Восемь стульев скрипнули, и на секунду стол погрузился в тишину. – Как идёт подготовка мира? – Отлично, Хозяин, – рыцарь в сияющих доспехах с подобострастием поднял на мужчину глаза. – К началу для него будет устроен идеальный плацдарм. – М? А почему тебе кажется, что это будет мужчина? – на холодном лице промелькнула ледяная улыбка. – Просто предчувствие, Хозяин, – казалось, рыцарь забыл даже, как дышать. – Расслабься, я шучу, – на это было нисколько не похоже. – Вообще, да, скорее всего именно мужчина. Что с проблемой Источника? – Почти решена, остались детали, – потерявший кольцо старик сейчас не смел даже подумать проявлять своё недовольство. – Хорошо, – мужчина кивнул. – От светлых ничего не слышно? Повисла небольшая пауза, но затем все семеро отрицательно покачали головами. – Отлично, – на этот раз улыбка была уже куда шире, правда всё такой же пустой и бесчувственной. – Сколько осталось до начала? – По разным подсчётам, – рыцарь явно нервничал, – от четырёх до пяти сотен лет. – Это не очень много, учитывая то, сколько мы уже ждём, – названный Хозяином снова кивнул. – Давайте сойдёмся на четырёх с половиной веках, хочу, чтобы к началу нового тысячелетия всё было готово. Сделаете? – Да, Хозяин! – Ну и славно. Тогда новая встреча назначается в двухтысячном году, последний раз проверим, как идут дела. Все свободны. Из девятнадцати трупов, найденных в тот день, удалось опознать семнадцать. В числе прочих список посетителей местного морга пополнили: местный менестрель; главарь банды из соседнего города; представитель одного из благороднейших родов страны и купец, чьё богатство было сопоставимо только с его же алчностью. Остальные были простыми горожанами. Занимательно было то, что один из трупов не влез в катафалк и для него пришлось использовать телегу. Из двоих неизвестных один был нищим бродягой, без племени и рода, так что его никто особо и не старался опознать. А вот второй заслуживал отдельного внимания. Кучер, который вёз его тело в морг, через пару недель сильно запил. Друзья не могли понять, в чём дело, ведь работал мужик уже много лет и навидался всякого, так что вряд ли что-то могло выбить его из колеи. Оказалось, могло. Однажды, налакавшись эля так, что едва из ушей не лилось, он рассказал своим собутыльникам страшную историю. Мол, когда вёз он труп из какой-то таверны, мертвец вдруг дёрнулся, открыл глаза и совершенно холодным, нечеловеческим голосом пробормотал что-то вроде: «Так вот что ты задумал…» Кучер тогда, был грех, имел мысли ограбить покойника, потому как накануне сильно проигрался в карты, так что принял эти слова на свой счёт. Как добрался до морга, а потом до дома, не помнит, но жена говорит, что был бел, как смерть. Конечно, ему не поверили. Как бы он не божился, чем бы не клялся, пьяницы вокруг лишь смеялись над ним. Так что через несколько дней он плюнул на всё и убедил сам себя, что ему привиделось. Наверное, оно и к лучшему. Жизнь Первая. – Итак, давайте ещё раз всё проверим, – низенький мужчина с начинающей лысеть головой, подбил несколько листочков и, в который уже раз начал читать обозначенную на них информацию. – Давайте, – тяжёлый вздох и красная от постоянных потираний переносица полностью выдавали состояние его собеседника. Тот, впрочем, особо и не скрывал, что происходящее его, мягко говоря, достало. – Семён Владимирович Лебедев, тридцать лет, гражданин России… Всё это продолжалось уже слишком долго, но каждый раз, заполнив очередную графу пыточного листа, мужчина начинал всё заново. Семён уже жалел, что повёлся на заманчивое предложение. Но отступить сейчас – значило, плюнуть на все свои страдания: на два часа тряски по пути сюда, час ожидания в приёмной и эти бесконечные часы в обитой красным деревом допросной. – Всё верно, – в семнадцатый раз (да, он считал) Семён кивнул, подтверждая правильность данных. Либо его собеседник был полным идиотом, либо слишком сильно переживал за своё место, потому что других объяснений молодой человек не находил. – Пожалуйста, скажите, какую религию вы исповедуете. – Я – атеист. – Жаль, – впервые мужчина показал хоть какие-то эмоции, – господин Борисов очень хотел, чтобы те, кто едет с ним, знали учение о Боге… На лбу Семена забилась жилка. Он не для того так долго терпел, чтобы провалиться из-за своего неверия в высшие силы. – Если дело только в знании, то можете не переживать, – перебил он секретаря. Пожалуй, слишком резко и грубо. – Я знаю о богах больше, чем девяносто десять процентов тех, кто в них верит. – А вот это уже занятно… – дверь, ведущая в соседний кабинет, медленно отворилась. – Александр Павлович! – мужчина тут же вскочил и подхватил вошедшего под локоть. Стало ясно, что именно от этого человека зависело, будет ли эта повторюшка допрашивать следующего кандидата. – Я ещё не помер, Миша! Прекрати этот балаган. Не позорь меня перед юношей. Несмотря на его слова и довольно бодрый голос, старик явно стоял одной ногой в могиле. Кожа ссохлась и обтянула череп, волос не было, даже бровей и ресниц, а через уши была перекинута тонкая трубка, по которой в нос Александра Павловича Борисова поступал не дающий ему задохнуться кислород. Диагноз можно было поставить и без долгой врачебной практики. Старость в запущенной форме, со всеми вытекающими. Хотя, если бы Семён дожил до возраста своего потенциального нанимателя, не факт, что он вообще смог бы ходить. Родись этот человек на пару лет раньше, и у него бы получилось застать живого Чехова. – Очень рад с вами познакомиться, Александр Павлович, – молодой человек вскочил с места. – Я тоже рад. Не часто в это время увидишь юношу, увлекающегося религиями. Век технологий, как-никак, – даже эту коротенькую фразу старик говорил долго и с надрывом. Было видно, что ему больно. Но показывать свою слабость Борисов не хотел, так что Семёну только и оставалось сделать вид, что он ничего не заметил. Вежливость – это взаимная ложь, от которой обоим собеседникам только хуже. – Я, на самом деле, скорее, именно технарь. Инженер-конструктор по образованию. А религии – это что-то вроде хобби. Должно же быть у тридцатилетнего человека занятие на вечер. – Как нестранно старик не выказал ни капельки неудовольствия. – Это неважно, совсем неважно. Главное – знания, а остальное – так, ерунда. Что у вас написано в дипломе не имеет никакого отношения к тому, что находится в голове. Миша, оформи юношу в нашу небольшую экспедицию, я и так вижу, что в его отношении нам волноваться не о чем. – Но… – секретарь попытался было возразить, но Семён мысленно уже расслабился. Он тоже умел читать людей и прекрасно понял, что решения старика ничто не изменит. «Эта поездка точно будет крайне интересной», – пронеслось у него в голове. * * * – Док!.. – чтобы в стуке двигателя можно было хоть что-то разобрать, Семёну приходилось надрывать горло. Впрочем, за последние три года он уже более-менее привык. Пассажир дюнного вездехода дёрнулся и оторвал взгляд от проплывающих мимо бархан. На вид мужчине можно было дать лет пятьдесят, хотя могло быть и больше, и меньше. Седеющие, но всё ещё густые волосы припорошил песок, а тонкие морщинки у глаз вызывали расположение собеседников. Он открыл рот, чтобы ответить, но сразу поперхнулся обжигающе горячим воздухом. В пустыне даже дышать нужно было уметь. Семёну пришлось отложить все вопросы на несколько часов. Дальше ехали в молчании, слушая лишь шум мотора. Если втянуться, эта музыка неплохо подходила к окружающим пейзажам. Три дня назад в Каире большая группа людей, в число которых вошёл и Семён, погрузилась на машины и стройной колонной отправилась прямиком в пустыню. Всё было, как он и думал: после приказа старика Борисова его безо всяких лишних разговоров зачислили участником экспедиции, выдали аванс и сказали подъезжать на место встречи в обозначенный день и час. В принципе, кроме двух вещей, всё происходящее было для молодого человека рутиной: вот уже три с хвостиком года он занимался тем, что возил богатых туристов на частные экскурсии в пустыню Сахара. Первой странностью был необычно большой гонорар, почти вчетверо превышающий его стандартную ставку. Но никаких подвохов найти не удалось, так что Семён списал всё на сложности, связанные с состоянием старика. Всё-таки возраст, обозначаемый трёхзначными числами – не шутки. Второй нестыковкой стало то самое дикое собеседование. Обычно всё было быстро и оперативно: он работал не сам по себе, а через контору, так что с доверием к водителю проблем не возникало, а остальное его клиентов почти не интересовало. И уж точно не волновало их, какую религию он исповедует. Вспомнив о странном разговоре с Александром Павловичем, молодой человек не мог сдержать улыбки. Но и это можно было списать на странности клиента. А потому особенно долго раздумывать не было смысла. Собрался, заправил свою рабочую лошадку, закинул в кузов несколько канистр с топливом, поел-попил, запер квартиру и поехал. С тех пор, как он покинул родину, Семён стал особенно лёгок на подъем. И вот уже третий день колонна была в пути. Ехали не спеша: выезжали затемно, часам к одиннадцати останавливались, разбивали лагерь, пережидая под тентами в теньке самый солнцепёк, под вечер снова грузились и отправлялись в путь. Ещё несколько часов по постепенно остывающим пескам – и новый, теперь уже ночной, привал. При других обстоятельствах такая вальяжность Семёна бы не устроила, но одна из машин – здоровенный грузовик на шести широких колёсах, везла в своих недрах не только запас топлива на две недели беспрерывной езды всей колонне, но и много всяких полезных штуковин. А в дальнем углу машины примостился священный Грааль любого бедуина – холодильник. На привалах никто не отказывал себе в удовольствии выудить из него бутылку ледяной воды, бывшей на таком солнцепёке вкуснее любого алкоголя. Так что ехали с комфортом, к этому нельзя было придраться. Вот только было кое-что, чего Семён никак не мог понять. Куда они ехали? Каир остался за спиной, вот только направление было выбрано так, что ни одна из известных ему достопримечательностей не находилась по пути. Только бескрайняя пустыня до горизонта, а потом граница с Суданом. И что? Он, конечно, не ради этого нанимался, ты везёшь – тебе платят. Но ему совершенно не хотелось следовать примеру сказочного героя и идти туда, незнамо куда. Но секретарь старика молчал, как партизан, сам Борисов в путешествии вообще не выходил из машины, а все остальные участники экспедиции, включая водителя головной машины, также ничего не знали. А потому Семён решил расспросить последнего кандидата на обладание информацией. Врач Борисова также был не слишком многословным, сразу по остановке скрываясь в машине старика. Если тебе сто с гаком, так и вози с собой доктора, зачем сажать его в другой автомобиль? Странный, конечно, дедок. Впрочем, у всех свои тараканы, и за столько лет немудрено накопить их слишком много. Выругавшись про себя, Семён решил плюнуть пока на всё, так и так, до привала он ничего не выяснит. Сняв с себя теперешнего весь груз ответственности, молодой человек положил локоть на изгиб двери и расфокусировал взгляд. Затормозить в случае чего он успеет, стаж и большое расстояние между машинами сыграют свою роль, а пока можно с головой уйти в себя. Несмотря на гнетущий зной, становящийся с каждой минутой лишь сильнее, на сухость во рту, от которой не спастись даже литром воды, на текущий под одеждой горячий и липкий пот – несмотря на всё это, главной и единственной ассоциацией, которую вызывали у Семёна окружающие их барханы, было море. Вечный и постоянно меняющийся океан песка затягивал взгляд, манил в свои смертельные объятья. Ему всегда нравилось это зрелище. Пожалуй, сложно найти человека, который бы занимался подобным делом и не испытывал благоговейного трепета перед пустыней. Просто потому, что иначе эта работа превращается в пытку. Странно, всё-таки. Очень немногие местные жители могут выдержать такое, не считая всяких бедуинов и кочевников. А он, Семён Лебедев, родившийся и проведший большую часть жизни в Москве, где половину года снег с дождём, полюбил пустыню с первого взгляда. Но ему до сих пор не очень-то получалось объяснить, в чём состоит притягательность бесконечных песчаных волн. Единственное, что приходило на ум – фраза из великолепного старого фильма, который Семён пересматривал, наверное, раз пятнадцать, не меньше. Океан не имеет памяти. Песчаное море также было лишено этого недостатка. В песчаном океане не имело значения ни то, что с тобой было, ни то, что с тобой будет. Бесконечное вверх-вниз с бархана на бархан словно убаюкивало воспоминания, лишало их силы, лишало значения, лишало влияния на человеческие жизни. А Семёну очень хотелось хоть на чуть-чуть вырваться из их оков. * * * Привал, как и всегда, разбили, когда дневной зной начал сдавать ночным морозам последние позиции. Машины остановились, на всё ещё тёплый песок попрыгали люди, засуетившись, как муравьишки. Молодой водитель был избавлен от этих хлопот – его главным и единственным делом был автомобиль. Под него он сразу и залез. Причиной того, что сегодня они с доктором не смогли нормально поговорить, был сломанный кондиционер в салоне. И без открытых окон авто превращалось в настоящую скороварку. Сейчас его задачей было разобраться с этим, а ужином займутся те, кто для этого нанимался. Доктор, как и раньше, тут же рванул в машину старика, но Семён знал, что сегодня мужчина вернётся пораньше – он явно был не из забывчивых и, наверняка, держал в голове, что его попутчик хотел что-то спросить. А потому заниматься машиной можно было спокойно. Минут через сорок неисправность была устранена, и самопровозглашённый механик, вытирая руки спиртовой салфеткой, уселся на тёплый капот. Идти за ужином он не спешил, порцию его всё равно не тронут, так что можно было с чистой совестью ничего не делать. Кстати, между этим занятием и привычным ничегонеделаньем существует огромная разница. Так прошло ещё полчаса. И только когда живот начал призывно урчать, Семёну пришлось прекратить своё увлекательное занятие. Однако, сегодня, похоже, сходить за ужином ему было не суждено. В свете фонарей показался доктор, несущий в руках две тарелки с чем-то дымящимся. Вряд ли что-то изысканное, но повар у экспедиции был хороший, так что давиться не придётся. Протянув молодому человеку его порцию, мужчина присел рядом. Они, конечно, уже успели познакомиться. Доктора звали Вайдо Янсонс, так что догадаться о его происхождении было нетрудно. Прибалтика, издревле поставляющая миру янтарь, шпроты и шутки про медленных эстонцев. Впрочем, во всём кроме имени, он был самым обычным русским, так что с Семёном у них нашлось достаточно общих тем для разговоров. По крайней мере в те недолгие моменты, когда врач не страдал от жары и не занимался своим единственным пациентом. Вот и теперь, в меру культурно поглощая горячую кашу, пара мужчин начала разговор. Банальные вопросы о самочувствии и жалобы на жару, перешли в более серьёзные – про спорт и политику, а когда на тарелках остались только чёрненькие чешуйки, Вайдо уже рассказывал неприличный, но очень смешной анекдот про всё тех же эстонцев. За едой говорить о важном никто не хотел.