«Первый» смотрел и мрачнел. – Почему вы не донесли эту информацию сразу же? – Кому? Заговорщикам? А если бы я пришел к ним? Мы ведь не знаем, кто они. – Значит, нужно было прийти ко мне! – Ну да, записаться на прием, как простому гражданину… К вам ведь любой попасть может, как ходоки к Ленину. Давайте не будем строить иллюзий, вы обложены со всех сторон. Друзьями. А может, и врагами. Что не суть важно. К вам не подступиться и до вас не докричаться, хоть грыжу заполучи. Пока бы я полз до вас по бюрократической лестнице, меня бы десять раз за штанины с нее стащили. Страшно далеки вы от народа… – Что?! – Цитата такая. Из нашей печальной истории. Не было у меня шанса выйти на вас. И не было шанса передать информацию через преданных вам людей, потому что их уволили, а кого-то с моста в машине уронили… Возможно, допускаю, что всё это лишь мои фантазии, основанные на стечении роковых обстоятельств. Что всё не так, всё очень благополучно, и вы окружены любимыми друзьями, которые вам сто лет жизни желают. А если не так? Потому что всё говорит за то, что – не так! Я не могу быть дешевым оптимистом, не могу обманывать себя. И вас. Надеясь на лучшее, я должен исходить из худшего. Из того, что заговор существует, что ставит своей целью смещение вас с должности и, возможно, физическое устранение. Потому что только в этом случае вы, гарантированно, не сможете вмешаться в ход дела. Ведь у вас есть харизма, и население может пойти за вами. А не за ними. – Хочешь сказать, что они могут решиться убрать меня? – Хочу сказать, что на их месте я поступил бы именно так! Вернее – только так! Дохлый лев безопасней живого. – Мне трудно поверить тебе, – сказал задумчиво Президент. – Мне тоже. Себе. Но приходится. Тем более дело уже сделано – вы здесь. У меня не было другой возможности обеспечить вашу безопасность – только если изъять вас из зоны риска. Что я и сделал. – Кто ты? – А вот это разговор отдельный. Об этом – не сейчас… * * * На железной печи закипал чайник. В печи потрескивали дрова. Возле печи сидели двое… – Хотите посмотреть? – Что? – Новости. У меня тут антенка спутниковая на крыше присобачена и генератор. Не хочется отрываться от цивилизации. – Ну, давай. «Охотник» достал из-под нар ноутбук. Открыл. Подключил кабель. На экране что-то запело, заплясало, не очень одетое, но очень безголосое, бодрое и наглое. – Что это? – Это? Ваше телевидение. Один из центральных каналов. Развлекает народ. Еще минуту терпения, и будут новости. Президент придвинулся ближе. Появился диктор, улыбнулся, внушая населению оптимизм, и сказал: – Как уже ранее сообщалось, Президент был вынужден прервать свой визит в один из Регионов страны по настоянию врачей. В настоящий момент он находится в одной из своих резиденций под наблюдением медиков. В связи с этим пресс-службой Кремля были даны комментарии. На экране возникло официальное лицо. Которое сказало: – Во многих западных СМИ сейчас муссируется слух о тяжелом заболевании Президента России. Хочется опровергнуть эти домыслы, сообщив, что никакой угрозы для здоровья Президента нет, это всего лишь банальная простуда, которая наложилась на плотный график визитов, отчего врачи, опасаясь возможных осложнений, прописали больному постельный режим на один-два дня. Мы попросили Президента дать комментарии… На экране появился Президент. России. Он был в домашнем, то есть в спортивном костюме и тапочках. Вполне бодрый и веселый. – Я рад, что россияне обеспокоены состоянием моего здоровья. Но хочу заверить, что все в порядке и чувствую себя нормально. Просто врачи любят перестраховываться, потому что им всюду мерещатся инфекции, – обаятельно улыбнулся Президент. – А я, как дисциплинированный пациент, вынужден подчиняться им. Незнакомец посмотрел на Президента. И на Президента на экране. – Это просто старая запись, – ответил «Первый» на незаданный вопрос. – Из спецархива. – Из какого архива? – Из специального, где собраны ролики, касающиеся жизни Президента, на все случаи жизни. Которые заранее записываются и используются по мере возникновения необходимости. Например, когда я заболел. – То есть вы можете лежать при смерти, или на нарах в кутузке, или вообще помереть, а на экранах ТВ будете весело улыбаться, махать ручкой и заверять народонаселение, что у вас всё в порядке, просто вы съели что-то не то за завтраком? – Примерно так. Иногда необходим буфер времени для принятия того или иного решения, и тогда используются эти заготовки. – Много их? – Немало. На несколько десятков часов просмотра. – Я так понимаю, в разных вариациях, разных костюмах, с разными, не привязанными к календарю речами… Вы – в кабинете, вы – на корте, на полигоне. Или даете интервью доверенному тележурналисту без ссылок на конкретные события, а так, вообще, но в «прямом» эфире… – Ты догадлив. Но это общепринятая практика. Люди не должны знать, что власть «провисла». Это очень опасно для страны. Они должны быть уверены, что руль не выпущен из рук. – И теперь тоже? Вы здесь. И – там. И все считают, что всё в порядке. – Да. Они вбросили видео, чтобы потянуть время. – А потом, я так понимаю, будет следующий ролик, где вам стало чуть хуже и вы лежите на больничной койке, но всё равно прорабатываете какие-то документы и обещаете послезавтра встать на ноги. – Ты прав, и такой ролик есть. – И как вы помираете, благославляя на царство приемника? Причем десять роликов на десять разных претендентов, чтобы не ошибиться. – Не говори глупостей. Нет таких роликов. – Жаль. Я бы на вашем месте записал всю свою жизнь. Вернее, много вариантов жизни. И тогда можно было бы вообще на работе не появляться, скармливая народу рекламные ролики. – Ты ни хрена не понимаешь в политике, – психанул Президент. – Всё, что делается, – это для спокойствия наших людей. В том числе эти видеоролики. Кроме того, это банальная дезинформация, на случай интереса к ситуации наших потенциальных противников. А вот это верно, если враг прознает, что Глава Государства, он же Верховный Главнокомандующий, тяжело болен, он черт знает на что может решиться. Может даже на прямую агрессию. А так ему покажут видео с улыбающимся и гоняющим мяч Президентом, и танки из ангаров не выйдут и самолеты с аэродромов подскока не взлетят. Так полгода можно противника за нос водить, демонстрируя бодрого покойника. – И долго они будут крутить это кино? – Не знаю. Смотря какое решение примут. Может быть, уже сегодня заявят о моей внезапной кончине. – Думаю, заявят. И тогда… Президент нервно кивнул. Всё он понимает. – Заявят, объявят всеобщий траур, произнесут речи про невосполнимую для страны утрату, похоронят в закрытом гробу со всеми почестями и цветы на могилку высадят. Потому что ходу назад у них не будет. С того света люди не возвращаются. Тем более президенты. А если вы вдруг объявитесь, то… Будет что в гроб положить. «Первый» нервно сжал кулаки. Всё так и есть. Теперь они решают, кто будет следующий, тихо дерутся под кремлевским ковром, деля власть. Теперь там такое оживление!.. И уже никому нет дела до пропавшего «Первого», потому что – шанс выпал. Который раз в жизни! Не нужен он никому там живой. Всё меньше и меньше нужен! И какой выход? Незнакомец захлопнул ноутбук, где кто-то снова «продавал» публике «фанеру», рекламируя ее своими выдающимися вперед и назад формами. – Траур не объявлен, балеты и симфоническую музыку по ТВ не крутят. Пока вы еще живы. Но если долго ждать… – Что ты предлагаешь? Отпустить меня? – Нет, тогда точно – гроб на колесиках. В смысле – на лафете. И вы внутри в цветах. Не ждут вас ваши друзья. Уже. – Не ёрничай. Это не я, это ты всё устроил! Всю эту бодягу! Что делать? Я ведь так понимаю: тебе я в качестве трупа тоже не нужен? Иначе бы ты меня еще раньше… еще там, на озере утопил. – Верно. Вы мне нужны при власти. На капитанском мостике при штурвале. Оберегать я вас должен и защищать. – Ну так защищай. Что для этого нужно? – Легализоваться. Пока вы числитесь в пропавших без вести, у них развязаны руки. А вот когда вы объявитесь… – Согласен! Если они будут знать, что я жив и что могу объявиться в любой момент, они «придержат коней». Потому что не все готовы лезть на баррикады, кому-то проще доживать при мне. Они же понимают, что новая метла начнет мести по-новому. И очень чисто! Они должны узнать, что я не ушел!