— Открывай! — рявкнул командный голос. — Накося выкуси, сука! — Бекк фигу показал невидимому собеседнику. — Сам сука! Сдавайся! — Нам пора! — шепнул Бекк. Не успели они шагнуть вглубь павильона, как услышали тихую музыку. Причем каждый свою. Вершинин-органную музыку, настолько мощную, что его охватило благоговейное волнение, будто он на самом деле вошёл под своды огромной церкви, полной верующих глубоко религиозных людей. Он припомнил легенду, что когда в церкви играл Бах, то многие прихожане убегали в ужасе. Бекк-поп-музыку, некие дурацкие сентенции типа «Я на мотике, я на мотике, плывут розовые бегемотики». Сандра-рэп-исполнителя с сценическим псевдонимом Станок. — Нет, Палычу орган, он же у нас крутой! А мне песенку про розового бегемотика! — возмутился Бекк. — Сейчас тебя не это должно волновать! — возразил Вершинин. — Странно, что у каждого из нас мелодия своя! Платформа пытается нас разделить! — Предлагаешь нам за руки взяться? — усмехнулся Бекк. — Это не поможет! — серьезно ответил Вершинин. — Вот мы только что вошли. А кто может сказать, куда делась дверь? Путники обернулись. Сзади оказалась ровная стена. Откуда-то издалека доносились голоса бесплотно штурмующих ее людей. — Мы в ловушке! — вскричал Бекк, выхватывая пистолет. — В кого ты собрался стрелять? — возмутился Вершинин. — И главное зачем? Платформа только что спасла нас. Лежал бы сейчас на асфальте «с загибом руки за спину»! — Ну это еще вопрос! — гордо заявил Бекк. — Куча трупов выглядела бы не лучше! — отрезвил его Вершинин. Сандра тронула его за руку. — Там свет… странный! — Дискотека начинается! — проворчал Бекк. Друзья уже неоднократно встречались с творениями Пантанала. Капитаны никогда не пользовались излишествами, не отделывали свои здания янтарем или там платиной. Они действовали рационально, использовали материалы те, что были под рукой. Однако у них имелась одна фирменная фишка. Внутри их помещения оказывались гораздо просторнее, чем выглядели снаружи. Теперь путники стояли в конце длинного коридора, в конце он расширялся и оттуда лился поток разноцветного света. Платформа. Коридор перегораживал поток полупрозрачного вещества, беззвучно льющегося с потолка и исчезающего в полу, хотя никаких отверстий не было ни там, ни там. Бесконечный поток лился совершено беззвучно. Бекк ткнул пальцем и быстро отдернул руку. В потоке появилась воронка в размер пальца, но тут же рассосалась. Воронка висела неподвижно, хотя по логике должна была исчезнуть в полу вместе с движущимся потоком. — Палец сухой! — сообщил Бекк. За прозрачным потоком всполошено заиграли все цвета радуги. Они то расходились веером, то били строго параллельно, то сплетались в причудливые узлы. — Так выглядит чудо! — вырвалось у Вершинина. — Сейчас блевану! — сказала Сандра. Некоторое время они молча любовались спецэффектами. — Как в фантастическом рассказе сидели при включенном газе! — произнес Бекк. — Это ты к чему? — не понял Вершинин. — Я к тому, что мы стоим здесь целую вечность и боимся сделать шаг! Но кто-то должен! Вершинин понял слишком поздно. — Подожди, надо… Так и осталось неясным, что было надо. — Кто если не я? — с этими словами Бекк шагнул прямо в струящуюся занавесь. Платформа Бекка. Полицейских машин было семь. Чтобы не демаскировать группу захвата их оставили за крайним домом улицы. Штаб разместился в неприметном фургончике, также расположенном в отдалении от коттеджа, где укрылись террористы, взявшие заложников: четверых взрослых и одного ребенка. Над домом на большой высоте запустили квадрик. Картинка шла на экраны в фургоне. Бекк пытался анализировать картинку, чувствуя, что упускает что-то важное. Мне нужно пару минут, думал он, но у него не было и минуты. — Что здесь делает молодежь? Это слишком серьезное дело, его надо поручить спецназу МГБ! — куратор от федералов в камуфляжном комбинезоне уставился на него как солдат на вошь. Фамилия у куратора была Горюн. Лицо неприятное, с вывернутыми влажными губами. Бекк еще подумал тогда, какие неприятные типы служат в конторе, не зная, что сам отдаст МГБ все дальнейшие годы. К Бекку повернулся Сэм. Живой и здоровый. Пока еще. Бекку 20 лет и это его первое серьезное дело. Первое серьезное дело, которое он провалил. Вернее, провалили его все. И Сэм в том числе. Генерал-майор Семен Кабанов будет впоследствии направлен в Русский легион в Африку, где буде убит через год, а Бекк там же получит первое пулевое и ножевое ранения. Но это будет через год. А сейчас Сэм живой и здоровый бодро глядит на него. Слишком бодро для покойника. И заложники еще живы. Они же ничего не знают! — закричало все внутри Бекка. Пока еще лейтенанта Бекка. — Вы что-то хотели сказать, лейтенант? — заметил его волнение Сэм. — Нет, ничего! — ответил Бекк. — Тогда вам будет поручено ответственное задание! Прикроете объект с тыла! Со стороны Огурцовой улицы! Тут случилась нестыковка. В «прошлой» жизни от тоже «прикрывал», но это уже со стороны Сиреневой. — Никифоров! — вызвал Сэм. — Пойдешь старшим! Вперед выдвинулся лобастый бровастый мужик слегка за 30. О-па. Снова мимо. В прошлый раз был… Бекк так и не вспомнил его фамилии. Только позывной. Камень. Он так и отвечал по рации «Нормально. Всё тихо. Докладывает Камень». А в это время в доме втихаря как баранов резали заложников, а потом еще и полгруппы захвата положили. Вот тебе и нормально. Бекк по сути всю начальную провальную часть операции просидел на никому не нужной засаде на Сиреневой, и уже потом ворвался второй волной, более удачливой. Но и ему досталось на орехи. Так как непосредственные виновники почти все полегли, генералам надо было на кого-то свалить вину. Все детали провала все эти годы были у Бекка перед глазами, и, едва они покинули фургон, он решил поделиться со старшим. — Товарищ капитан… Бровастый повернулся к нему всем телом. — Слушай сюда, сынок! Рот открывать по моей команде! Что не так-получишь звезды! Вот сейчас это было обидно, подумал Бекк. Ему ничего не оставалось, как заткнуться. Они вышли из фургона и обойдя всю улицу, оказались на соседней. О-па. Еще нестыковочка. К объекту соседним домом шел коттедж номер 47. Все верно. Только Бекк прочел после операции кучу протоколов осмотра объекта и окрестностей, но нигде не упоминалась неприметная «лада», что тихо стояла припаркованной к забору. Странно. Здесь было не принято оставлять машины за забором. Рядом с домом 47 пустовала замечательная асфальтовая площадка.