— Ну? — спросил Броксхольм. — Простите, — прошептала я. Это единственное, что я могла ответить, и мой ответ был столь же неясным, как и его заявление. Я бы не смогла определить, за что прошу прощения. Броксхольм смотрел на меня. — Не понимаю, за что вы так невзлюбили меня, Сьюзен, — мягко сказал он. — Я просто стараюсь делать то, что считаю полезным для вашего класса. Вы же относитесь ко мне враждебно с первой же минуты, как я вошел сюда. Ну и актер! Интересно, смогу ли я стать такой же хорошей актрисой? Поразительно, но он все еще делал вид, что он всего лишь учитель, у которого возникли трения с ученицей. Внезапно он встал, подошел к двери и плотно закрыл ее. — Так вот, — продолжал он, снова усевшись напротив меня. — Будем откровенны друг с другом — хорошо, мисс Симмонс? Ответить ли ему? Сказать, что мне известен его секрет? — Между прочим, а зачем вы здесь находитесь? — наконец спросила я, играя в его игру, то есть не говоря ничего, что могло бы быть воспринято однозначно. — Я здесь, чтобы учиться, — спокойно ответил он. — В конце концов, для чего еще существует школа? «Вот гад!» Но вслух я сказала: — Я считала, что вы учите нас, а не учитесь сами. Я старалась говорить так, чтобы голос не дрожал, но у меня плохо получалось. Броксхольм заерзал. — Хороший преподаватель всегда учится, — пояснил он. — Образование — это процесс отдачи и восприятия. Я обязан приобретать что-то для себя, чтобы учиться самому. И что я приобрел в этом классе? Сплошную чепуху. Сопливую чепуху. Внезапно он взглянул мне прямо в глаза. — Но мне придется приобрести еще кое-что, чтобы узнать все, что мне нужно… если вы меня понимаете, мисс Симмонс. Я в ужасе отпрянула. Не знаю, как он это сделал, но я прямо-таки видела, как его жуткие инопланетные глаза просвечивают сквозь маску. — И я не стану спокойно терпеть чье-либо вмешательство в мою образовательную миссию, — произнес он без всяких эмоций в голосе. Во время разговора он взял «Ракеты и флаги». Теперь он начал сжимать книгу. Я следила за тем, как его пальцы впиваются в обложку, стискивая бумагу. Я услышала громкий стук и в недоумении огляделась по сторонам, а потом поняла, что это стук моего сердца. — Вселенная огромна, Сьюзен, — мягко сказал Броксхольм. Он отложил книгу. На обложке остались вмятины от его пальцев, в полсантиметра глубиной. Если бы мне удалось вынести ее отсюда, у меня наконец появилось бы доказательство. Но он, естественно, не собирался оставлять мне книгу. Он поднял ее и положил в портфель. — Она и вправду огромна, — продолжал он. — И там происходит многое, чего вы даже не можете себе вообразить. Важно изучать все, что только возможно, иначе могут произойти ужасные события. И в этом состоит моя работа — предотвращать ужасные события. Можете вы это понять, мисс Симмонс? Я покачала головой. Наверное, следует сказать, что я покачала головой сильнее, чем раньше, поскольку я и так уже вся тряслась. Он вздохнул. — Что ж, возможно, вы когда-нибудь поймете, — сказал он. — А теперь я просто хочу, чтобы вы знали, что было бы умнее… и безопаснее… не впутывать в эти дела ваших старших родственников. Он закрыл портфель. — Увидимся завтра, мисс Симмонс, — промолвил он, — Уверен, что оставшуюся часть дня вы проведете в классе… и не станете больше без спросу входить в мой дом! Я чуть не упала со стула. Он знал. Он все знал! Прежде чем я смогла произнести хоть слово, он вышел, оставив меня одну. Глава восемнадцатая КОНЦЕРТ ПРОДОЛЖАЕТСЯ На поездку домой у меня ушло почти двадцать минут. Я медленно катила на велосипеде, заглядывая за каждый угол. Мне казалось, что из кустов вот-вот выскочат инопланетяне и схватят меня. Когда что-то и впрямь выскочило из кустов, я завизжала так громко, что удивилась, как уцелела уличная лампа. Но это был всего лишь Питер. — Хочешь, чтобы у меня был сердечный приступ? — спросила я, остановившись и сердито глядя на него. — Это тебе за то, что ты притащила с собой Дункана Дугала, — заявил он. Мне не хотелось ругаться; я так ему и сказала. Питер был настолько зол, что хотел продолжать, но, когда я стала рассказывать ему о случившемся после уроков, он так заинтересовался, что забыл о своем негодовании. Он настаивал на том, чтобы я вспомнила каждое слово, произнесенное Броксхольмом. — Где Дункан? — спросила я после того, как окончила свой рассказ. — Прячется у меня в туалете, — мрачно ухмыльнулся Питер. — Мы позвонили его родителям, и он намерен пару деньков проторчать у меня дома. — И они ничего не спрашивали? Питер засмеялся. — Если бы ты была матерью Дункана, разве ты была бы не рада побыть немного вдали от него? Мне не понравились его слова, но я решила пропустить их мимо ушей. — Ты сможешь выдержать его присутствие до тех пор, пока все не закончится? — спросила я. — Проблема лишь в том, чтобы не пользоваться своим преимуществом над ним, — печально признался Питер. — А это нелегко. Мне бы очень хотелось отомстить ему за то, как он обращался со мной, но он настолько перепуган, что у меня не хватает духу издеваться над ним. Боюсь, что, если я хлопну пакетом возле его уха, у него и вправду случится сердечный приступ и он умрет. Я не выдержала и засмеялась. — А твой отец? — поинтересовалась я. Питер скорчил гримасу. — Он даже не заметил Дункана, — сообщил он. — Кстати, я отнес пленку в фотолабораторию. Мы можем забрать фотографии завтра после школы. — Если доживем, — заметила я. — Успокойся, — сказал Питер. — Броксхольм со своими приятелями прибыл сюда, чтобы похитить нескольких людей. Я буду крайне удивлен, если они кого-нибудь убьют. Его слова немного успокоили меня. Но только мысль о том, что, когда мы предъявим фотографии, вся эта история наконец закончится, спасла меня от сумасшествия в ту ночь. И все-таки я была так испугана, что не могла думать ни о чем другом. К утру я превратилась в такую развалину, что репетиция с мистером Бамуиком закончилась полным провалом. — Нет, нет, нет! — орал он. — Это си-бемоль, Сьюзен. Си-бемоль! — Я ничего не понимаю, когда вы кричите на меня, — прошептала я, стараясь не заплакать. Мне не в чем было обвинять бедного мистера Бамуика. До концерта оставался один день, а я с каждой минутой играла все хуже и хуже. Но я никак не могла сосредоточиться на музыке. Да и как сосредоточиться, если знаешь, что должно случиться? Смогли бы вы играть на флейте, зная, что нескольких ваших друзей, а может быть, и вас, собираются похитить инопланетяне? — Ты не боишься? — спросила я у Питера на площадке. — Не очень, — ответил он, и на его бледном лице заиграла широкая улыбка. — Я же говорил тебе: у меня есть встречный план. — Послушай, Питер, — я взяла его за руку. — Это не фантастический роман, и ты не Индиана Джонс. Не увлекайся. Он сердито отбросил мою руку. — Это величайшее событие, когда-либо происходившее в нашем городе, — буркнул он — Не забывай об этом, Сьюзен! Тут появились Стэйси и Майк, ругавшие друг друга последними словами. Мы рассмеялись. — Стэйси говорила, что ее мама сошла с ума, — поведал Питер — Держу пари, мама Майка тоже спятила. Я кивнула. Мне было почти жаль их. Нелегко приходится, когда твой ребенок, не имевший неприятностей с детского сада, внезапно превращается в маньяка. — У Стэйси с Майком нет выбора, — заметила я. — Нет есть, — возразил Питер. — Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовалась я. Но он не ответил на мой вопрос.