— Пока они что? Засунули петарду в горло жертвы и подожгли? — Но я никогда в этом не участвовал. Клянусь, я ничего не делал. Я понятия не имел. Я случайно увидел одну из их записей, где был парень в тележке из магазина. Это было ужасно. Он изо всех сил пытался выбраться оттуда, но у него не получилось, потому что он был пристегнут замком и… Черт возьми, это самое ужасное, что я когда-либо видел… Они толкнули тележку прямо на шоссе, где было полно машин, и вот к нему подъехал грузовик… — Теодор замолчал, все его тело сотрясалось от рыданий. Фабиану хотелось утешить его и сказать, что все будет хорошо. Время залечит все раны. Но он не произнес ни слова. Как будто кончились все слова, не было сил ни говорить, ни мыслить, ни чувствовать. — Они пригрозили, что втянут меня во все это, если я кому-нибудь расскажу. Папа, я клянусь. Я не хотел ни в чем участвовать, но у меня не было выбора, пришлось им помогать. Она потеряла цепочку с моим именем и, конечно же, моими отпечатками пальцев. — Кто? У кого была твоя цепочка? — Наконец-то он снова обрел способность думать. — Александра. Она участвовала в этом гребаном дерьме, и когда я это понял, то просто хотел убраться оттуда. Убежать и никогда больше не возвращаться. Но Хенрик, ее парень, не разрешил мне. Сказал, что я один из них, хочу я этого или нет. — А Дуня? Как она там оказалась? — Понятия не имею. Она появилась из ниоткуда, позвонила в дверь, когда мы были в доме у Александры. Я как раз только что посмотрел ту запись и не знал, что делать. — И что же вы сделали? — Спрятались и ждали, когда она уйдет. Мы, должно быть, просидели за диваном не меньше часа. Парадоксально, его сын так вырос, всего через несколько лет уже будет выше его самого. И в то же времяон убегает и прячется за диваном, совсем как маленький. — А пистолет? — Я получил его от Хенрика, когда должен был стоять на шухере в Хельсингёре. Вот тогда-то она и появилась снова. Понятия не имею, как она могла знать, что мы там будем. — Так ты дрался с Дуней? Теодор кивнул. Должно быть, она занималась этим расследованием. Вот почему она просила его помочь с именами некоторых жителей его квартала в Тогаборге. — Но, пап… — Теодор встретился с ним взглядом. — Мы ведь не обязаны говорить об этом маме, правда? Это же может просто остаться между нами? — Теодор, ты же понимаешь, что так не пойдет. — Фабиан старался казаться спокойнее, чем был на самом деле. — Конечно, мы должны ей сказать. Кроме того, мы должны как можно скорее связаться с датской полицией и сделать заявление. — Какое заявление? Зачем? — Теодор становился все бледнее. — Чтобы дать показания и рассказать о твоей причастности и о… — Но послушай! Я же ничего не сделал! Я только стоял там и… — Совершенно верно, Теодор. Ты был там. Как ты туда попал, заставили тебя или нет, в данный момент не имеет значения. Единственное, что имеет значение, — это то, что ты был там. Теодор посмотрел на него без беспокойства или тревоги на лице, без напряжения или нервозности. Нет, в его взгляде не было ничего, кроме безумного ужаса. Точно так же ощущал себя и он сам. Фабиан с ужасом думал о том, что их ждет. — Если ты хочешь навсегда избавиться от этого груза на душе, то тебе остается только сделать заявление и рассказать обо всем, что произошло. Лицо Теодора стало почти белым. — Конечно я все время буду с тобой и позабочусь о том, чтобы у тебя был хороший адвокат. Но только от тебя будет зависеть… Было заметно, что сыну становилось все хуже и хуже. Ужас в глазах, дыхание и бледное как снег лицо указывали на то, что физическое состояние Теодора оставляло желать лучшего. Внезапно все его тело напряглось, и парня вырвало. 31 Хотя было утро и солнце только что поднялось над верхушками деревьев, Лилья вспотела так, будто у нее был климакс в самом разгаре. И это несмотря на то, что она уже сняла ветровку и флисовую толстовку, и все, что на ней было, кроме прилипших к ногам джинсов, это старая футболка, которая теперь стала настолько мокрой, что ее можно было выжимать. Она свернула с тропинки и, пройдя метров десять вглубь леса, села на пень, достала из рюкзака одну из бутылок с водой и полностью опустошила ее, хотя вода была теплой и отдавала пластмассой на вкус. На экране смартфона она увидела, что отмеченная на карте область поисков снова изменила свою форму. Чуть больше часа назад она была словно кукурузная палочка, а теперь напоминала воздушный шарик, который кто-то выпустил из рук. Муландер, руководивший поиском по вышкам сотовой связи из полицейского участка, сказал, что форма области зависит от количества и типа вышек, которые находятся в зоне видимости мобильного телефона. Имеет значение направленность антенн каждой вышки, и то, сколько градусов они охватывают. К тому же заданная область была огромной — два или три квадратных километра. Само по себе это было не так и много. Поиски усложняла труднодоступная местность Седеросена вкупе с тем фактом, что они с Утесом смогли взять с собой только двух парней, так как остальные были заняты на футбольных матчах в эти выходные. Имея в своем распоряжении десять полицейских, они могли бы распределить их по периметру обозначенной области и, координируя их движение, продвигались бы к центру участка. Теперь же у них не было другого выбора, кроме как попытаться окружить его, двигаясь каждый в своем направлении, что оставляло большие участки совершенно без контроля, и преступник легко мог этим воспользоваться и ускользнуть. Они уже дважды сталкивались с этим, и если в ближайшее время ничего не произойдет, то им придется отменить поиски и подождать до конца выходных, когда они смогут получить больше людей. Когда это произошло впервые, она поняла, что что-то не так, и решила не сходить со своего места, закрыла и перезапустила мобильное приложение, которое использовала для получения информации от Муландера. Но это не помогло. Участок на карте все равно выглядел не так, как должен был. Круглый, как теннисный мячик, и по сравнению с предыдущим совсем маленький и похожий на сургучную печать. Настолько маленький, что занимал всего несколько тысяч квадратных метров. Ко всему прочему, она оказалась всего в нескольких сотнях метров от центра участка. Если изображение на карте в ее телефоне было верным, преступник должен был войти в контакт сразу с несколькими вышками, и это также означало, что он мог быстро вернуться в ту зону, где они вообще не могли его засечь. — Похоже, ты идешь прямо к нему, — написал Утес. — Мы присоединимся, как только сможем. Она поднялась, достала пистолет и положила еще две обоймы в задние карманы джинсов, прежде чем поспешить дальше. Ирен пошла назад, на солнце, пересекла тропинку и продолжила путь по небольшому гребню с высохшими ветками и корнями, которые делали все, чтобы схватить ее за ноги. Но ей удалось ни разу не свалиться, и вскоре она снова оказалась среди деревьев на другой стороне. Укрывшись за огромным валуном, она посмотрела на телефон и отметила для себя, что область поиска все еще невелика и их пути скоро пересекутся, если только он внезапно не изменит направление движения. Она сидела совершенно неподвижно, но не слышала ничего, кроме писка комаров, летающих рядом. Может быть, он уже засек ее и тоже спрятался и притих. В конце концов она вышла из укрытия, огляделась и пошла дальше вглубь леса, где листва вокруг то задерживала, то пропускала через себя яркие солнечные лучи. Сначала она бежала вперед легкими шагами, перепрыгивая через покрытые мхом камни и упавшие деревья, но через некоторое время замедлила шаг и стала идти крадучись, время от времени проверяя на телефоне, где находится. Через некоторое время расстояние между деревьями стало совсем большим, а потом она оказалась на поляне, где солнечный свет был настолько ярким, что глазам потребовалось несколько секунд, чтобы приспособиться. Но как только они привыкли к свету, стало ясно, что они гнались не за таинственной тенью, а за реальным человеком. Обгоревшие камни были разбросаны, но она довольно быстро нашла место, где они образовывали кольцо вокруг костра, который, вероятно, горел здесь прошлой ночью. Невдалеке она заметила участок примятой травы в форме почти идеального прямоугольника длиной в два метра. Что-то блеснуло в траве, и когда Ирен присела на корточки и пригляделась, то увидела, что это была гильза, и как раз в тот момент, когда она надела перчатку и собиралась поднять ее, она замерла, услышав звук позади себя. Это был не сломанный сучок на дереве. И не ветка на кусте. И даже не листья, шуршащие на ветру. Что это было, она не знала. Может быть, просто игра воображения. Тем не менее, медленно поворачиваясь, она подняла руки вверх и посмотрела прямо в его черные глаза. Олень стоял всего в нескольких метрах от нее и казался таким же удивленным, как и она сама. Она была поражена тем, как величественно он выглядел: большие ветвистые рога и смоляно-черный взгляд, он смотрел на нее в упор и как будто читал мысли. Раздался какой-то грохот, но эхо от него не позволяло разобрать, откуда он доносился. Это был свистящий звук, как будто меч рассек воздух прямо у нее перед носом, и она поняла, что кто-то стрелял в нее. Пуля попала в траву в нескольких метрах слева от нее, а Ирен бросилась на землю вправо. Олень уже исчез, как будто его никогда и не было. Она поползла по-пластунски по траве, пытаясь собраться с мыслями. Обычная винтовочная пуля летела со скоростью около восьмисот метров в секунду, что более чем вдвое превышало скорость звука. Но грохот, свистящий звук и удар пули произошли более или менее одновременно, а это означало, что стрелявший находился не более чем в пятидесяти метрах от нее. Ей невероятно повезло. Понимание этого начало достигать ее сознания, и с ним пришел шок. Но времени на потрясение не было. Единственное, что сейчас нужно было сделать, — это как можно скорее убраться оттуда. Если бы только она могла видеть его сквозь высокую траву… Но она не решалась встать, а продолжала ползти под прямым углом от траектории пули. Она могла только надеяться, что он не видит ни ее, ни шевеления в траве. Сейчас главным было покинуть открытую поляну и вернуться в лес, где она могла бы укрыться за деревьями и продолжить движение полукругом, чтобы зайти к нему в тыл. Внезапно раздался еще один выстрел, и сразу же за ним еще. Она замерла и затаила дыхание, осматривая свое тело, чтобы убедиться, что не ранена, когда раздался глухой стук. Звук, который напугал ее больше, чем выстрелы. Может быть, это он выпрыгнул из своего укрытия? Если он сидел на дереве или на охотничьей вышке, то точно видел ее. Если так, то это означало, что именно его шаги она сейчас слышала вместе с шуршанием травы где-то позади. Или она слышала не шаги? Точно, теперь было слышно, как треснула ветка. Может, ей подняться и попытаться убежать? Нет, тогда она станет еще более легкой добычей. Лучше уж быть наготове с пистолетом в руке… Звук прервал ее мысли и заставил начать действовать. Звук чего-то металлического, вытащенного из ножен. С пистолетом в обеих руках она перекатилась по траве на пол-оборота и увидела, как он стоит, заслоняя собой слепящее солнце, с мясницким ножом в руке и винтовкой, висящей на плече. Секунды ползли вперед, словно давая ей больше времени прицелиться ему в ногу и сжать правый указательный палец еще сильнее, чтобы спустить курок. Но что-то заставило ее подождать. Хотя и глаза, и нос, и рот выглядели так же, как она запомнила, когда три дня назад увидела его ухмыляющимся за оцеплением в Бьюве, она остро ощутила, что что-то не так. Например, не было улыбки, а когда солнце наконец скрылось за облаками и она смогла рассмотреть его лицо в деталях, то сразу поняла, в чем дело. Это был не он. 32 Он встал в нескольких метрах от укрепленного пирса Парапетен в Северной гавани. Пирс был чуть больше метра высотой и выгибался почти так же, как прилавок в мясном отделе Леннарта Андерссона в «Ика Макси» в Хюллинге. Не было смысла выбирать более длинный отрезок, потому что у него все равно не будет такой возможности, когда дело дойдет до самого главного. Первая попытка прошла весьма так себе. Он слишком долго колебался и ему не хватило сил для прыжка. Вторая попытка удалась лучше, а на третьей он преодолел нужное расстояние и приземлился на один из камней с другой стороны. Пробуя в четвертый раз, он даже обошелся без поддержки рук.