— Пусть себе летает, — безразлично отмахнулся Сёмушка и выбросил клетку. Он даже не огорчился, что не успел подарить дрозда Валерию. В другое время Валерий пожалел бы, что дрозд сбежал, а теперь не всё ли равно… Я пришла посоветоваться… Историю с пропажей маковых каждый воспринял посвоему. Марина дала себе слово впредь быть осмотрительней в работе. Хоть и оставалась вторая партия маковых шелкопрядов — контрольная — у старшего агронома, всё же ценный опыт был испорчен. Ведь результатам опыта можно верить лишь тогда, когда он получен хотя бы дважды. Ещё строже стала относиться к своим обязанностям бригадира Кэто. Она «сделала для себя выводы», как заявила членам бригады, и они это очень скоро почувствовали. Теперь её резкие окрики слышались то тут, то там. Всем доставалось, и мальчики порой роптали. Приближалось самое хлопотливое время — время, когда шелкопряды начнут завивать свои коконы. От того, как за ними будут ухаживать, зависел и урожай. Слова дяди Бату запали в память Кэто. Но как предусмотреть то, что может помешать выполнить обязательство? Всякие мысли приходили на ум девочке, но одна не давала ей покоя: Валерика нельзя допускать в белый домик. Он не должен оставаться в их бригаде. Он — приезжий, для него шелкопряды просто забава, и обязательства он не подписывал. Пусть ходит, смотрит, только не ухаживает за гусеницами. Кэто ещё не знала, как поступить, как сказать об этом Валерию, но про себя она твёрдо решила — не место ему в бригаде. Вдруг он опять напутает, ошибётся, как усмотреть за ним? — Вася, — сказала однажды Кэто, когда они остались вдвоём, — я хочу поставить вопрос, чтобы Валерик с нами не работал. — Ничего себе вопрос, — Вася от удивления даже прищурился. — А у тебя тут всё в порядке? — и он показал на лоб. — Я просто вижу дальше твоего, — спокойно ответила Кэто. — Он хоть и старается, но толку никакого, только мешает делу… — По-моему, ты с ума сошла, Кэто, от усердия, — хладнокровно заявил Вася. — Побеспокоилась бы о Семёне. Ему всё протаешь, а к Валерке зря привязываешься. Он — ценный парень. Дрожит над твоими гусеницами. Так что твой «вопрос» не пройдёт! Помни! Кэто поджала губы, и её тёмные глаза стали колючими. Доводы Васи её не убедили, но она прекратила разговор. Да и как заикнуться Марине Петровне, ведь Валерик — её брат. Ответа не находилось, и Кэто рискнула посоветоваться с тётей Нюшей. Она — отзывчивый человек, в трудную минуту все к ней обращаются. Тётя Нюша вставала с восходом солнца и шла кормить гусениц. Она одна управлялась с такой же работой, которая лежала на обязанности всей пионерской бригады. В ранний час, ещё до сбора листьев, Кэто прибежала в белый домик тёти Нюши. Здесь так же стояли этажерки с полками, так же окна были затянуты марлей и так же, как в других домиках, неутомимо шла пока ещё невидимая выработка шёлка. Тётя Нюша сосредоточенно, пожалуй даже медленно, двигалась от полки к полке. Она углубилась в своё занятие и не заметила, как Кэто открыла дверь. Девочка задержалась на пороге и стала смотреть, как работает тётя Нюша. Вот она обеими руками взяла пригоршню листьев, и они точно сами собой рассыпались по полке. Тётя Нюша не делала ни одного лишнего движения. — Можно, я вам помогу, — наконец неуверенно предложила Кэто. Тётя Нюша обернулась и ласково улыбнулась девочке: — Заходи, заходи, милая. Помогать-то нечего, я почти уже справилась. А что тебе не спится? — Я, тётя Нюша, — робко проговорила Кэто, — я посоветоваться к вам пришла. — Что ж, давай вместе подумаем, если тебя что тревожит. К этому разговору Кэто долго готовилась, а когда пришлось начинать, она смешалась. Что она затеяла? Зачем явилась сюда? Сказать, что не желает терпеть брата Марины Петровны в бригаде? На миг Кэто представила круглую, ребячливую физиономию Валерика — смотрит прямо, без лукавства… — Тётя Нюша, я не знаю… Я думала, — у Кэто будто потерялись слова. Она рассердилась на себя: пришла, так надо выкладывать, нечего зря время отнимать… — Я хотела посоветоваться, как сделать, чтобы Валерик не работал в нашей бригаде, — непривычно быстро, скороговоркой пробормотала Кэто. Тётя Нюша на минуту оторвалась от своего занятия и внимательно посмотрела на Кэто. К такому вопросу она была не подготовлена. — Да от тебя ли, милая, слышу? С чего это ты так на него? Натворил чего? — Да нет… Только я за него поручиться не могу. — Кэто слегка зарделась. — Вы же знаете, какое у нас обязательство? — Что ж, обязательство серьёзное. Только не пойму я, чем Валерик тебе не угодил. — Тётя Нюша… — у Кэто будто иссякли слова. — Он такой… очень хороший, только в работе бестолковый. — А ты, милая, не придираешься ли к нему? Кэто покачала головой; за ним столько проступков, пояснила она: инжирное дерево, самовольно отпер дверь в белом домике, рассыпал коконы в чулане, не пускал её, когда пропали маковые. Когда девочка начала перечислять все прегрешения Валерика, тётя Нюша не могла сдержать улыбки. Её обычно доброе лицо стало ещё добрей. — Умница ты моя, — певуче произнесла тётя Нюша. — Это же всё он не со зла делает, не из озорства, а узнать ему всё надо. Он же младше всех вас. Ценить надо его любознательность, направлять, поощрять. Кэто глядела на тётю Нюшу во все глаза: вот какой оборот принял их разговор! — Да разве можно ценить, — уже горячо, с сознанием своей правоты, возразила Кэто, — если он всё делает во вред. А у нас обязательство. — Что же поделаешь, родная ты моя, — тётя Нюша говорила очень серьёзно. — Это и есть самое главное, о деле заботиться и людей не забывать. Объясни ему, помоги, выучи, он тебя поймёт, и любознательность его не помешает. Если бы Сёмушка такой был, я самым счастливым человеком стала бы на свете. Тётя Нюша замолчала, и на лицо её набежала тень: — А что до пропажи у Марины Петровны, так Валерик меньше других виноват. Тут и моя большая вина… Как жалела Кэто, что завела этот разговор! — Хорошая ты моя, — мягко сказала тётя Нюша, — горячая ты больно и требовательная. И хорошо это и плохо. Не мерь всех по себе, ищи для каждого свой ключик. Кэто стояла, глядя куда-то мимо тёти Нюши. А та продолжала: — Возьми к примеру Цицино, она мягкостью берёт, а ты — строгостью, а поди, когда нужно, добьётся не хуже тебя. Погоди, из Валерика ещё большой толк выйдет. Тётя Нюша обняла девочку: — Это хорошо, что ты посоветоваться пришла. Ты умница, поймёшь и это. На том разговор и кончился. Тётя Нюша собиралась уже в посёлок, чтобы там, как обычно, обойти выкормки колхозниц. Не надо мне тайн! Прошёл день. Банку унесли в лабораторию. Начатый дневник Валерий спрятал на дно чемодана. Вечером все ждали прихода Марины, надо же узнать хоть про контрольных маковых… И получили ответ — едят, спят хорошо. Даже Сёмушка стал теперь интересоваться гусеницами. То спрашивал у бабушки, как правильно кормить, то — что делать с сонными шелкопрядами. — Ведь вот и внучек начинает вникать в наше дело, — говорила Марине тётя Нюша. — Видно, ума у него прибавляется. Валерий изредка вспоминал дрозда-красавца. Как это Сёмушка за такой птицей не усмотрел? Жаль, что Сёмушка не отдал птицу ему, Валерию. Однажды Валерий так и сказал Сёмушке. А тот только отмахнулся: — Для такой обжоры в твоём Ленинграде не хватило бы червяков. Он околел бы там с голоду. Через несколько дней Вася сказал, а Гико подтвердил, что Сёмушкиного дрозда с белой тесёмочкой на лапке видели в колхозном саду. Не улетел далеко — учёный. Однажды, когда раскалённое солнце стояло высоко в яркосинем небе и нестерпимо припекало узкую глубокую долину, когда всё живое норовило укрыться в тени, когда на чайных плантациях наступил обеденный перерыв, а строители, сложив свои инструменты, ушли отдохнуть в тень, Валерий завернул к Сёмушке — вместе идти купаться веселей. Но в «мастерской» было пусто. Никого не было и в комнате. Валерий уже собрался уйти. Но что это? Из-под покрывала, наброшенного на постель, торчала нога в стоптанной сандалии. Бесшумно, как хороший следопыт, Валерий подобрался к кровати и схватил ногу. Она брыкнулась, и из-под кровати донёсся истошный крик. — Ты что там делаешь? — спросил Валерий. — Отстань!