— Ну не как красная пыль[13] или луноходы. Тут любитель нужен. — Что ты напел Гапонову? — Дал адреса нескольких барыг, чтоб отстал, но зуб даю, предупредил, что товар штучный, бумаги находят редко. — Почему Гапонов заговорил о бумагах именно с тобой? Пальгуев энергично выругался. — Наседка в аквариуме настучала! Я еще думал, чего бабайка базар завел про бумаги, вместо того, чтобы по делу дать расклад, ну и раззвонил как бажбан! — Ну и чего ты такого ему напел? — Да ниче особенного. Я и бумаги видел всего один раз! — Как они выглядят? Эти бумаги! — Как? — Дрозд изобразил мучительное раздумье. — Как обычная тетрадка! В желтой такой обложке! Я думал, что фуфло, а следак как услышал крышей и поехал! Где, грит, видел? Когда? — Сам бумаги читал? — А мне оно надо? — Зачем ему бумаги, он говорил? — Я ему не кум по душам разговаривать! Шебутаев одернул: — А ну поговори у меня! — И последний вопрос! — сказал я. — Кто покупает бумаги и как они за периметр вывозятся? Дрозд усмехнулся. — Ну начальник! Начни я вопросы задавать и академика изображать, сразу на перо поставят! Одним жмуром больше, одним меньше. Москва большая, помоек много! — И все-таки! Дрозд опасливо продолжил. Даже в здании МВД он чего-то боялся. — Наезжают жаверы, при котлах да ксивах. Не барахольщики, а жирные фраеры! Базарят, хорошие бабки за бумаги дают! * * * Когда Пальгуева увели, я спросил у Шебутаева: — Кто такой Мракобой? — Это местная легенда. Типа Эльдорадо для современных кладоискателей. В последнее время на рынке кипеж по поводу всего, что связано с Мракобоем! — сказал он. — Ходят слухи, что в самом начале войны, в период безвременья, много добра прилипло к его рукам, и он его надежно припрятал, а место указал в неких бумагах. Ведь тогда, после Конфликта, из Москвы много чего не успели вывезти. Банки, музеи остались без охраны. Сам я в его «наследство» не верю, слишком много времени прошло, почти 80 лет. Если что и было, давно к рукам прибрали. Странно, что такой серьезный следователь как Гапонов на это клюнул. — Гапонов никогда не упоминал Мракобоя? — Я бы удивился, если бы упомянул. Повторяю, он был серьезный чел. Я думаю, Пальгуев врет, цену себе набивает. — Пальгуев говорил про богатых покупателей этих бумаг. Это хоть правда? — Есть такое дело, — нехотя согласился опер. — Мутные фраера. — И это все, что можешь о них сказать? Неужели не хотелось разобраться? — А я не в частной лавочке работаю! — огрызнулся опер. — Сунулся было, так Наволоцкий настучал Тартаковскому, а тот по башке уже мне. Уволить обещал. — Имеет свой интерес? — Откуда мне знать. Я не УСБ! Походу, хоть Шебутаев говорил правду. Странно, что Гапонова заинтересовали какие-то спрятанные много лет назад деньги и золото. Но судя по всему, они его ОЧЕНЬ сильно заинтересовали, раз он пошел на служебный подлог и магнитофон выключал. И покупатели эти мутные. Мания какая-то. Или там были не только деньги? Поздний ужин. Я попал к себе в номер поздно, и желание было только одно-завалиться спать не раздеваясь. Поэтому на стук в дверь я не отреагировал, но дверь открыли без разрешения, я в запарке забыл ее запереть. — Так не годится! Надо кушать, Жак! — сказал Данлопп. Кроме него никто не мог ввалиться ко мне в номер. Надо же парадокс. Центр Москвы, вокруг целая армия соплеменников, а вошел ко мне единственный иностранец в округе. — Не хочу есть, Стэн! — Уверен? — Уверен, как и то что дважды два четыре! — А я могу в два счета доказать, что вся ваша математика ошибочна! — Ну ка! — оживился я. — И почему математика наша? Профессор протянул мне мою сброшенную рубаху и сказал: — Вся современная математика базируется на понятии нуль. Как известно нуль изобрели в Индии в 5 веке нашей эры! — Мне неизвестно! — буркнул я. — Индийцы назвали нуль «сунья», а арабы перевели как «сыфр». Отсюда и пошли цифры! — И что же тут неправильного? — Индийцы называли нуль пустотой, но получается если в пустоту добавить единицу, что получится? Пустота! Она ведь никуда не денется! — Ноль плюс единица — это единица! — угрюмо заявил я. — Об этом в арифметике за первый класс написано! — Аргумент! — с серьезным видом согласился Данлопп. — Я тебе больше скажу. На нуль у вас можно делить! На пустоту! Как можно делить на то, чего нет? Так у вас еще и получается бесконечность! Про бесконечность я тебе тоже могу сказать, что это также неправильное понятие! — Увольте! Не надо меня на ночь грузить! — взмолился я. — Я согласен отужинать с вами, пан философ! Философские вопросы Москвы. Они ужинали в непривычно пустой столовой с зевающими раздатчицами. — Вы так и не сказали, чем занимаетесь в Москве? Изучаете дислокацию наших военных? — спросил я. — Ваша дислокация отель Шератон! — ухмыльнулся профессор. — Меня интересует философия древней Москвы! Легенды и герои! Я насторожился. Еще один поклонник Мракобоя? Нереальная популярность у этого героя! Так и должны рассуждать все, не допущенные к тайнам Проекта. В Пантанале у меня не самый высокий допуск, да и то верно, допуск вынужденный, который офицеры отдела П выдали мне с большим скрипом, потому что не могли не выдать. Пока они в своих пыльных ангарах пытались изучать артефакты Капитанов, я столкнулся с инопланетной аппаратурой воочию. Да не с архивной, а действующей.