– Макс открыть дверь, – фыркнул монстр и зевнул. – А как мне ее открыть? – Атта дать ключ. – У тебя есть ключ? – удивился я. – У Макса есть, у Атта есть. Спать, есть и идти. – Идти – это типа спасать? – Идти за ключ. Потом спасать. Больше я не смог добиться от моего монстра ровным счетом ничего. Но я хорошо усвоил последовательность. Спать. Есть. Идти. А значит, утром меня ждало приключение! Надеюсь, мама придумает мне работу с самого рассвета и до заката… Утро все-таки наступило. Кэр приготовила грибной пирог и рыбные котлеты. Я сделал вид, что не заметил в мусоре чеки и упаковку готовой продукции местного магазина. Она приняла мою похвалу, сделав вид, что не заметила то, что я заметил. Игра в поддавки работает безотказно! – Тебе сегодня помочь? – С чем? – удивилась Кэр, одной рукой листая журнал, а второй препарируя котлету. – Хоть с чем, – улыбнулся я и незаметно отправил половину котлеты под стол, где ее тут же слопал Атта. – Я сама справлюсь. А ты погуляй – скоро в школу, лови последние деньки на свежем воздухе. – Не так уж и скоро, – пробубнил я, отбрыкиваясь ногой от монстра, требующего добавки. – Еще пол-лета впереди. Мы и школу-то еще не выбрали. Может, этим и займемся? – С каких пор тебя так интересует школа? Что-то случилось, Макс? – серьезно спросила Кэр и даже отложила вилку, но не журнал, из-под которого торчал край альбома. – Ты же знаешь, что всегда и обо всем можешь мне рассказать. – Все норм, мам, – отмахнулся я, дожевывая пирог и отправляя вторую котлету под стол. – Просто подумал, почему бы не сегодня. – Не волнуйся. Ви обещала этим заняться. У тебя точно все в порядке? Я кивнул и отнес тарелку в раковину. – Тогда я пойду, – вытирая руки об полотенце, не особо бодро сообщил я. – Погуляю. На свежем воздухе. – Хорошей прогулки, – улыбнулась Кэр, не отрывая носа от глянцевых страниц. * * * Никакого спасения от данного слова! Я запихал в рюкзачок потрепанный блокнот деда, несколько шоколадных батончиков, заботливо упакованный мамой в контейнер кусок пирога, бутылку с водой и даже прихватил любимую заношенную толстовку с Мстителями, если вдруг придется задержаться до самой ночи. Конверт с металлической палочкой все так же лежал в кармане штанов. И я подумал, что вдруг он тоже сгодится. Монстр крутился рядом, искрящийся от нетерпения как шаровая молния. Вот я повесил на шею фотоаппарат и кивнул: – Пошли, добудем этот твой ключ! Мы вышли из дома и отправились за таинственным ключом. Не успел мой новый дом скрыться из виду, как я уже познал всю силу заботы Атты. Он слишком хорошо усвоил мои слова: «Атта, если грозит беда, если может меня разорвать, если что-то плохое может случиться, ты должен сразу говорить. Не ждать, пока я спрошу». – Палка колоть глаз. Макс стать слепой. Я отгородился руками от ветки, которой монстр активно тыкал мне в лицо. – Атта, прекрати! Где ты нашел эту палку? – Там, – монстр неопределенно махнул в сторону. – Прямо. Сразу за лужа. Грязь липкая и скользкая. Макс падать. Глаз вытекать. Опасность. – Выбрось ее! – Нет! Палка лежать. Ждать. Макс падать. Глаз вытекать. – Отнеси ее вон к тому дереву, я туда сегодня не пойду. Атта фиолетовой молнией метнулся к указанной тоненькой березке. Положил ветку, присыпал ее листвой и вернулся обратно с небольшой рогатиной. – Глаз вытекать! Два! – выпучив глаза, заявил монстр и хотел было доказать свою правоту, подняв палку вверх. Я увернулся и обреченно посмотрел в небо. Мы шагали по тропинке среди реденького леса, и каждую минуту я выслушивал новую версию опасности, что ждала меня за углом. Хотя какие в лесу углы? А вот палок для «глаз вытекать» хватает с лихвой! И не только их! Атта неустанно таскал мне пчел, кусты борщевика, волчью ягоду и даже один раз змею. Это было чудовищное испытание моего терпения. Особенно змея. И когда мой заботливый монстр прибежал снова с очередной «опасностью» в лапах, я не выдержал. – Атта, дружок, давай договоримся. Монстр склонил голову набок и убрал за спину ветку акации с шипами больше моего мизинца. – Ты будешь мне рассказывать только о магических, волшебных, странных угрозах и опасностях. Я почти услышал, как зашевелились извилины монстра. Он изо всех сил пытался рассортировать мою просьбу по известным ему категориям. Похоже, процесс затянулся, но я терпеливо ждал, боясь спугнуть мысль. По крайней мере, пока он думал, я был в безопасности. – Атта спасать Макса от опасного зла? – неуверенно переспросил монстр. – Именно! – Атта постарается! Монстр выкинул ветку акации прямо мне под ноги и, довольный, потрусил дальше. Я улыбнулся. И, переступив направленные в самые мои глаза шипы, продолжил путь. Мы углублялись в лес. Деревья становились гуще. Свет уже не так ярко освещал все вокруг. Над головой щебетали птички. Пьяняще пахло свежестью. Я даже увидел несколько белок! Жаль, не успел сфотографировать. Зато «поймал» красноголового дятла. Мы вышли на небольшую полянку. Будто вынырнули из сизых глубин леса на залитую солнцем зеленую гладь травы. Живой пушистый ковер доходил мне до колена. Атта шагал на задних лапах рядом, тихий и даже немного вялый, как после стирки. Я же сбивал хворостинкой шапки отцветших одуванчиков. Молчание было неуютное, но о чем говорить с монстром, который хоть и старается, но с трудом понимает больше, чем «есть» и «спать». Я, конечно, сгущаю краски, но, честно признаться, я не мог придумать, с чего начать разговор. Кроме того, в голову неожиданно залезла мысль об отце. На автомате я нашарил на груди камеру и, как обычно в минуты сомнений и уныния, вцепился в нее. – Долго еще идти? – чтобы прогнать навалившуюся тоску, спросил я монстра, что ковылял впереди. – Близззко, – как обычно, очень конкретно ответил Атта. Ну, вот и поговорили. Интересно, Атта – это он или она? Вообще есть ли у монстров пол? А может, это и не монстры вовсе, а не открытый ранее вид, типа обезьян или лемуров. А может, и совсем новый: уникальная форма жизни. Относительно разумная. Возможно, инопланетная. – А сколько тебе лет? – продолжил я допрос. – Лет? – монстр резко остановился и развернулся. – Что такое лет? Еда? Если еда, то дай два лет. – Нет, лет – это возраст. Вот мне одиннадцать, – округлил я. – Я живу одиннадцать лет. Одиннадцать раз была зима, и одиннадцать раз было лето. Мы знакомы с тобой три недели. В неделе семь дней. А один день – это один раз взошло солнце и один раз закатилось за горизонт. В году триста шестьдесят пять, а иногда триста шестьдесят шесть дней. Я живу уже почти четыре тысячи дней! А ты? – А я? – Атта почесал затылок, – Атта не понимать. Это лишь раззадорило меня. И я решил во что бы то ни стало выяснить возраст монстра. С полом, думаю, было бы сложнее и не так интересно. Даже немного нелепо. Присев перед Аттой на корточки, я решил зайти с другой стороны: – Ну, может, ты помнишь что-то из прошлого. То, что было давно. До того, как тебя постирали. – Атта сбежал. – А еще раньше? До того, как попал в подвал. – Атта дружил с Макс. Но Макс бросил Атта. Сломал ключ на один и один. Ушел. Монстр явно путался в хронологии, но я не сдавался. – А как выглядел ключ? – спросил я. – Как ключ! Два ключ. – Вот так? – я очистил землю от травы и веточек, а после прочертил палкой силуэт ключа. Атта заворчал, оттянул уши лапами, погладил пузо, поднял лапу, другую. Монстр наклонился, внимательно изучил мое изображение и когтем процарапал бороздку рядом. Посмотрел, явно остался доволен и, высунув от напряжения язык, с одного края изобразил кривую петлю-улитку: – Так! – Хорошо, – кивнул я. – С этим разобрались.