— А что, если я сделаю то же самое? — произнёс Ревик мягким, но ещё более холодным тоном. Её рука поднялась вверх, ладонью наружу. Она не дотронулась до него, но нечто, какая-то жёсткая сила толкнула его назад. Джон моргнул, и его челюсть отвисла, когда Ревик споткнулся, потеряв равновесие настолько, что чуть не упал. Однако он не упал и, восстановив равновесие, выпрямился во весь рост, с неверием уставившись на Элли. Она сделала ещё два шага в комнату, сжимая руки в кулаки, как и он сам. Ревик попятился от неё, как будто она была каким-то опасным животным, и снова почти споткнулся в попытке дать ей достаточно места. Элли, казалось, ничего не заметила. Она продолжала сердито смотреть на него, и её глаза ещё ярче засверкали в ярком свете основной комнаты. Выражение её лица по-прежнему излучало ту же бледную ярость, даже внутри более сложных цветов этих пылающих зелёных глаз. Джон наблюдал за ней вместе с остальными, не двигаясь и едва дыша. Она только что использовала свой телекинез против Ревика. Она сделала это на глазах у всех, как будто их там вообще не было. Об этом Джон тоже не мог долго думать. Новые образы врезались в него из этой темноты. Джон зажмурил глаза, но и на этот раз не смог их заблокировать. Эти образы были более сложными, менее животными, но каким-то образом ударили его сильнее, в тот же самый центр уязвимого света, прямо в середину груди. Джон видел проблески того, как она выходит из викторианского дома, уходит из Сан-Франциско, уходит от Ревика. Джон увидел, что когда Ревик и остальные вернулись, комнаты оказались пусты. Он увидел Врега, лежащего без сознания на полу, и Балидора тоже. Он видел её босиком в парке, плавающей в океане, едущей в машинах за пределами карантинной зоны, смеющейся с безликими людьми. Он видел, как она путешествует по другим городам, одна, с другими людьми… Джон снова ахнул, почувствовав укол боли, на этот раз от Ревика. Эта боль усилилась в паузе после того, как образы исчезли, после того, как их смысл полностью отразился в сознании. Но Элли ещё не закончила. Образы снова изменились. В тот раз Джон увидел сцены их свадебной церемонии в огромном обеденном зале ресторана в Центральном парке. Боль в груди Джона усилилась ещё больше, вызвав резкие, шокирующие слёзы, когда он понял, что она им показывает. Она показывала им те моменты, когда они давали друг другу клятвы перед Тарси и их тётей Кэрол, богами и Предками. — Да пошла ты, — прорычал Ревик. — Это не имеет никакого значения. Не сейчас. Образы резко потускнели и сменились чернотой. На этот раз, когда Джон посмотрел на Элли, она вся дрожала. Сначала Джон подумал, что она плачет или расстроена, но когда он увидел её лицо и импульсы, исходившие от её света, то всё, что он почувствовал, сводилось к ярости. Насыщенной, необузданной, бездумной и совершенно иррациональной ярости. — То есть, таковы мои варианты? — рявкнул Ревик. — Ты трахаешь других мужчин или бросаешь меня? Она с силой топнула ногой, свирепо глядя на него. И опять в голове Джона всплыли образы Элли в броне, Элли, сидящей рядом с ним в самолёте, Элли, стоящей рядом с ним на Пятой авеню и держащей… — Нет! — рявкнул Ревик, топнув собственной ногой. — Нет, чёрт возьми! Нет! Она снова ткнула его светом, и он задохнулся, тяжело дыша и глядя на неё. И снова Джон увидел её в броне, в самолёте, в вертолёте после самолёта, на улицах города… — Прекрати! — крикнул Ревик. — Стоп! Бл*дь, Элисон! Я понял твою чёртову точку зрения… Однако в тот раз Ревик казался растерянным. Даже его голос звучал смятенно. Его гнев потерял часть своей силы, прямо перед тем, как боль в его свете усилилась, смешиваясь с этими золотыми лентами света до такой степени, что Джон едва мог различить их, едва мог понять смысл того, что он видел. На лице Ревика отразились горе, растерянность и явное раздражение. Он, казалось, тоже не знал, что делать с этим обилием чувств, потому что, в конце концов, отвёл взгляд от её горящих зелёных глаз, от почти полного отсутствия выражения на её лице с высокими скулами. Ревик посмотрел на них всех, стиснув зубы, потом снова на Элли, а потом перевёл взгляд на Балидора, на Врега. Поднеся руку ко лбу, он прикрыл глаза и стоял, уставившись в пол под пальцами. — Но почему, Элли? — его голос был близок к срыву. Он сглотнул и покачал головой, не глядя на неё. — Боги. Я пытаюсь защитить тебя. Она топнула босой ногой, сердито жестикулируя. — Я знаю, что мы говорили… — прорычал он. Элли топнула ногой прежде, чем он успел продолжить. На этот раз вместо твёрдой древесины она наступила на мягкий мат, но это произвело примерно такой же эффект. Прежде чем он успел сказать что-то ещё, она прервала его, снова топнув ногой и показав своей бледной рукой ещё одно, более яростное «нет» в воздухе. Джон увидел, как челюсти Ревика ещё больше напряглись. — Элли. Жена… — начал он. — Пожалуйста. Позволь мне сделать это. Пожалуйста. Она сделала ещё один жест «нет» в воздухе. — Элли. Gaos di’lalente. Я знаю, что ты здесь главная… Она сделала ещё один жест «нет», и он растерянно замолчал. Эта искра энергии вокруг света Элли вспыхнула ещё раз, прямо перед тем, как снова появились новые образы. На этот раз они изображали Элли с другими видящими, видящими, которых Джон видел в здешних барах, видящими, которых завербовали из Списков — видящими, которые откажутся с меньшей вероятностью, чем Балидор или Врег, учитывая их отношения с ней, Ревиком, Джоном и кем-то ещё. Видящие, которые были бы более чем счастливы принять милости от Моста, особенно учитывая то, чему научил её Лао Ху… — Прекрати это, — рявкнул Ревик. Его голос дрожал. — Элисон! Я понял твой чёртов посыл! Образы тут же исчезли. Последовала пауза, а затем снова всплыл тот первый набор образов. На этот раз они обладали более мягкими свойствами. Они были мягче, но как будто и настойчивее… излучали спокойную напряжённость и решимость, которые Джон не мог не почувствовать, и это невольно вызывало менее осознанную вспышку надежды. В этот раз всё было так похоже на неё. Джон чувствовал её, несомненно, даже если она по-прежнему оставалась далеко, даже если это было совсем не так, как он знал её раньше. Там жили слои смысла, заверения, смешанные с более мягкими посланиями, которые Джон не мог полностью понять. Он мог лишь мельком увидеть фрагменты, как кусочки из нескольких разных паззлов, разбросанных на столе. Среди всего этого он опять увидел Элли в боевой экипировке, в чёрной рубашке и брюках, держащую Ревика за руку и вплетающуюся светом в его свет. Каким бы ни был эмоциональный подтекст, Джон получил сообщение вместе с остальными. Элли собиралась поехать с ними в Нью-Йорк. Она поедет с ними или заставит Ревика пожалеть об этом, а может быть, и всех остальных тоже. Джон не ощущал особенного пространства для компромисса. Чёрт побери, да он не чувствовал даже никакой возможности для обсуждения. Ещё один, более плотный пульс боли покинул свет Ревика, достаточно сильный, чтобы Джон отпрянул от другого мужчины, невольно закрывшись. Его пальцы сжались на груди, но на этот раз он не смотрел ни на Врега, ни на Элли, ни даже на самого Ревика. Он смотрел в пол, пока не услышал голос Ревика. На этот раз голос элерианца звучал устало. Поражение отчётливо слышалось в каждом слоге. — Ладно, — он потёр лицо ладонью и выдохнул с серией резких щелчков. — Ладно. Я это устрою. Нам придётся поехать завтра. Мне нужно всё организовать. Джон поднял голову, невольно изумившись. Однако его взгляд привлекло не лицо Ревика, а лицо Элли. Она продолжала пристально смотреть на Ревика, и её зелёные глаза оставались пронизывающими и властными. — Я знаю, что ты здесь главная, — рявкнул Ревик. — Я же сказал «Да», не так ли? Та резкость в её глазах потускнела, но лишь немного. После очередной паузы Ревик снова покачал головой. — Не буду, — сказал он. — Я обещаю, что не буду этого делать. Я не грёбаный лжец, несмотря на то, что ты всё время повторяешь… Он замолчал, вероятно, потому что она опять перебила его. После ещё одного молчания, во время которого они хмуро смотрели друг на друга, он окинул взглядом комнату и остальных. — Я клянусь своей жене, что не накачаю ей наркотиками и не оставлю её здесь, — прорычал он. — Я, бл*дь, клянусь, что привезу её в Нью-Йорк. Ясно? Это всем понятно? Видящие, сидевшие на металлических складных стульях, нервно закивали ему, жестикулируя в знак подтверждения, хотя и беспокойно ёрзали, поглядывая на Элли. Джон заметил на нескольких лицах улыбки, но даже они выглядели скорее нервными, чем весёлыми. Однако они всё ещё старательно скрывали свои улыбки от Ревика. Наступило очередное молчание, когда Элли, казалось, заговорила с ним. — Мы уедем завтра, — повторил Ревик предостерегающим тоном. — Мне нужно сделать кое-какие приготовления, кое-что изменить. Ладно?