Она почему-то воспринимала всё слишком буквально, что было на неё совсем не похоже. — Я имею в виду братьев в целом, — сказала я. — И отцов. Разве не очевидно, что большая их часть не считает, что мы должны иметь право голоса? Иначе мы бы его уже получили. — Резонно. Что там рифмуется с «голосовать»? Пару минут спустя у нас уже был куплет и припев. И пускай отцы и братья Не велят нам голосовать, Мы отвоюем это право И будем тогда торжествовать. — Боже! — воскликнула Нора. — А ведь и правда хорошо получилось. — Вполне может понравиться людям. Или даже стать гимном суфражеток! И мы спели её от начала до конца. — Я не уверена насчёт торжества, — покачала головой Нора. — Не очень-то вежливо. — Если женщины получат право голоса, я лично буду торжествовать, — твёрдо сказала я. — Нужно быть честными. Правда, убедить Нору мне не удалось, но она согласилась оставить так, пока мы не придумаем лучшего варианта с рифмой к «голосовать». — Можем попробовать исполнить её в субботу, — добавила она. — Если, конечно, всё пройдёт хорошо. Надеюсь, нам ничто не помешает попасть на этот митинг. Я тоже на это надеялась. Мы обе спросили у родителей разрешения пойти с Филлис в парк, и они согласились, но это вовсе не означало, что они не могут внезапно передумать. Так что к утру волнение и нервозность довели меня до небольшого головокружения. После завтрака Филлис даже пришлось вытащить меня в холл, чтобы успокоить. — Мама с папой считают, что это всего лишь прогулка в парке, — прошипела она. — Но, если ты не прекратишь эти глубокомысленные взгляды и мерзкие подмигивания, они решат, что дело нечисто. — Это были вовсе не подмигивания! Тем более не мерзкие! Я просто улыбалась, чтобы тебя приободрить! — Ну, выглядело мерзко и весьма подозрительно. Успокойся, иначе я тебя с собой не возьму. Так я и сделала: села в кресло и принялась за поучительную книгу под названием «Ежегодник тёти Джуди», хотя понятия не имею, кто такая эта тётя Джуди. Впрочем, кем бы она ни была, её книга оказалась не слишком интересной (ты бы точно заскучала) и уж точно не тем, что стала бы читать дерзкая суфражетка, — я надеялась, что это собьёт родителей со следа и отметёт подозрения относительно моих планов на день. Полагаю, заодно тётя Джуди помогла мне немного расслабиться в ожидании Филлис, которая ближе к трём часам наконец-то появилась из своей комнаты. — Ну, пошли, — сказала она. — И поменьше восторгов: мы всего лишь идём на прогулку. Точнее, едем на трамвае — надеюсь, у тебя есть деньги. И как отучить Филлис делать вид, будто я у неё что-то выклянчиваю? А ведь это вовсе не так. Я неплохо умею экономить (поскольку на те деньги, что мне изредка дают, ничего интересного не купишь), так что уж на трамвай всегда хватает. Когда мы надевали пальто, в холл вдруг вышли родители, и я на мгновение подумала, что они предложат нам взять с собой Гарри или Джулию. Но они этого не сделали. Вскоре мы вышли из дома и лёгкой рысцой направились к трамвайной остановке. Вернее, Филлис просто быстро шла, а я рысила за ней, стараясь не отставать. — Давай-давай, — подбадривала меня она. — Мне ещё сегодня «Право голоса для женщин» продавать. — Но у тебя же нет с собой никаких журналов! — Я их на месте заберу, — хмыкнула Филлис, покачав головой, словно не могла поверить, какой идиоткой может быть её сестра. — А вот и Нора. Чтобы сэкономить время, мы договорились встретиться с Норой на углу, а не заходить к ней домой. — Огромное спасибо, что взяла нас с собой, Филлис, — сказала она, когда мы подошли. — Надеюсь, мне не придётся об этом пожалеть. — Смотрите, трамвай! Нам пришлось пробежаться, чтобы успеть на него, но, когда мы наконец сели, я спросила: — Так что это будет за митинг? Такой же, как я уже видела? — Думаю, более-менее да, — ответила Филлис. — Обычно планируется три-четыре выступающих. Иногда подгоняют грузовик, тогда они забираются в кузов. Я решила, что это должно выглядеть совсем как на театральных подмостках, и сообщила об этом Филлис. — Что ж, возможно, — согласилась она. — Но только это не всегда хорошо. Так что, если заметите хоть малейший намёк на неприятности, сразу идите в чайную, чуть попозже я вас там найду. Если меня, конечно, не арестуют. Ну нет, так мы не договаривались. — Тебя что, могут арестовать? — в ужасе переспросила я. — Скорее всего, нет, но случиться может всякое. И ещё кое-что, — тут она строго взглянула на меня. — Обещай, что, если увидишь кого-то знакомого — того, кто может потом рассказать об этом родителям, — тут же побежишь в чайную. — А как же ты? — Я готова рискнуть. Но в какие бы неприятности я из-за этого ни вляпалась, они будут стократ хуже, если кто-нибудь решит, что я и вас обеих в это втянула. И она была права. — Ладно, — сдалась я. — Обещаю. — И я тоже, — поддакнула Нора. Мы как раз добрались до остановки, где должны были пересесть на другой маршрут. И пока ждали трамвая, я сказала: — Знаешь, Фил, мы с Норой написали суфражистскую песню. — Что, правда? — закатила глаза Филлис. — Боже милостивый. — Точнее, мы написали слова, — вмешалась Нора. — На мелодию «Танца Керри». — Я должна это услышать. Давайте, спойте, пока трамвай не пришёл. — Ладно, — сказала я. — Только тихо. Не хочу, чтобы кто-нибудь услышал, пока мы её не отшлифуем. И мы спели так тихо, как только могли. К тому времени, как мы закончили, выражение лица Филлис стало весьма… гм… своеобразным. Она вроде как закашлялась, а потом сказала: — Извините, что-то в горле… В общем… ну, я не вполне уверена насчёт торжества. — Я ей говорила, что это чересчур! — ликующе воскликнула Нора. — Мне кажется, это не совсем правильный посыл, — добавила Филлис. — Но в целом неплохо. — Думаю, мы можем изменить эту строчку, — кивнула я, когда подошёл трамвай. — Нужно просто придумать другую рифму к «голосовать». (Но пока я не нашла ничего подходящего, так что, Фрэнсис, любые предложения будут приняты с благодарностью.) Наконец мы добрались до парка. Казалось, за его воротами бесцельно слоняются сотни, если не тысячи людей. Я отчётливо расслышала, как рычат львы в зоопарке, и поинтересовалась: — А где обычно проходят митинги? — Придётся прогуляться, — ответила Филлис, пробираясь сквозь толпу. И путь действительно оказался неблизким, но в конце концов я всё же увидела грузовик, вокруг которого стояли несколько мужчин и женщин. Кто-то держал плакаты. Я узнала Мейбл с митинга у таможни: теперь она помогала разворачивать большой транспарант с надписью «ИРЛАНДСКАЯ ЖЕНСКАЯ ЛИГА ИЗБИРАТЕЛЬНОГО ПРАВА», закреплённый на двух шестах, чтобы его легче было удерживать в толпе. — Так, вы двое, стойте здесь. И помните, что я велела, — бросила Филлис и присоединилась к товарищам. — Как это захватывающе! — воскликнула Нора. — Смотри, Филлис держит транспарант! Должна признать, с шестом в руках Филлис выглядела очень впечатляюще. Правда, волосы опять начали выбиваться из-под шпилек, но это только усиливало эффект: она стала похожа на Жанну д’Арк. Только без доспехов. И волосы не короткие. В общем, наверное, не совсем Жанна д’Арк. Но вид у неё всё равно был такой выразительный, что кое-кто из прохожих даже начал останавливаться, с интересом поглядывая на группу суфражеток. Мгновение спустя поднявшаяся в кузов грузовика женщина в очках закричала: — Дамы и господа! — Голос у неё оказался такой громкий и звонкий, что, безусловно, должен был привлечь внимание гуляющих. — Сегодня я хочу объяснить вам, почему женщины должны и будут голосовать. В толпе засвистели, кто-то недовольно шикнул, но приветственных возгласов было больше. Несколько дам даже прервали прогулку и подошли ближе к импровизированной сцене. — Как вы знаете, — продолжала женщина, — с прошлой зимы ирландки получили право голосовать на выборах в местные и окружные советы. Но этого недостаточно! Публика прислушалась. — Скоро Ирландия получит гомруль, — выкрикнула женщина. Послышалось несколько радостных воплей. — Но какая ирландским женщинам польза от ирландского парламента, если мы не можем голосовать за его членов? — продолжала она с ещё большим пылом. — Как Ирландия может обрести свободу, если половина её населения не свободна? Если к нам относятся как к детям или сумасшедшим? Если не дают нам даже малейшего шанса? — Она изумительна, — прошептала Нора, стиснув мою руку. Я обернулась к ней, собираясь сказать, что полностью согласна, и вдруг увидела через плечо нечто невообразимо ужасное. Эти мохнатые уши я узнала бы на любом расстоянии, особенно когда к ним прилагается внушительная стать миссис Шеффилд, по выходным лично выгуливавшей свою отвратительную собаку.