Я была в состоянии, когда хотела обнять всех, а не стянуть штаны с лучшего друга. ОХ. Только друг. Только друг. Жар прилил к моему лицу, и я так быстро встала, что мой стул покачнулся. Четыре пары глаз с любопытством посмотрели на меня, а я повернулась и устремилась в туалет. — Милли? — окликнул меня Рейд. — Ты в порядке? — Мне нужно в туалет! — крикнула я через плечо, не останавливаясь, пока не скрылась за дверью. Раньше я смеялась, когда сталкивалась с одним из множества петухов, что мы дарили Крису за последние два года. Но теперь? Всё по-другому. Тема петухов началась как шутка: Крис похвалил картину с огромным петухом в доме мамы Эда, и она тут же подарила её. Поэтому на каждый день рождения, день святого Валентина и Рождество подарком было что-то, связанное с петухами. Даже при виде одного из любимых подарков — таблички «ВСТАВАЙ И ПОЙ, КУКАРЕКУ», которую я подарила Эду на прошлый день рождения — я сначала вспомнила о шутке про петухов, откуда и появились мысли о членах, что напомнило мне образ голого Рейда, надо мной, в моей постели [такая занятная ассоциация у ГГ возникла из-за слова «cock», которое переводится и как «петух, и как «член» — прим. ред.]. Я упёрлась руками о стойку и, наклонившись к зеркалу, рассмотрела своё отражение… Что ж, могло быть лучше. Мои щёки пылали, глаза казались стеклянными. Тушь и подводка смешались в одно тёмное пятно. Склонившись надо мной, вытянув руки, сжимая пальцами изголовье кровати, пока он… Я открыла кран на полную мощность, умылась и плеснула холодной водой в лицо. Это немного остудило мою кожу и смыло дурман, чтобы я могла думать. Я не считала Рейда непривлекательным в сексуальном плане — он шикарен, гениален и остроумен — но он был и моим лучшим другом. Моим Рейдом. Он держал меня за руку во время срочного удаления зубного нерва и нарядился как Кайло Рен, когда мы пошли смотреть «Последних джедаев» на мой двадцать девятый день рождения. Конечно, я близко общалась и с другими парнями, но с Рейдом почему-то всё было иначе. Не настолько иначе, но… близко. Может, потому что он всегда знал, что меня можно найти в детективном отделе книжного магазина. Может, потому что у него было своё мировоззрение, какое я ещё не встречала у друзей. Может, потому что мы могли молчать вместе, и это не было чем-то неловким. Я зажмурилась. Трудно переживать экзистенциальный кризис в пьяном состоянии. Часть меня думала, что мне нужно бежать к ближайшему выходу, но другая часть считала, что… стоило поддаться своим желаниям. В дверь постучали, и я отошла, чтобы приоткрыть её. Это был Рейд, мило растрёпанный и с полотенцем для посуды на плече. Чёрт. Я выпрямилась, надеясь, что выглядела трезвее, чем ощущала себя. — Привет. — Ты в порядке? — спросил он. — В полном, — я прислонилась к дверной раме, пытаясь выглядеть непринуждённо. Моё лицо оказалось в нескольких дюймах от его, и я ощущала себя пьянее. — Ты знаешь мои отношения с вином. Оно во мне не задерживается. Я идиотка, даже не успела пожалеть о своих словах, как Рейд рассмеялся. Почему он всегда смеялся над моими дурацкими шутками? — Эд и Алекс ушли, — тихо сказал он. — Ты ехать сама не сможешь. Могу я отвезти тебя домой? — Я не пьяна, — эти слова звучали бы правдоподобно, если бы я не икнула сразу после них. — И я не хотела садиться за руль. Он склонил голову, и прядь мягких каштановых волос завитком легла ему на лоб. Мой разум мгновенно переключился на «поддаться своим желаниям». — Идём, — сказал он. — Оставляю за тобой право выбрать музыку. * * * В Санта-Барбаре солнечно и идеально не меньше трёх сотен дней в году. Ранней весной было немного дождей, и, пока мы ехали по шоссе в полночь с открытыми окнами и «Arcade Fire» по радио, вдалеке пахло грозой. — Хорошая была ночь? — спросила я, повернув голову к нему. Я не сразу смогла сосредоточить взгляд. В машине было темно, и его профиль скрылся в тени. — Да. — Ощущается иначе? Он повернул голову и улыбнулся, его ресницы сияли золотом в свете приборной панели. — Что? Постоянная работа? — Да. Осознание, что тебя могут уволить только за некомпетентность и грубые проступки. Он рассмеялся. — Можешь ещё раз объяснить, что входит в «грубые проступки»? — Сексуальное домогательство, убийство, растрата… — С твоих слов звучит как вызов, — он сжал мои пальцы, лежащие на консоли между нами. — Ты замёрзла? Я могу включить обогрев сидения, если не хочешь закрывать окно. — Я в порядке, — ответила я, но он не отпустил мои пальцы. — Может, проводя больше времени в аудитории, а не лаборатории, ты сможешь взбодриться. Больше времени уделять себе. — И что делать? Играть в пинбол с Эдом? — Не знаю, — сказала я, — поискать новые хобби, заняться собой, сходить на свидание. Ты слишком много работаешь. Он повернулся ко мне и обворожительно ухмыльнулся. — Зачем мне ходить на свидания, если со мной на банкет пойдёшь ты? Я закатила глаза. — Я говорю в глобальном смысле. — Окей, Чайник. Когда в последний раз ты встречалась с кем-то другим, не с одним из нас? Я подумала, перебирая в памяти последние пять… шесть месяцев. Я невольно вспомнила, какой пустошью стала моя сексуальная жизнь. Меня беспокоили сроки на работе, семейные дела, и мой мозг искал некую «спасательную капсулу», небольшую разрядку. Отсюда и мысли о сексе с Рейдом. Когда я затянула с ответом, он снова сжал мои пальцы. — Тебе нужен календарь? Думаю, у меня есть счёты в кабинете. — Это вроде был Карсон? Бариста из «Cajé». Я заметила, как он, размышляя, прищурился в полумраке. — Разве он не был младше тебя? — На пару лет, — я пожала плечами. — На семь лет, — исправил он. — И у него кольцо в носу. Впечатляющая память, Рейд. — Мужчины постоянно встречаются с молоденькими девушками, и это одобряется. Почему отношения с парнем младше себя сразу делают меня хищницей? Он поднял руку. — Я не зову тебя хищницей. Если бы я в двадцать один год получил шанс переспать с красивой двадцативосьмилетней тобой, я бы сделал это, не задумываясь. Что, прости? По моей спине пробежала дрожь, он это заметил и провёл ладонью по моей руке. — У тебя мурашки. — Ой, — я потянулась, чтобы закрыть окно. — Похоже, на улице холоднее, чем я думала. — Так что произошло? Между тобой и… — Карсоном, — закончила я за него. — Ничего. Ему было двадцать один, что мешало посещать многие места. — Значит, был просто секс. Я была рада, что мы сидели в темноте, и он не видел, как я смутилась и покраснела. — Мои мышцы больше никогда не были в таком тонусе. Рейд громко засмеялся от моего признания. — Я не вру. А ты? Когда был твой последний…? Ну, ты понял. — Хм, — он постучал большим пальцем по рулю. — Мой последний «Ну, ты понял»… Даже не уверен. Наверное, ты неплохо знаешь мою жизнь. Расскажи мне. — Ты всё время работаешь.