— Понятно, а вы — вы утверждаете, что при звонке в банк вас заверили, будто сигнала от товарища Шварца не поступало? — начальник повернулся к Марку Леонидовичу, продолжающему играть в гляделки со своим шефом. Уж не знаю, кем мент был до того, как возглавил ростовскую милицию, но в нынешней роли у него получалось довольно складно. Вопросы задавал правильные, по делу, не будь он таким козлом, я бы сказал, что это вполне себе уровень. — Ну-у-у, я не могу ничего утверждать, Ефим Альбертович правильно подметил, что тяжело что-то запоминать, когда… — Марк Леонидович, уважаемый, — прервал его я. — Предполагаю, что за дачу заведомо ложных показаний предусмотрена уголовная ответственность. Ведь речь о советских деньгах идет. Банкир аж поперхнулся от этих слов. К моему удивлению, второй банкир, заслышав про дачу ложных показаний, поднял руку и, получив кивок от милиционера, заговорил. — Вы извините, Ефим Альбертович, но вы точно не могли звонить по этому телефону, — осторожно заговорил он. — Я с утра проверял связь, согласно инструкции, и обнаружил его неисправность, о чем вам не успел сообщить, как и не установил причину неисправности. — Так почему же ты сразу не сказали, Иосиф Бенедиктович! — вновь попытался выкрутиться Шварц. — Это ведь поломка, которая требует оперативного вмешательства специалистов. Тот в ответ только плечами пожал. — Так что же вас по пустякам отвлекать, банк не работает, активы арестованы, а этот телефон, — Иосиф Бенедиктович кивнул на сломанный аппарат. — Для звонков наших клиентов, которых у нас уже и не осталось… а вот второй аппарат — прямая линия с руководством. Наверное, с него вы и звонили. Уж не знаю, хотел ли этот Йося помочь своему шефу, как по мне, так он его еще глубже закопал. Но Шварц сдаваться не собирался. — Полагаю, раз у вас есть какие-то подозрения в мой адрес, господа милиционеры, я буду ждать вызова в участок! И там на холодную голову напишу самое подробное объяснение произошедшего. Я, однако, был готов перейти к следующему этапу этого занимательного разговора, что и сделал. — Как мы видим, товарищи милиционеры, шнур на телефоне не оборван, а отрезан, — я снова приподнял провод, показывая места повреждения, работали явно лезвием. — По характеру повреждений предположу, что резали ножом, а присутствие колюще-режущих предметов в банке — под строжайшим запретом. Верно говорю? Я посмотрел на бледного охранника, который, поняв, что вопрос задан ему, с трудом, но кивнул, подтверждая мои слова. Шварц, замерев, облизывал губы, дожидаясь продолжения. — А значит, нож, которым обрезали шнур, принадлежит преступнику. И на нем обязательно останутся отпечатки пальцев преступника, — произнося всё это, я оглядывал стойку, даже заглянул под нее и немного картинно пожал плечами. — Поскольку орудия преступления на месте нет, то предположу, что оно находится у преступника. Прямо сейчас. Начальник кивнул на труп. — Обыщите. Два мента молча направились к телу, сняли занавеску, под которой я ее спрятал от Вариных глаз, и начали обыск трупа. Я молча наблюдал за происходящим, прекрасно понимая, что милиционеры и там ничего не найдут. По крайней мере, ножа которым резали провод, у убитого точно нет. Но пусть посмотрят, я тоже посмотрю, чтобы понять, на каком уровне у Ростовской милиции профессионализм в этот период становления. Несколько минут, пока шёл обыск тела преступника, висела тишина. Начальник молча дожидался результатов. Банкиры нервно замерли, будто их примагнитило к месту. Я воспользовался паузой и кивнул на охранника. Тот тяжело дышал. — Врача бы человеку вызвать. — Что с ним? — покосился начальник на охранника. — В руку попали, жить будет, но врачу надо показать. Начальник вернул взгляд на телефонный аппарат, видимо, думал позвонить, но вспомнив, что ни один, ни другой аппараты не работают, кашлянул в кулак. И смерил меня взглядом, как мне показалось, презрительно. — Разберёмся… я иногда думаю, Нафаня, тебе точно ли восемнадцать годков? — Есть сомнения? Мент хмыкнул: — Ты не обольщайся, вон тот труп ты ещё мне объяснишь. — Ни в коим случае, — в ответ я пожал плечами с совершенно невинным выражением лица. — Всенепременно объясню. Проблем с убийством в принципе быть не должно. Я действовал в рамках допустимой самообороны, есть свидетели. Уверен, что охранник и уборщица подтвердят это. Повесить на меня статью просто так вряд ли выйдет. Хотя рассчитывать на объективность вряд ли приходится, и нужно оставаться начеку. Что до профессионализма ментов, им тут и не пахло. Ребята не боялись наследить, работали так, как будто не имеют ни малейшего представления о процессе. Но зато чего у них было не отнять, так это старания. Обыскивали они со всей тщательностью. — Нет ничего, — закончив лазить по карманам, сообщили парни. — Конечно, нет! — оживился Шварц и, видимо, подслушав наш разговор, резко переключился на охранника. — Товарищи, давайте, наконец, отложим разговоры, у нас человеку плохо, да и мне самому необходимо к врачу… ох… голова кружится. Играл банкир не хуже Мэла Гибсона, что есть, того не отнять. — Сёма, Аркаша, — позвал начальник подчинённых. — Быстро в участок, вызовите сюда врача, и вот этого, — он кивнул на меня. — Арестовать! — Основания? — я не сдвинулся с места. — Вы подозреваетесь в убийстве… вон того товарища! — указал мент на тело бандита. — Самооборона, — отрезал я. — Или мне, по-вашему, следовало дожидаться, пока меня самого убьют? — Это правда, — охранник поднял руку. — Я свидетель. Если бы пацан не выстрелил, то был бы мёртв. — И я, я тоже подтверждаю, — пискнула уборщица. — Он ведь… меня спас. — А я видел другое! — решил вставить свои пять копеек Шварц. — Он убил его! Марк Леонидович и Иосиф Бенедиктович подвердят, поэтому — трое против одного, арестовывайте его! А там уже разбирайтесь, самооборона это или нет. Начальник перевёл взгляд на банкиров, но те промолчали. Мент облизал пересохшие губы, крепко задумался. Я понимал, что ему и хочется, и колется, но оснований для ареста всё-таки нет. Да и, арестовав меня, он должен будет с этим что-то делать. Стряпать бумажки и нарушать закон ему явно не хотелось. Потому подумать ему пришлось крепко. Хотелось облегчить непростую задачку начальника, да и двое его подручных уже подступились ко мне с обеих сторон, готовясь паковать. Ждали только окончательного слова. — Что ты в таком случае делал в банке, сможешь объяснить? — зашипел начальник. Я мог ответить, рассказать про самогон и мастера Лившица, но — своих не подставляю. Поэтому, на всякий случай вскинув руки, я пропел медовым голоском. — Вы лучше у товарища Шварца спросите, зачем самогон понадобился его дружкам. Ах да, мне кажется, что я видел предмет, похожий на нож, его в руках. Прошу проверить, пока он его не припрятал. Все трое мигом перевели на банкира взгляд. Тот возился с переносицей, изображая жуткую боль, которая, вполне возможно, и вправду его мучила. Но, заслышав эти слова, Шварц вздрогнул и медленно опустил руки. Он понял. Я тоже все давно понял — ещё тогда, когда увидел на руке Шварца порез. Ломали ему нос, прикладом по голове били — это да, ну а где же он порезался? Это и натолкнуло меня на теорию. Что ж, пан или пропал. Не знаю, как бы отреагировали милиционеры на мою просьбу, но у банкира дрогнули ноги. И он, не долго думая, дал деру, хорошо понимая, чем грозит арест. — А ну стоять! Ага, как же. Шварц, несмотря на свою немалую комплекцию, кинулся наутек так шустро так, что только пятки засверкали. Милиция бросилась за ним. Ну а я, понимая, что ареста мне теперь не удастся избежать, выбрал единственно верное решение — валить, пока ходят пароходы. Второго шанса точно не будет. Глава 20 Денек сегодня выдался сложным, а потому на работе пришлось задержаться больше, чем я планировал изначально. Потому к Лившицу я вернулся ближе к вечеру, прокручивая в голове, как объясняться с владельцем, где я все это время пропадал. Тот, грешным делом мог заподозрить меня в попытке увильнуть с деньгами, вырученными за самогон. В чём меня сегодня только не подозревали! В заведении был народ, и немало — мужики, возившиеся с храмом, решили оттянуться после трудового дня и выпивали. Дым внутри стоял коромыслом. Работяги отрывались от души. Но, надо сказать, отдыхал народ культурно. Хотя — время ещё не ночное, лиха беда начало. Я покосился в угол заведения, где возле стола собралась куча народа. Играли в карты, судя по всему, на деньги — эмоции кипели нешуточные. — Епрст! — всплеснул руками работяга, видимо проигравшись. Гулко выдохнув, он поднялся из-за стола, уступая место другому работяге, который собрал колоду и начал сдачу. Вот говорят, что карты — зло, и их следует запретить. Соглашусь, потому что карты не бадминтон, можно так проиграться, что сам рад не будешь. Но справедливости ради, какие еще есть развлечения у простого мужика, чтобы переключиться от работы? Да никаких — на футбол не сходишь, Соловьева не посмотришь по ящику, и даже дурацких видео из интернета, тех тоже нет. Тоска смертная. С этими мыслями я прошел через зал к стойке. Лившиц протирал салфеткой кружки, слушал любимый граммофон и в целом выглядел беззаботно, изредка отвлекаясь на заказы. И даже увидев меня, только скользнул по мне взглядом и продолжил возиться с кружками. Я подошел к стойке, положил авоську, а рядом — вырученные за продажу самогона средства. Хозяин отложил кружку, убрал деньги в карман, прежде пересчитав все до купюры, не потому, что не верил мне, а потому что у такого типа людей деньги любят счет. Следом внушительно кивнул. — Слышал, у тебя были сложности? — поинтересовался он с невозмутимым выражением лица, как будто спрашивал, какая на улице погода. Я уже давно заготовил легенду, которую планировал рассказать, но вопрос Лившица меня определенно удивил. Знает, не знает? Или пытается меня на крючок посадить? Видя, что я колеблюсь, хозяин решил уточнить вопрос. — В банке. Я как раз планировать заверить Лившица, что все прошло гладко и удачно, а задержался, потому что одного заказчика пришлось подождать чуть дольше, но его вопрос заставил меня проглотить заготовленные слова. Неплохая осведомленность, учитывая, что у хозяина ни интернета, ни толком телефонов нет. С другой стороны, мне ведь сразу было понятно, что мужик не простой. — Ничего серьезного, проблем не будет, — в итоге заверил я, чуть поразмыслив. Вмешивать сюда хозяина вряд ли стоило. Скорее всего, тема с банком постепенно осядет и уляжется. Менты, может, и будут меня искать, но у них помимо Нафани дел выше крыши, что ни минута, то в Ростове случается преступление. А «киношники» — наверняка залетные гастролеры, раз засветив лица (а по-другому их задумку было не провернуть, какая же съемочная группа пойдёт на площадку в масках), они больше не станут выходить на дело в том же городе — слишком рискованно. — У меня-то, может, и не будет, а у тебя? — Лившиц наконец поднял глаза от кружки и впился в меня взглядом. — Ты хоть понимаешь, в какие неприятности вляпался, Нафаня? О-па, вот и мое прозвище «слил», хотя сам я его хозяину не называл. А ведь еще с утра, когда он заявил об интересе к моей персоне, стало понятно, что он хорошо знает, как зовут паренька, работающего у него простым доставщиком. Я взвесил, стоит ли начинать сейчас разговор и что мне это даст. Подумав несколько растянувшихся секунд, только покачал головой. — Понимаю, но справлюсь сам, товарищ Лившиц. Спасибо за ваше беспокойство. Хозяин кивнул, помолчал, видимо, тоже раздумывая, как реагировать на мои слова.