне работу. В своем отделе. Говорит, ему нужны такие, как я. – И что ты думаешь об этом? – Я не знаю, – вздохнул Алёша. Надино сердце подпрыгнуло в груди: он советуется с ней как с близким человеком, как с женой! Жаль, что она не может дать ему никакого дельного совета, но сам факт этого доверительного разговора прямо-таки окрылял ее. Алёша сказал: – Работа в полиции – это... очень непростой труд. Есть, конечно, сходство с армией, но и свои нюансы. Это одна из тех профессий, которые очень сильно меняют человека. Наде не хотелось, чтобы Алёша менялся: она любила его именно таким, как он есть – каждую особенность, каждую черту характера, мировоззрение и привычки. – Тогда... может быть, стоит отказаться? – осторожно предложила она. Но он тут же принялся спорить: – Скоро закончится стройка, или, по крайней мере, ее придется прекратить на зиму. А мужчина, сидящий дома без дела – это удручающее зрелище. Да я просто этого не умею... – Тогда, может быть, можно найти другую работу? – Ее тут не очень широкий выбор... Надо еще подумать... – Я уверена, что ты примешь правильное решение, – тихо сказала Надя, а потом не удержалась и поцеловала мужа в щеку. И чтобы он не успел сделать ей выговор, сразу быстро убежала в дом. * * *